Прости меня, красавица. Я буду ждать тебя среди звезд.

Она была моей крылатой принцессой, девушкой, которая спасла меня от самого себя и привнесла в мою жизнь столько ласки, что даже не верилось, что я вообще остался прежним человеком. Она сделала из меня человека, о котором я даже не подозревал, и я не могу предложить ничего, что смогло бы отплатить ей за это. Но я могу сделать это, потому что чего стоит моя жизнь в этом мире, если Голубок потеряна?

— Как великодушно, — промурлыкала Лавиния, обхватывая тенью мою руку, не давая мне сделать еще больший разрез. — Какой преданный маленький король. Преданнее, чем мой собственный.

— Тебе нужно мое сердце или нет? — Прорычал я, и она придвинулась ближе, проведя большим пальцем по линии крови, пролившейся по моей груди, поднесла его ко рту и слизнула.

— Мм, — вздохнула она. — Так сладко, так заманчиво. Но ты не очень хорошо меня слушал. Я повторю снова. Ты можешь предложить мне цену плотью, кровью или костями. Лично… Мне хотелось бы взять цену из твоей плоти. — Она наклонилась, снова захватив меня в свои тени, впилась зубами в мясо моего плеча, и я зарычал от ярости, когда она укусила достаточно глубоко, чтобы пустить больше крови. Затем она лизнула ее, как язычница, заставив меня вздрогнуть от ласк ее холодного языка.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь, — с отвращением прошипел я, когда она отстранилась, облизывая губы, а в ее глазах плескалась сырая, развратная похоть.

— Ты будешь добровольно принадлежать мне, — объявила она. — Твое тело станет моей игровой площадкой, с которой я буду делать все, что захочу. Я могу резать его, хлестать его, жечь его и трахать его, если мне захочется. И ты позволишь мне делать это добровольно, без жалоб и сопротивления.

Желчь поднялась в моем горле, когда я взглянул на нее, вес этой цены был почти слишком велик.

— Это или смерть? — спросил я, мой голос был пустым, лишенным всякого смысла.

— Да, — подтвердила она. — Или я могу вынимать кости из твоего тела одну за другой, треск, треск, треск, но это, вероятно, тоже закончится смертью. — Она негромко рассмеялась, как будто мы вели совершенно нормальный разговор.

— А если я предложу тебе свое тело, на какой срок ты хочешь его получить? — прорычал я, зная, что смерть будет предпочтительнее вечности в обществе этой сучки. — Когда Дарси освободится от проклятия?

— Скажем… через три лунных цикла, — предложила она. — Я не могу назвать более подходящий срок. Когда я отправлю тебя обратно к твоей подружке Вега, ее сердце будет разбито на части, когда она узнает о том, что ты мне дал.

— Ты недооцениваешь нас, — сказал я, мой тон повысился от силы нашей звездной связи. — Мы способны все преодолеть.

Она усмехнулась, но усмешка была более злой, чем все, что я когда-либо видел.

— Это мы еще посмотрим, Лэнс Орион. Так мы договорились? — Она протянула мне руку.

— Ты должна заключить смертельную связь, — настаивал я, мое сердце начало биться беспокойно, пока оно медленно принимало то, на что я соглашался. — Мне нужно, чтобы твое слово было обязательным без тени сомнения.

Она закатила глаза, затем провела ладонью по моему мечу, рассекая его, и схватила мою руку, делая то же самое. Затем она хлопнула своей рукой по моей, ледяное, влажное прикосновение ее мерзкой крови к моей коже, когда наша кровь соединилась — хотя я не уверен, что ее кровь действительно была кровью.

— Я клянусь звездами, что выполню условия нашего соглашения, — промурлыкала она. — Твое тело будет добровольно принадлежать мне в течение трех лунных циклов, и по истечении этого времени я освобожу Дарси Вега от ее проклятия.

— А ты освободишь меня из своего плена, — прорычал я, и она лукаво улыбнулась, словно и не собиралась упоминать об этом.

— А я освобожу тебя, Лэнс Орион, из своего плена. И если я не выполню свою часть сделки, то умру.

— Ты вообще можешь умереть? — огрызнулся я.

— Все существа могут умереть, — с горечью сказала она.

Магия пронеслась между нами, подтверждая, что ее имитации крови было достаточно, чтобы заключить эту сделку. Но я знаю, что существует еще одна сторона сделки, и в горле у меня встал ком, когда я принял то, что должен был сделать.

— Ты согласен? — спросила она, в ее глазах горела победа.

Я мешкался, испытывая страх перед тем, чему мне предстоит подвергнуться, но я должен согласиться. Или Дарси будет поглощена проклятием, которое навсегда лишит ее магии. Это оставит ее смертной, не говоря уже о том мерзком звере, который поселился в ее теле и толкал ее на преступления против людей, которых она любит. Она слишком добра, слишком мила, чтобы заслуживать такую судьбу. И Солярия нуждается в ней больше, чем я сейчас.

Пройдет три лунных цикла. И кем бы я ни был, выйдя из него, я все равно буду любить ее. Я все еще буду ее.

Я понял, что мое решение уже принято, и что я не собираюсь отступать, даже несмотря на ужас, проникающий в мое тело. Но я смогу пережить три лунных цикла в аду ради Дарси Вега. Это будет агонией в чистом виде, но мое тело — ничто. Голубок владеет той частью меня, которая имеет значение. И Лавиния никогда не сможет прикоснуться к ней. По крайней мере, так я смогу вернуться к своей девочке, готовый любить ее каждым ударом своего бьющегося сердца. Я просто молился, чтобы, когда я однажды воссоединюсь с ней, она не винила меня за этот выбор и смогла найти способ простить меня.

— Я согласен, — твердо сказал я, и связь между нами болезненно сомкнулась, звезды зашептались, когда магия проникла под мою и ее кожу, свет вспыхнул вокруг наших ладоней, и наша кровь превратилась в пыль.

Она отпустила мою руку, и я обнаружил, что на внутренней стороне моей ладони выжжена красная звезда, которая светилась там мгновение, а затем скрылась под кожей и исчезла. Лавиния смотрела, как тот же знак обосновался в ее собственной плоти, и улыбка скривила ее губы.

Все сделано. Я связан, прикован и принадлежу этому мерзкому чудовищу.

— Три лунных цикла, — подтвердила она, протягивая руку, коснувшись моего горла, и я почувствовал, как ошейник теней обвился вокруг него, крепко сжимая.

— Вот и все. Все мое. — Она подлетела ко мне, потянула за нить теней, которая соединялась с ошейником, как поводок, и рывком притянула меня к себе, доставая мешочек со звездной пылью из теневого плаща вокруг своего тела. — Пойдем домой, питомец, мне не терпится начать ломать тебя всеми способами, которыми можно сломать мужчину.

Каталина

Рука Хэмиша была крепко сплетена с моей, и мы боролись с Нимфами, которые преследовали наш народ в его отступлении.

Сотни людей прошли мимо нас, убегая все глубже под землю, следуя по туннелям, которые Штормовой Дракон и его стая прорубили, дабы увести их в безопасное место, подальше от этого ада, в котором мы сражаемся.

Теперь поток превратился в струйку, поскольку раненых либо несли назад, либо им удавалось дотащить себя до безопасного места. Некоторые отважные души оставались, исцеляя всех, кого могли, пока их сила не иссякла, но теперь мы остались вдвоем, и наша магия тоже быстро угасала.

— Мы не сможем сдерживать их долго, Китти, — прорычал Хэмиш, стиснув зубы, стараясь использовать каждую каплю своей силы, чтобы не дать Нимфам добраться до нас. Лианы, которые мы накинули, плотно обвивали все больше и больше Нимф, отбрасывая их от входа в туннели и от последних повстанцев, которые мчались к нам в поисках спасения от резни, которую Лайонел устроил здесь сегодня ночью.

— Я знаю, — вздохнула я, слеза прочертила дорожку по моей щеке, пока я искала хоть какой-то признак моих мальчиков среди выживших, которые все еще боролись за то, чтобы вернуться сюда. — Но я не могу бежать. Не сейчас, пока они еще там, Хэмми.

— Я тоже, — согласился он, его глаза сияли любовью к своей дочери и моим мальчикам вместе взятым.