— И все это из-за какой-то шлюхи? — закричал он, пытаясь удержать меня, его самообладание пошатнулось, и трусливый человек, каким я его знаю, открылся мне. Потому что это не Фейри, который встал и боролся за свою силу, это был обманщик и плут, который был настолько не Фейри, насколько они существуют. Но здесь и сейчас я не оставлял ему выбора. Он должен встретиться со мной лицом к лицу, и по испуганному взгляду его бездушных глаз я понял, что он уже знает, кто победит.

— Роксания Вега не шлюха, — прошипел я, и мой топор с такой силой ударился о его щит, что я почувствовал, как вибрация от этого удара прокатилась по моему покрытому испариной позвоночнику.

— Я должен был убить близнецов Вега, как только они вернулись, — шипел он, ненавидящий взгляд его глаз не ослабевал. Но теперь я понял, что это было на самом деле. Ревность. Он ненавидит их по той же причине, по которой ненавидел их отца, своего родного брата и даже меня. Потому что он видел, что мы сильнее его, а он всегда будет просто маленьким человеком, стоящим рядом с нами.

Обручальное кольцо на моем пальце, казалось, горело так же пылко, как эти языки пламени, когда я думал обо всем, что этот человек сделал с девушкой, которой принадлежит вся моя душа, с моей подругой, с моей женой.

— Я женился на ней, — издевательски произнес я, снова взмахнув топором. — И когда я вернусь к ней с твоей головой, висящей на моем кулаке, то я ещё и поклонюсь ей.

Глаза моего отца вспыхнули непреклонной яростью при этом предложении, и с ревом своего Дракона он позволил воздушному щиту между нами разрушиться, сделал выпад в мою сторону, уходя от удара моего топора, и погрузил свою теневую руку в мой бок, его когти пронзили кожу и вырвали у меня дыхание.

Я со всей силы ударил его кулаком в челюсть, мой топор врезался в заднюю часть его бедра, пока мы боролись за победу, и он рухнул, закричав, когда упал назад, но его тени трепетали и пульсировали во мне, когда он заставлял их овладеть мной.

Я выгнул спину с криком боли, когда они стали бороться за контроль надо мной, их сила была непоколебима.

Огонь от Поцелуя Феникса, подаренного мне Рокси, мчался навстречу им, сжигая их яростью нашей любви друг к другу, но в тот момент, когда они захватили меня в свои руки, мой отец взмахнул рукой и вонзил свой клинок из солнечной стали прямо мне в грудь.

Казалось, все внутри меня замерло, пока я смотрел на него, пульс, который я должен был чувствовать, бьющийся в моих венах, стал невероятно тихим, так как шок и непреклонный протест пронзили меня.

В течение нескольких мучительно долгих мгновений я мог только смотреть на него в ужасе, чувствуя, как кровь, пролившаяся от удара в сердце, окрашивает мою кожу и снова крадет мою судьбу.

Все должно было закончиться не так.

Я всегда знал, что дело дойдет до меня и до него, но кульминацией должна была стать эта сцена, разыгравшаяся в обратном порядке.

— Ни один мой сын никогда не склонится перед гребаным Вега, — прорычал отец, его верхняя губа изогнулась, когда он посмотрел в глаза моей смерти и потребовал ее для себя. — Я предложил тебе мир, но ты отказался, и теперь я забираю обратно привилегию, которую даровал тебе при твоем зачатии. Возвращайся к звездам, Дариус. Возможно, они будут добрее к тебе после смерти, чем при жизни.

Он оттолкнул меня от себя, и я упал, мои конечности не реагировали на мои команды и ничего не делали, чтобы остановить меня, когда я рухнул обратно в грязь и уставился на звезды, которые так презрительно обошлись со мной за мою слишком короткую жизнь.

Лайонел плюнул в меня, перед тем как уйти, и единственное, что я мог ощущать, это глубокую лужу крови, растекающуюся вокруг меня от лезвия, которое осталось в моем сердце.

Мои губы раздвинулись для слов, которые я не смог произнести, и чувство разочарования заполнило меня, когда я понял, что снова подвел ее.

Я предложил Роксании Вега звезды и не дал ей ничего, кроме грязи. Я всегда знал, что недостаточно хорош для нее, и теперь моя смерть пришла ко мне в спешке, такой же короткой и бессмысленной, как моя жизнь, а я даже не смог подарить ей голову человека, который причинил ей столько боли.

Я цеплялся за любовь, которую испытывал к ней, когда начал ускользать из этого мира, унося ее с собой, позволяя себе погрузиться в ощущение того, что меня крепко держат в ее объятиях, и зная, что это единственное место в этой или следующей жизни, где я когда-либо захочу жить.

Я никогда не заслуживал ее. Но она все равно была моей. Хотя бы на короткий промежуток времени. Поэтому, как бы мне ни везло, я знал, что был благословлен в одном, самом важном смысле. Я вкусил жар ее поцелуя и утонул в тяжести ее любви, был поглощен ею, принадлежал ей и стал целым благодаря ей.

Я не был хорошим человеком. И уж точно не был идеальным. Но я был ее.

В жестоком небе надо мной одна за другой начали гаснуть звезды, словно они теперь отвернулись от меня, увидев мою неудачу и потеряв ко мне всякий интерес.

Но потом появилась одна светящаяся точка, которая горела настолько ярче их, что отбросила их на задний план, и я увидел ее, парящую в небе, горящую жарче самого солнца. Она была так бесконечно прекрасна, так могущественна, так сильна.

Мое сердце.

Моя любовь.

Моя королева.

И именно так я и хотел уйти из этой жизни, потому что, когда дело дошло до этого, я понял, что она — всё, что мне нужно. Единственное, в чем я когда-либо по-настоящему нуждался, и в течение короткого промежутка времени она принадлежала мне. И этого было достаточно.

Есть только она.

Орион

Дарси погналась за мной в длинную траву, далеко за пределами битвы, и я убрал меч в ножны, когда оказался достаточно далеко, чтобы защитить убегающих повстанцев. Я повернулся к ней лицом, мое сердце сжалось в тисках звезд, наблюдавших сверху, моя судьба вот-вот должна была решиться, когда я позволил ей подойти ко мне.

Мне пришлось увести ее от Джеральдины, и я молился, чтобы с ней все было хорошо, но, по крайней мере, у нее появился шанс теперь, когда Дарси последовала за мной сюда.

Я вздохнул, привстав на ноги и понимая, что этим поступком я вполне могу подарить себе смерть. Но лучше так, чем видеть, как женщина, которую я люблю, навсегда канет во тьму этого Теневого Зверя.

Когда она взяла меня на прицел, ее черные глаза едва блестели кольцами нашей связи, она зарычала и побежала быстрее ко мне. Времени у меня было в обрез. И я знаю, что мое следующее действие станет авантюрой, в которой моя жизнь будет зависеть от броска костей, которые я сейчас брошу.

— Я никуда не уйду, Голубок, — сказал я себе под нос.

Я набросил иллюзию на свою спину, рисуя тысячу воспоминаний о нас вместе, отражение нашей любви, пульсирующее в воздухе. Наш первый поцелуй под бассейном у Акруксов, ночь, когда она пришла ко мне с голубыми волосами, день, когда ФБР забрала меня, хорошее, плохое и все, что между ними, вплоть до нашего брачного союза, когда мы овладели друг другом под пристальным взглядом звезд. Я проливаю кровь за нее здесь и сейчас, предлагая каждую частичку прекрасного между нами и каждый болезненный момент, который был вшит в ткань моего сердца. Мы были созданы из этих воспоминаний. Это наша история, наше начало, но это не наш конец.

Я изменил иллюзию, показав ей еще не прожитую жизнь. Надежды, которые я возлагаю на нас, то, ради чего я сражаюсь в этой битве. Она — мечта, которую я не ожидал осуществить, цель, которую я искал. Мне больше не нужны мечты о мальчике, которого я потерял в тот день, когда Лайонел связал меня с Дариусом, мне нужны новые мечты, рожденные ею. Я окунулся во тьму, был окрашен грехом и превратился в нечто холодное и нелюдимое. И все же она нашла способ полюбить меня, и я освободился благодаря этому, поднялся из этой непроглядной черноты, которую так долго познавал, и лег на солнце. Но теперь она, мой свет, оказалась окутана тьмой, и я ни за что на свете не брошу ее.