Словно тень, он двигался через двор храма к маленькой ступе в центре. Ступа имела форму улья, но чем-то неуловимо отличалась от многих виденных им раньше. Он вошел в святилище. Прохладный полумрак обступил его со всех сторон. Лишь лунный свет падал через отверстие в центре купола. Перед каменным алтарем горели два факела. Спенс пошел прямо к нему.

Алтарь представлял собой простую каменную плиту с вырезанными на ней словами. Спенс, естественно, не понимал надписи. Некоторое время он стоял в растерянности, разглядывая алтарь в мерцающем свете факела.

Несомненно, его направляли именно сюда. Но зачем? Спенс потряс головой, словно очнувшись ото сна. Как он сюда попал? Где Аджани, где Гита? Зачем он сюда пришел?

Это что, очередной провал памяти? Не похоже. Он помнил бег по темным улицам, помнил, как проталкивался сквозь толпу, помнил ярких идолов, ухмылявшихся ему. Все это было, но вот с ним ли?

Сонное наваждение? Но он был твердо уверен, что был здесь прежде; он готов был поклясться чем угодно!

Форма ступы, конструкция алтаря и высеченные на нем слова — все казалось очень знакомым и в то же время очень странным. Если он и был здесь раньше, сказал он себе, то, наверное, это было в другой жизни или на какой-то другой планете.

О! Именно на другой планете: на Марсе! Внезапно на него нахлынули воспоминания, и Спенс даже пошатнулся под их тяжестью. Ступа была точной копией крассила, который он видел в Тсо, древнем марсианском городе.

Он подошел к статуе божества в нише за алтарем, и поднял глаза. Камень блестел от масляных возлияний жрецов. Но в фигуре ошибиться было невозможно: странно вытянутые конечности, узкое туловище и огромные, всевидящие глаза — точный портрет марсианина.

Он позволил взгляду пройтись по длинным рукам к запястью и сложенным кистям и увидел то, что и ожидал. У Браспути на руке было всего три пальца!

Спенс отступил и уперся во что-то мягкое. Обернулся. Из темноты на него смотрели глаза. Спенса продрали мурашки, и тут он услышал голос.

— Однако! Пришлось за тобой побегать! — сказал Аджани. — Собаки бы очень помогли, только нет у меня собак.

— Аджани! Это ты… что ты здесь делаешь? — Спенс сжал голову руками. В голове пульсировала боль, она странным образом напомнила Спенсу бубен в руках танцора огня на празднике. — Ты что, стукнул меня по голове?

— И не думал. Хотя надо было бы. Ты сбежал с приема во дворце губернатора… О чем ты думал? — Спенс испуганно посмотрел на индийца. Аджани перехватил его взгляд и озабоченно спросил: — Опять провал?

— Нет, на этот раз все было иначе. Но кто-то руководил мной, говорил, что делать… Я все помню, но как-то смутно…

Детали его прохода через город медленно вращались у него в голове. И тут он вспомнил о своем открытии.

— Аджани, ты только посмотри! — Спенс хотел повернуться, но ему пришлось схватиться за края алтаря; боль стрелой пронзила его мозг. — Видишь? — Спенс указал на статую божества, самодовольно наблюдающего за ними из ниши за алтарем.

— Ну да. Старый Нааг Браспути, насколько я понимаю.

Спенс схватил Аджани за рукав и встряхнул его.

— Нет! Посмотри внимательнее!

Аджани долго рассматривал статую из серого камня, потом повернулся и сказал:

— Согласен. Довольно необычно. Изваяние очень старое…

— Это же Кир! Или кто-то очень похожий на него. Это марсианин, клянусь!

— Ты уверен? Может, не следовало так налегать на ликер…

— Да при чем здесь ликер! Я совершенно уверен. Это самый настоящий образ марсианина. Разве ты не видишь? Я рассказывал… Вот доказательство. Здесь был один из их кораблей. Они жили здесь в горах.

Аджани подошел вплотную к изваянию, прищурился и еще раз внимательно осмотрел его. — Значит, вот как выглядели марсиане… Признаю, действительно очень похоже на твое описание.

— Трехпалые! И высокие! Совершенно не походит на других богов.

— Это понятно. Очень старое изваяние. Его сделали задолго до того, как наши боги приобрели свой классический вид. Прошло время, и жрецы решили делать статуи богов более человекоподобными.

— То есть человек создал бога по своему образу и подобию?

— Более или менее. Но это — пример того, как они выглядели когда-то.

— Думаешь, это Похититель снов?

— Не уверен. Похититель Снов все-таки демонический дух. Он способен принимать разные формы. — Аджани присмотрелся к надписи на плите алтаря и даже провел по ней руками. — Я не знаю этого диалекта. Надо показать Гите. Вдруг он знает. Завтра придем сюда с ним. А сейчас лучше вернуться на праздник, пока нас не хватились.

Они вышли из святилища и поспешили обратно через двор храма. В лунном свете они и сами напоминали духов, покинувших свои святилища и убегающих в ночь. Миновали мост, прошли через старый город. Возле старого базара Спенс решительно остановился.

— Подожди! — приказал он неожиданно жестким шепотом. Аджани замер на месте. — Слушай!

Оба напряженно вслушивались в ночь. Издалека доносились звуки праздника: грохотали петарды, напоминавшие отдаленные выстрелы, звучала музыка…

— Я ничего не слышу… — начал Аджани.

— Тихо! — перебил его Спенс.

Он пытался понять, что его остановило. Ночной ветер с легким шорохом ворошил сухие листья на брусчатке, но к этому звуку примешивался другой, словно эхо дневного шума просачивалось из щелей между камнями.

Аджани тоже услышал.

— Что это?

Сначала Спенс не знал, что ответить. Потом до него дошло. Тот же самый звук, который он слышал во сне — звук торопливых лап смерти.

— Собаки! Бежим!

Они помчались по узкой улочке между обветшавшими фасадами старых зданий. Луна заглядывала сверху, и в ее свете хорошо видна была уходящая вниз улица, а впереди — только тьма, словно дорога обрывалась в глубокий каньон. Аджани легко бежал рядом со Спенсом, а позади нарастал приглушенный топот множества ног.

Легкие Спенса горели; он не привык к таким физическим нагрузкам на большой высоте. Не обращая внимания на боль, он продолжал бежать. Одна улица, другая… Он бросил взгляд через плечо и увидел бесформенную темную массу, накатывающуюся на них сзади. В ней то и дело сверкали злобные глаза.

Дорог привела их во двор, с трех сторон ограниченный высокими стенами, и с единственным выходом на улицу. Здесь был рынок. Спенс чувствовал гниловатый запах лежалых фруктов и мяса. Брусчатка под ногами была скользкой от грязи; груды мусора образовывали темные насыпи. На свет выскочила крыса, остановилась, встала на задние лапы и понюхала воздух, потом метнулась и скрылась в водосточной яме.

Аджани заскочил в ближайший пустой ларек и вернулся с двумя длинными палками. Одну из них он сунул Спенсу.

— Вот! На всякий случай.

Спенс прикинул в руке тяжелую палку. Пойдет. Он перевел взгляд на улицу и увидел, как лунный свет струится по спинам собак, словно по воде в ручье, взблескивая на изогнутых белых клыках.

— Боюсь, поздно, — одышливо проговорил Спенс. Большая стая собак уже вылетела на пустынную рыночную площадь, и закружилась по камням, щелкая челюстями, вздыбив шерсть и прижав уши к угловатым головам. Точно как в его сне.

— Брось свою дубину, — произнес голос внутри него. — Это конец.

— Господи, помоги! — воскликнул Спенс, стряхивая с себя накатывающееся оцепенение. Ему казалось, что сон вернулся и теперь намерен поглотить его.

Собаки, больше двух дюжин, разбежались по рыночной площади, окружая их. Вожак стаи, огромный черный зверь с широкой мордой и длинными клыками, с хриплым рычанием прыгнул вперед.

Спенс взмахнул дубиной. Собака увернулась, а рядом появилась другая. Он отмахнулся и от этой. Слева Аджани был занят тем же.

Собаки суетились вокруг, лаяли, рычали и делали вид, что вот-вот бросятся вперед, но не решались приблизиться, намереваясь сначала измотать добычу.

Спенс и Аджани стояли плечом к плечу, отражая ложные выпады дубинами. Спенс не мог сказать, как долго им удастся продержаться, но понимал, что рано или поздно они устанут. Они и так устали, пока бежали по улицам.