— Спенс! — выдохнул он. Переборка открылась, и его друг нетвердо шагнул в комнату.

— Аджани. Так это был ты… — Спенс сам не ожидал, насколько его обрадует встреча с другом. Он порывисто шагнул вперед, обнял Аджани и не смог сдержать слез. Надо отметить, что и у Аджани глаза были на мокром месте.

— Спенс, ты жив! Жив! Я знал, я знал, я верил! Слава Богу! Ты вернулся! — Гибкий индиец танцевал вокруг Спенса, не забывая критически оглядывать его со всех сторон.

Спенс снял перчатки и вытер глаза ладонями. Потом по-мальчишески смущенно спросил:

— Ты горевал без меня, да?

Аджани откинул голову назад и звонко рассмеялся. И в самом деле, такого смешного вопроса он давно не слышал.

— «Горевал»? Да с какой стати? Вовсе нет. Я же не верил, что ты погиб! — он опять рассмеялся.

— А где все? — растерянно озираясь, спросил Спенс. — Я ожидал шумного приема.

— На Северном полюсе, но скоро вернутся. Завтра отбываем. Вот тут была проблема. Улетать без тебя, честно говоря, не хотелось.

— Да, да, понимаю. Мне, наверное, кое-что надо объяснить. Это даже хорошо, что пока никого нет. Ты поможешь мне придумать, что сказать другим. Я все время об этом думал, пока возвращался.

— Придумать? — с интересом спросил Аджани. — Ты искал оправдания?

— А как же! Они мне понадобятся, — сказал Спенс. — Знаешь, я ведь не думал, что вообще смогу вернуться. За это время мне пришлось умирать столько раз…

— Ну, садись, рассказывай. Ты голоден? Я сейчас что-нибудь приготовлю. Садись, садись. Отдыхай. Ты вроде бы похудел. И вообще выглядишь измученным. Но лучше, чем раньше. — Он помолчал, стоя над Спенсом и широко улыбаясь. — С возвращением, друг мой. С возвращением в страну живых.

— Глазам своим не верю! — Пакер уже говорил это, но ничего другого на ум не пришло. Он так и сидел в кресле, куда рухнул, увидев Спенса. Первая его реакция напоминала реакцию человека, встретившего привидение. Так и сидел, выпучив глаза, как рыба, вытащенная на берег. — Поверить не могу!

— Вы, никак, меня похоронили, Пакер? Напоминаю: я оплатил билет в оба конца.

Спенс взглянул на Аджани и улыбнулся с хитрым видом.

— Не обращай внимания, — посоветовал Аджани. — Обычно Пакер — вполне себе подходящий собеседник.

Пакер вскочил и принялся так охаживать Спенса по спине, что тот подумал: не лучше ли было сразу умереть на дне марсианского каньона.

— Рестон, старый лис! Как тебе это удалось? Немедленно рассказывай! Я смотрю, ни следа обморожения! И обезвоживания тоже не заметно.

Спенс поведал Пакеру версию истории, которую они с Аджани тщательно выстроили и отрепетировали. Он рассказал, как наткнулся на пещеру с теплым воздухом. Она-то и спасла его от замерзания, и там был водяной пар, который, оседая на стенах, давал Спенсу некоторое количество воды. Он ее шлемом собирал.

Он говорил, что пытался отыскать дорогу назад, но буря стерла все следы, а далеко от пещеры он уходить боялся из опасения замерзнуть. Каждый раз он выбирал новое направление поисков, пока сегодня, наконец, его заметил и подобрал Аджани.

— Аджани, почему ты сразу не связался с нами, когда нашел его?

— Вы уже возвращались. Вот мы и решили устроить сюрприз.

— Да уж, у вас получилось! Спенс, я очень рад вас видеть. Я уж думал, что придется возвращаться без вас. Да что там! Я так и решил после той ночи. А потом буря и все такое...

— Я тоже не думал, что снова увижу станцию когда-нибудь. Я почти потерял надежду найти дорогу.

Пакер стал серьезным; его глаза изучающее ощупывали Спенса.

— Но с какой стати вы ушли тогда? Эта буря… настоящий пескоструйный аппарат… Не могу понять, что могло заставить человека выйти наружу в такую погоду.

Спенс огляделся. Вокруг стояли кадеты, которых он вовсе не собирался посвящать в свои личные проблемы.

— Вы правы, Пакер. Это серьезный вопрос, только давайте отложим его обсуждение до обратной дороги. Ведь завтра надо сворачивать экспедицию, дел полно… Еще успеем поговорить.

— Понимаю. Это я из любопытства.

— Аджани сказал, что я вернулся как раз вовремя, надо помогать.

— Действительно. Вовремя. Надо законсервировать станцию. А на это уйдет несколько часов. Вы же готовы к полету, не так ли? Хотя и похудели фунтов на двадцать…

— Я в хорошей форме. А на борту только и дела будет, что отдыхать.

— Ну и отлично! Сейчас мне надо связаться с Готэмом и сообщить, что вы нашлись. К сожалению, я уже послал отчет о вашем исчезновении и высказал предположение, что вас больше нет, Спенсер. С удовольствием исправлю эту свою ошибку!

— Подождите, Пакер. Зачем спешить? Нельзя подождать еще несколько дней?

Глаза Пакера сузились.

— У вас неприятности, да? Я бываю туповат, но не настолько же. Жду объяснений.

В разговор вступил Аджани.

— Будут тебе объяснения. Только незачем говорить об этом на общем совещании. Обсудим потом. Хорошо?

Пакер пожал плечами.

— Ладно. Пока не буду торопиться с отчетом, но вам придется мне кое-что объяснить на обратном пути. — Он улыбнулся, и черты его лица расслабились, превратившись в обычную добродушную ухмылку. — На самом деле, меня не волнует, что там за вами числится? Похищение Драгоценностей Короны? Да плевать! Я просто рад, что вы вернулись.

Олмстед Пакер повернулся к собравшимся и громко призвал:

— За работу! Я хочу, чтобы все лежало на своих местах, механизмы перевести на автоматику, навести порядок, и на все — три часа! Сальников сейчас занят тем же. Лично мне лишняя ночь в этом курятнике даром не нужна!

Кадеты загомонили и развили бурную деятельность. Аджани сидел у терминала и проверял программу дрона, запускавшего работу установленных на полюсе машин в автономном режиме.

Спенс вернулся в свою каюту и посмотрел на койку, на которой ему так и не пришлось поспать. Казалось, прошло много лет с тех пор, как он в полубессознательном состоянии умудрился выйти прямо в объятия песчаной бури. Да и последующие события сейчас казались сном. Но теперь, перебирая свои вещи, он остро осознавал, что все еще уязвим для таинственных провалов памяти и ни на шаг не приблизился к разгадке их причины — в этом отношении его бегство на Марс оказалось напрасным. Его рассудок висел на слишком тонкой нити. Он не знал, когда она совсем порвется…

Ари вздрогнула и села в постели. Тупая боль, которая заставила ее после нескольких недель терпения наконец лечь в постель, исчезла. Выматывающая пустота внутри отступила, и она снова почувствовала себя почти в порядке.

Сообщение о гибели Спенса стало для нее сокрушительным ударом.

Целыми днями она не выходила из каюты, а жестокие слова «следует считать погибшим» разрывали ее сердце. Она плакала до тех пор, пока не кончились слезы, а затем впала в состояние отупения и полного безразличия. Отец вызвал врачей, они покачали головами и посоветовали принимать успокоительное.

Но этим утром она сказала себе: хватит скорбеть! Пора как-то налаживать жизнь. Решение как будто поменяло температуру в каюте, прогнав удушающую жару. Вместе с переменой погоды пришла надежда на то, что все каким-то образом образуется, а может быть, будет даже еще лучше.

Самой Ари внезапность этой перемены настроения показалась странной, но, по крайней мере, стряхнула с нее свинцовую сонливость. В ней теперь поселилась некая уверенность — вот понять бы еще, в чем? — она носилась вокруг, как бабочка возле цветка. Но поймать ее и удержать, чтобы рассмотреть получше, никак не удавалось.

Ари пожала плечами. Точно. В ней жило какое-то новое знание, которое еще не оформилось и поэтому не имело имени.

Она встала и принялась за обычные утренние дела с легкостью, которые привели бы в восторг любого стороннего наблюдателя, случись он поблизости. Солнечное сияние наполнило маленькую каюту, плескалось по стенам и гнало тени, словно распахнулось окно в новое весеннее утро, полное золотого солнечного света и сияющих обещаний.