Ведущая новостей — миниатюрная блондинка с ярко-красной помадой.

— Мы только что получили подтверждение от источника, что Лили Кэллоуэй, дочь основателя Fizzle, является сексуально зависимой. Помимо пятидесяти с лишним известных мужчин, с которыми она спала, она также была известна тем, что нанимала мужчин-проститутов.

Мое горло сжимается, но мне удается с трудом выдохнуть слово. Одно слово.

— Ло.

Он не подходит ко мне, а я не могу оторвать взгляд от телевизора.

— Лили, что происходит? — Дэйзи спрашивает, ее голос напряжен.

Дэйзи, мои родители... О Боже, мой отец? Его компания... чувство вины пронзает меня насквозь. Они смотрят это. Все смотрят это.

Мелисса встает из своего угла, вытаскивает наушники и смотрит на экран. Кислород отказывает мне. Я снова и снова качаю головой, как будто это сон. Я хочу проснуться. Это не может быть реальностью. Но слова из телевизора проносятся в моей голове снова и снова, снова и снова. Сексуально зависимая. Сексуально зависимая. Сексуально зависимая.

Этого не может быть.

Сколько позора я принесла своей семье?

— Ло, — говорю я чуть громче, зациклившись на телевизоре, когда слезы начинают обжигать мои щеки. — Ло! — я плачу, в ужасе от того, что это значит, так как я понимаю, как сильно это всех ранит.

Мой телефон жужжит рядом со мной, и первое сообщение вонзает нож в моё нутро.

Неизвестный: Шлюха.

Он начинает взрываться быстрой волной враждебных сообщений. Глаза жжет, и я задыхаюсь то ли от воздуха, то ли от рыданий.

— Ло!

— Я здесь, Лил.

Как долго он на диване? Он поворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к нему, больше не поглощенная лентой новостей.

Его руки касаются моего лица, и он пытается вытереть слезы, но я не могу перестать плакать. Моя грудь сжимается, и я рыдаю в свои ладони. Он притягивает меня к своей груди.

— Всё хорошо, — говорит он, слегка покачивая меня, но в его голосе звучит боль.

Самолет кажется слишком маленьким. Мне недостаточно воздуха, пространства или легких, чтобы бороться с такой болью. Я разрушила свою семью. Это всё, о чём я могу думать. Это всё, что я чувствую. Я потратила годы на то, чтобы сохранить свою зависимость в тайне, чтобы они не вынесли унижения и позора. Их дочь отвратительна. Я отвратительна...

Моя мать... как она будет смотреть на меня после этого? А Дэйзи?

— Ло, мне больно.

Я пытаюсь сделать полный вдох, но он нерегулярен и наполнен таким отчаянием. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я хочу полететь обратно и начать всё сначала. Мы возвращались домой с триумфом. Мы победили Весенние каникулы, не поддавшись нашим порокам.

Сегодняшний вечер должен был быть посвящен Ло и мне вместе. А теперь... это...

Я хочу распасться, улетучиться и больше никогда не просыпаться.

— Всё хорошо, — говорит Ло, притягивая меня к себе на колени. Его рука обвивается вокруг моей талии, и он крепко прижимает меня к своей груди. Я не могу смотреть никуда, кроме как на свои руки. Они вдруг кажутся такими пустыми. И тут он берет их и крепко сжимает. — Я рядом.

Но я падаю слишком быстро.

Я тону, Ло.

Не думаю, что на этот раз я хочу выныривать.

Я не уверена, что смогу.

— У нас здесь бывший капитан футбольной команды Пенна, Мейсон Никс, чтобы сделать заявление о Лили Кэллоуэй.

Этого не может быть.

— Выключи! — кричит Ло.

Но пока Ло и Райк пытаются найти пульт, который затерялся в глубине подушек, я слышу, как прошлое вливается в мои уши.

— Я переспал с ней, когда ей было восемнадцать. Вся моя команда это сделала. Она была не просто готова — она хотела этого.

Это его расплата. Была ли утечка от него? Мы до сих пор не знаем. Это заявление может быть просто местью за то, что его бросили на капот моей машины.

Я едва могу двигаться. По щеке Ло катится одинокая слезинка. Он быстро вытирает её, когда замечает, что я смотрю.

— Эй, — шепчет он. — Всё в порядке, Лил.

Но мои слезы капают и жгут.

— Ты не грустил бы, если бы это была правда, — шепчу я в ответ.

Он не сдается и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки. Он целует меня в губы, но я не чувствую в них той силы, что обычно. Моё сердце не трепещет. Я просто тону.

— И встречалась ли она в то время с Лореном Хэйлом, наследником компании Hale Co? — спрашивает ведущий новостей.

— Лили, ну же, любовь моя, — умоляет Ло, крепко целуя меня. — Я прямо здесь.

— Да, — говорит Мейсон. — Она изменяла ему все это время.

Ведущий новостей смотрит таким видом, типа бедный парень. Мне так жаль его.

Я отворачиваюсь от Ло, плачу, мои губы отделяются от его губ, когда я зарываю голову в колени.

— Лили, — его голос ломается.

Что я наделала? Я не понимала, что моя зависимость причинит ему боль, если это станет достоянием общественности. Теперь он — грустный хлюпик, которого поимела шлюха. Я. Как мне всё исправить? Этого не изменить. Как стереть годы и годы ошибок?

Я хочу вернуться в прошлое. Я хочу сказать себе, что мне не нужно спать с кем попало, чтобы удовлетворить эту пустоту во мне. Что парень, которого я люблю, находится прямо у меня перед глазами. Что он может быть больше, чем просто другом. Что мне не нужен никто во всей вселенной, кроме Лорена Хэйла.

И если бы я просто сделала это, все бы сложилось хорошо.

Я бы не сидела здесь, слушая о своих прошлых ошибках. Я бы провела четыре года с Ло, как сейчас. Будучи преданной. Восполненной.

Счастливой.

У меня срывается голос, и слова застревают в горле. Но мне удается что-то сказать.

— Мне жаль, — говорю я ему, уткнувшись в колени и бессвязно всхлипывая. Мне так, чертовски жаль, Ло.

Он гладит меня по спине.

— Лил, всё в порядке.

Все не в порядке.

Кто-то находит пульт, потому что голоса замолкают. Мой телефон маниакально вибрирует на полу, и я закрываю уши руками, теперь это клубок, который невозможно распутать. Шум пронзает меня, каждое уведомление — это еще одна шлюха или шалава, которую мне еще предстоит прочитать.

Я действительно хочу исчезнуть. Хочу, чтобы мои суперспособности включились, прямо сейчас. Хочу никогда, никогда больше не существовать. Хочу, чтобы Ло жил в мире, где я не причиняю ему боль. Пожалуйста, кто-нибудь, сделайте так, чтобы это сбылось.

Ло немного распутывает меня. Он целует мой лоб и старается, чтобы я прижалась к нему, а не к моим костлявым ногам. Я медленно переползаю к нему на колени и прижимаюсь щекой к его груди, слушая неровное биение его сердца. Я прячусь, не желая покидать безопасное место футболки Ло и избегая выражения обиды и предательства на лице Дэйзи, которое, я уверена, существует в десятикратном размере.

Я должна была просто сказать ей об этом на пляже.

И я не знаю, что побуждает меня сделать это — может, мысль об этой простой вещи, может, чувство сожаления, — но я высовываю голову из своей норы.

— Дэйзи? — я оглядываюсь и вижу, что она стоит возле своего кресла.

Она плачет.

И я не уверена, потому что я тоже плачу или потому что она злится на меня.

— Мне жаль, — говорю я ей. — Я хотела тебе сказать.

— Это правда? — спрашивает она, быстро вытирая лицо, как Ло, не желая, чтобы я видела. Как будто они не могут плакать, потому что плачу я. Ненавижу это. Это бессмысленно, и это заставляет меня как можно скорее перекрыть поток слёз.

— Я...

Я не могу это сказать. Почему я не могу просто сказать это? Моя сестра заслуживает большего, чем мои рыдания и прятки. Я вытираю нос тыльной стороной руки и сажусь прямо.

Я соскальзываю с колен Ло, но он переплетает мои пальцы со своими. Это помогает. Это помогает мне не так сильно хотеть утонуть.

— Всё хорошо, — говорит Дэйзи то, что повторяет Ло. Она вытирает все свои слезы. — Всё хорошо, тебе не нужно объяснять.

Дэйзи ненавидит видеть людей расстроенными. Я забыла об этом. Она просто хочет, чтобы все были счастливы.