Фейсбук поглощает все его внимание, и он просматривает профили бывших одноклассников.

— Замужем, женат, беременна, мертв, помолвлена, беременна, женат, — перечисляет он. — Хоть кто-то остался в возрасте двадцати лет после школы или все просто решили срубить пол миллиона долларов и потратить их на подгузники?

— Может быть, они влюблены, — говорю я в их защиту.

— Мы тоже влюблены. Но мы же не женимся и не рожаем детей.

Я хмурюсь, не понимая, почему это немного ранит меня. Брак и правда не входил в мои планы, по крайней мере, пока я не стану старше и не пройду этот неловкий, запутанный этап моей жизни. Но судя по словам Ло, брак — это что-то невозможное. Как будто вместо «может быть» он говорит «никогда».

— Ты не хочешь жениться? — мягко спрашиваю я. Я едва могу встретиться с ним взглядом. Мне двадцать, я только перестала быть подростком. Меня не должны волновать брак и дети, особенно когда мы сами сражаемся за наше здоровье.

Он колеблется.

— Я не знаю. Я не говорю, что этому не бывать. Я просто не могу об этом думать. — он делает паузу. — Ты… об этом думаешь? — он глубоко хмурится, беспокоясь, что мы не на одной дорожке. Обычно мы двигаемся вместе и именно поэтому немного страшно видеть, как он начинает сворачивать без меня.

— Не часто, — говорю я. — До того, как мы сошлись, я никогда не думала, что выйду замуж.

Я спала со случайными парнями. Я думала, что никогда не смогу быть моногамной. Теперь, когда я понемногу начинаю ощущать почву под ногами, я стала фантазировать о нормальности.

— Но теперь думаешь? — спросил он.

Я пожимаю плечами.

— Наверное, но точно не в ближайшее время. Я хочу сначала пережить свои ужасные двадцатые годы, — я отмахиваюсь. — Давай не будем говорите о браке или о рождении детей. Это все равно глупо. У нас есть дела поважнее.

Я не думала, что такое возможно, но его лицо искажается сильнее, чем прежде.

— Ты хочешь детей?

Ой… Лишь потому как он это спросил, я понимаю, что он детей не хочет. Комок подступает к горлу, и я чувствую, что это вопрос с подвохом. Я оглядываюсь через плечо в поисках правильного ответа, но его там нет.

— Ммм… — бормочу я. — Я не знаю.

Он моргает, наблюдая за тем, как я смотрю на него. Ответы, кажется, выливаются из нашего молчания.

— Может быть, — выпаливаю я, не в силах больше сдерживаться. — Когда я буду старше, но не слишком старая, наверное. У моих яйцеклеток времени в обрез.

Я киваю, а затем морщусь.

— Я имею в виду, ну ты понимаешь… — я в двух секундах от того, чтобы зарыться под одеяло и никогда не вылезать. Прячься, Лили, прячься! Мое лицо пылает. Как бы мне хотелось, чтобы мои чувства не были написаны у меня на лице.

— Лил, — Ло выдыхает, его глаза значительно смягчаются. Я один из тех морских судов, которые качаются в океане, прежде чем их снова ударит волна. — Ты… и я… — волна уже близко. — Нам, вероятно, не стоит заводить детей.

Я безучастно смотрю на черно-белое одеяло, собираясь с мыслями. Я никогда не позволяла себе мечтать так далеко, конструировать реальность, в которой мы с Ло вместе создаем семью. Может быть, потому что в глубине души я знала, что этой реальности не существует.

Его слова вырисовывают мрачность моего будущего в более ясную картину. И это изображение, которое я хочу стереть из памяти. Жизнь, в которой у нас нет детей. Жизнь, в которой наша семья состоит из меня и него. И все.

Я понимаю, почему он так думает. Мы оба зависимые люди, и даже если бы мы могли вырастить ребенка, алкоголизм все равно передается по наследству. Ло никогда бы не пожелал своих бед другому человеку, особенно собственному ребенку.

— Я знаю, — говорю я с более грустным кивком. — Я просто не хочу об этом думать.

Он отвлекает меня от угрюмого настроения, указав на фотографию в ежегоднике.

— Ты нарисовала Жаклин Кинни усы. Грубовато как-то.

Уголки моих губ медленно поднимаются, и я смотрю на его голову. Его волосы торчат в разные стороны. И я уверена, он думает, что так выглядят волосы супермодели, но Роуз будет недовольна.

Я пододвигаюсь ближе, отталкивая ноутбук, и провожу пальцами по его кудрям, расчесывая его густые каштановые волосы сверху. Он почти мгновенно отскакивает.

— Я потратил на эту причёску драгоценное время, — он хватает меня за запястье.

— Я думаю, что все это время было потрачено на самолюбование, — спорю я с ним. — Позволь мне исправить это.

Но мой взгляд перескакивает с его волос на его розовые губы, которые так близко нависают над моими. Я представляю, как Ло прижимается к моим мягким губам и мне не терпится поцеловаться с ним.

Ло шевелит губами, будто хочет что-то сказать, но я не слышу слов. Я замираю, и когда его губы перестают двигаться, магнитная хватка заставляет меня прижаться к нему.

Я касаюсь его губ своими, и сначала он отвечает на поцелуй. Он мягкий и сладкий. Хриплый стон щекочет мое горло, и я сползаю по его талии, оседлав его, готовая к чему-то большему. Я просто нуждаюсь в нем… Я перебираю пальцами его волосы и сжимаю свои бедра.

Он отодвигается.

Нет. Я тяжело дышу, как будто я только что пробежала полумарафон. Я только начала разгоняться по этому крутому склону, и он остановил меня на полпути.

— Лили…

Мои руки ныряют под его футболку, и я провожу пальцами по выпуклостям его пресса, скользя каждым пальцем по его обнаженной груди. Я бессознательно вдавливаю свой таз, немного покачиваясь, нуждаясь в нем все больше и больше.

На этот раз с его губ срывается стон, и ему приходится схватить меня за запястья.

Я не хочу останавливаться. Мне кажется, будто я не прикасалась к нему вечность. Это невыносимо. Я помню возбуждение и взрыв оргазма. Я хочу, чтобы это ощущение прокатилось по мне. Я хочу, чтобы мое тело вибрировало, пока я не увижу звёзды в своих глазах. Я очень скучаю по этому.

Но когда я встречаюсь с его жесткими глазами, я вижу ответ. Нет. Нет. Нет. Но я хочу хотя бы раз услышать «да». Я хочу вздохнуть с облегчением при этом слове.

— У меня не было секса уже несколько дней, — говорю я, как будто это достижение. — Я думала, что меня вознаградят за хорошее поведение.

Его рот изгибается в искренней улыбке. Я выиграла, думаю я. Наконец-то. Я снова сжимаю ноги вокруг его талии, его твердость доводит меня до нового уровня нетерпения.

— Воу, — протестует он, поднимая меня под руки. Он ставит меня на колени. Это не весело. — Как насчет того, что мы заключим сделку?

— Мне нравятся сделки, — говорю я, мой взгляд скользит по его члену.

— Смотри на меня, Лил.

Я пробую. Я стараюсь. Честное слово.

— Но разве сделки не противоречат правилам?

— Эта не противоречит.

Теперь мне любопытно. Он трет мою ногу, неуклюже лежащую у него на коленях. Лучше так, чем не касаться его вообще. Это движение привлекает мое внимание, и я отчаянно хочу, чтобы его пальцы поднялись выше, к тому месту, которое так отчаянно пульсирует от его прикосновений.

— Ты можешь выбрать один из вариантов. Я могу целовать тебя, пока у тебя не перехватит дыхание, — он наклоняется вперед и оставляет легкий, мимолетный поцелуй на моих губах, прежде чем его дыхание щекочет мне ухо.

— Или я могу засунуть в тебя пальцы и наполнить тебя.

Да.

— Или же…

Есть ещё один вариант? О боже.

Я бросаюсь вперед, даже вопреки его желанию, и сжимаю в пальцах его футболку. Я практически чувствую, как он пульсирует подо мной. Или, может быть, это просто моя потребность выходит из-под контроля.

— Я могу провести рукой по твоим трусикам и заставить тебя кончить.

Двойное да.

— Но…

Мои плечи опускаются при осознании того, что есть оговорка. Вот почему это называется сделкой, а не свободным выбором... или свободным выбором Лили.

— Мне не нравятся, когда ты даёшь заднюю… — я замолкаю, потому что понимаю, что мне все же нравятся задняя… задняя часть тела.