Тягостное молчание затягивается. Райк стоит неподвижно, не шевелясь, а его слезы собираются и грозят упасть.
— Райк, милый, — говорит Сара, — ты должен понять, что Джонатан...
— Прекрати, — говорит Райк, его голос срывается. — Я понимаю, почему ты это сделала. Ты разрушила жизнь девушки, потому что хотела быть свободной от него. Ты хотела, чтобы люди знали, что тебе изменяли. Ты не могла ни слова сказать о его неверности из-за контракта о разводе. Но если бы СМИ случайно узнали об этом, ты бы все равно сохранила деньги Джонатана, и все бы узнали о настоящей матери Лорена. Скажи мне, что я ошибаюсь.
Она ничего не говорит.
Райк снова качает головой, его голос дрожит еще больше.
— Значит, ты мучила Лили, чтобы причинить боль Лорену, чтобы отомстить Джонатану, блядь, Хэйлу, чтобы насолить его сыну, и, полагаю, ты какое-то время держала Лили при себе, потому что Джонатан изворачивался. Тебе это нравилось. Ты получала удовольствие от его стресса. А потом, когда ты сообщила новость прессе, твои друзья по книжному клубу и все остальные поняли, что тебе изменили. Верно? В конце концов, из тебя не сделали золотоискательницу. Это здорово, мам. Поздравляю. Ты преуспела.
— Райк...
— Знаешь, что еще ты сделала? — он моргает, и слезы падают. — Ты потеряла своего единственного сына, — он собирается повернуться, но Сара хватает его за руку.
— Подожди, милый...
Райк вырывается из ее рук, но останавливается и снова смотрит ей в лицо.
— Что? Что ты сейчас можешь сказать такого, что оправдало бы терроризирование девушки в течение нескольких месяцев?
— Ты не должен был его встретить, — говорит она шепотом, ее щеки покрыты слезами. Она показывает на Ло. — Он не твоя семья.
— Он мой брат! — кричит Райк. — Он никогда бы не причинил мне такой боли, как ты сейчас, — он делает нерешительный вдох, дергает себя за футболку и сдерживает крик. — Ты не понимаешь, что ты сделала, мама. Ты хоть знаешь, что ты сделала со мной? Ты, блядь, понимаешь?
Подбородок Сары дрожит, пока она плачет.
— Пожалуйста, остановись. Не уходи, — она дотрагивается до его руки.
— Ты заставляла меня выбирать между тобой и папой всю мою гребаную жизнь. Ты не можешь запретить мне иметь отношения с Ло. Ты не можешь принимать это решение за меня.
— Я твоя мама.
— И ты лгала мне! — кричит Райк, боль охватывает его лицо. — Ты разрушила чью-то жизнь ради какой-то, блядь, вражды, и ты готова была пожертвовать мной ради этого.
— Нет, — говорит она, качая головой. — Если бы я знала, что ты так отреагируешь, я бы никогда...
— Я тебе не верю, — говорит он категорично. — Если бы ты хоть немного меня знала, ты бы поняла, что я ненавижу тебя за то, что ты сделала. Я могу простить тебе многое. Но это... — он издаёт слабый смешок, словно он застрял в кошмаре. — Какого черта, мама? — делает глубокий вдох. — Я ухожу через час. У меня еще несколько коробок.
Она не может перестать плакать. Сара обнимает стойку, ожидая, что Райк придет в ее объятия, утешит ее и скажет, что все в порядке.
Но он едва может смотреть на нее, не сбивая дыхания.
— Просто ответь мне на один вопрос, — говорит Райк. — Как ты узнала, что она была сексуально зависимой? Я никогда не говорил тебе об этом.
Не говорил? Я думала, может, она так узнала.
Сара фыркает и жестом показывает на свой карман.
— Твой сотовый... твои сообщения...
О Боже.
Райк сжимает свои глаза.
Она читала его сообщения. Наверняка во многих упоминается моя зависимость или намекается на нее. Райк всегда спрашивал, как прошла терапия. Он был первым, кто сказал Ло и мне, что аверсивная терапия — это садизм, и чтобы мы перестали ходить к доктору Эвансу. А до этого он, скорее всего, переписывался с Ло о моих успехах с Эллисон.
Ло целует мою руку пару раз и вытирает слезы большим пальцем. Я отпускаю его ладонь, потому что, думаю, мы оба знаем, что это не я разрушаюсь сейчас. Мне даже не нужно подталкивать Ло. Через секунду он уже рядом со своим братом.
— Так ты нашла их номера в моем телефоне? — спрашивает Райк, пытаясь подавить слезы, его глаза налились кровью.
— Я просто... — плачет она в свою руку.
— Ты что? — говорит Райк. — Ты хотела, чтобы я перестал общаться с Ло? Ты хотела, чтобы сын Джонатана страдал из-за того, что Ло забрал меня у тебя? Это... пиздец, мам. Это настоящий пиздец.
— Пожалуйста... это звучит хуже, чем есть на самом деле.
— Уверяю тебя, все настолько плохо, — Райк пытается сделать глубокий вдох, но не может его выпустить. — Что ж, ты получила то, чего хотела. Надеюсь, ты счастлива, — Райк поворачивается к Ло. — Ты можешь помочь мне закончить упаковывать мою комнату? А потом мы сможем выбраться отсюда.
— Конечно.
Мы оставляем его мать рыдать в углу кухни. Мне почти ее жалко. Почти. Но когда я вижу Райка, жалость к ней снова превращается в ненависть. Потому что она причинила боль своему сыну больше, чем могла бы причинить мне. Это было личное, и хотя она преследовала Джонатана, она ударила Райку прямо в сердце.
Дверь закрывается, и Райк просто разбивается вдребезги.
Он садится на корточки посреди комнаты, положив руки за голову, не в силах сделать полный вдох.
— Какого хрена? — повторяет он. — Какого хрена? — он болезненно смеется, переходя на прерывистый всхлип.
Ло наклоняется рядом с ним и кладет руку ему на спину.
— Эй, с тобой все в порядке. Все хорошо.
Райк закрывает лицо руками и кричит, вся сдерживаемая ярость вырывается наружу. Он внезапно вскакивает на ноги, его покрасневшие глаза мечутся по комнате, безумные и слезящиеся. Он находит бейсбольную биту.
— Оп, оп, — говорит Ло, вырывая оружие из рук Райка.
— Мне нужно ударить по чему-нибудь, — говорит Райк, испытывая беспокойство.
— Просто присядь.
— Я не могу! — кричит Райк. — Моя мать, блядь, разрушила твою жизнь! Ничего бы этого не случилось, если бы не...
И тут Ло притягивает его к своей груди, чтобы обнять. Райк колеблется секунду, и я думаю, не собирается ли он выпустить свою агрессию на Ло, ударив его. Вместо этого он сжимает в кулак заднюю часть футболки Ло, и они так и остаются, Райк задыхается, его тело вибрирует от агонии и вины, а Ло крепко сжимает его, не отпуская.
— Это не твоя вина, — говорит Ло, прижимаясь к старшему брату.
Много месяцев назад всё было наоборот. Ло никогда не был бы достаточно сильным, чтобы стать опорой для кого-то другого, особенно для того, кто почти никогда не ломается.
Я вытираю несколько беззвучных слез. Я знаю, что такое раскаяние, от которого глубоко болит в груди, такое, которое кажется таким тяжелым, будто ты Атлант, несущий на себе весь мир. Это душераздирающее чувство.
— Послушай меня, — дышит Ло ему в ухо. — Встреча с тобой — это лучшее, что когда-либо случалось с нами. Я трезв, а Лили выздоравливает. Ничего из этого не было бы возможным, если бы не ты, — он трясет Райка, и из глаза Ло скатывается слеза. — Благодаря тебя, блядь, я сейчас с девушкой, которую люблю; ты мой брат, так что никогда не чувствуй себя виноватым за то, что случилось только что. Это не на тебе, — он поднимает лицо Райка, чтобы посмотреть ему в глаза. — Эй, ты слышишь меня?
Райк кивает снова и снова, пытаясь поверить в слова. После долгой паузы Райк говорит напряженным голосом: — Наши родители так долго ненавидели друг друга, что даже не поняли, что они делают с нами.
Он качает головой в оцепенении.
Ло сжимает его плечо.
Я молчу, не желая мешать им, но я благодарна за то, что, проходя через все это, они есть друг у друга. Даже если Сара и Джонатан бессознательно подтолкнули своих сыновей друг к другу.
Райк смотрит на коробки.
— Я никогда сюда не вернусь.
— Ты уверен? — спрашивает Ло.
— Да, — кивает Райк. Он похлопывает Ло по спине. — Да, я уверен.
И сквозь тишину я слышу слова, которые звучат между ними.
Ты — моя семья.