Оба офицера заняли свои места и крикнули кучерам:

— В "Великий монарх"!

В ту же минуту из лесу с громким криком выскочил загадочный всадник и помчался им наперерез:

— Форейторы! Ни шагу вперед!

— Почему же это? — в изумлении спросили те.

— Потому что вы везете короля, который сбежал. Именем нации приказываю вам не двигаться!

Форейторы, занесшие было над головой кнуты, призадумались:

— Эге! Король?!

Людовик XVI понял, что настала решительная минута.

— Кто вы такой, сударь, — вскричал он, — чтобы здесь приказывать?

— Простой гражданин… Но я представляю закон и говорю от имени народа. Форейторы! Не двигаться! Вы меня знаете: я Жан Батист Друэ, сын смотрителя почтовой станции в Сент-Мену.

— Ах, подлец! — вскричали оба телохранителя, спрыгнув с козел и хватаясь за охотничьи ножи. — Так это он!

Однако, прежде чем они оказались на земле, Друэ поскакал по улицам нижнего города.

— Ах, Шарни, Шарни! — прошептала королева. — Что с ним сталось?..

Она машинально забилась в глубь кареты, безразличная к тому, что их ожидало.

Что же произошло с Шарни и как он пропустил Друэ?

Снова рок!

Конь г-на Дандуана оказался отличным скакуном, но Друэ опережал графа почти на двадцать минут.

Надо было выиграть эти двадцать минут.

Шарни пришпорил коня — тот поднялся на дыбы, пустил пар из ноздрей и помчался во весь опор.

Друэ тоже несся галопом, хоть и не знал, преследуют ли его.

Правда, у Друэ была почтовая лошаденка, а у Шарни чистокровный жеребец.

Вот почему, проскакав всего льё, Шарни уже на треть сократил разделявшее их расстояние.

Когда еще одно льё осталось позади, Шарни с прежним упорством продолжал приближаться к Друэ, а тот стал чаще оглядываться со все возраставшим беспокойством.

Друэ так торопился с отъездом, что забыл взять с собой оружие.

Молодой патриот не боялся смерти (он это потом не раз доказал), он боялся другого: как бы его не задержали в пути; как бы не выпустить из рук короля; как бы не потерять предоставленную ему судьбою возможность увековечить свое имя.

До Клермона оставались еще два льё; однако было очевидно, что Шарни нагонит его еще в конце первого льё или, вернее, третьего, если вести отсчет от Сент-Мену.

Однако, чтобы подбодрить себя, он старался почувствовать ехавшую впереди него карету короля.

Мы говорим "почувствовать", а не "увидеть", потому что, как уже известно читателю, хотя и было всего около половины десятого вечера и стояли самые длинные дни года, тем не менее, сумерки все сгущались.

Друэ с удвоенной силой стал пришпоривать коня и хлестать его.

Де Клермона оставалось не более трех четвертей льё, а Шарни был от него уже в двухстах шагах.

Друэ знал, что в Варение не было почтовой станции: значит, вне всякого сомнения, король поедет по дороге на Верден.

Его охватило отчаяние: прежде чем ему удастся догнать короля, его самого догонят.

В полульё от Клермона позади Друэ послышался в ответ на ржание его лошади приближающийся галоп и ржание коня Шарни.

Необходимо было либо отказаться от преследования, либо встретиться с противником лицом к лицу; однако, как мы уже сказали, у Друэ не было оружия.

Вдруг, когда Шарни оказывается уже не более чем в пятидесяти шагах от него, навстречу Друэ попадаются форейторы на выпряженных из королевской кареты лошадях. Он их узнает: именно они только что везли короля.

— А-а, — восклицает он, — это вы… Верденская дорога, не так ли?

— Почему верденская дорога? — переспрашивают они.

— Я говорю: кареты, которые вы сопровождали, поехали по верденской дороге? — повторяет Друэ.

Он объезжает их, из последних сил погоняя коня.

— Да нет! — кричат ему вдогонку форейторы. — Вареннская дорога!

Друэ взревел от радости.

Он спасен, а король пропал!

Если бы король поехал по верденской дороге, то он, Друэ, должен был ехать прямо, то есть по дороге, соединяющей Сент-Мену с Верденом.

Но король поехал по дороге, ведущей из Клермона в Варенн, а вареннская дорога уходит влево почти под острым углом.

Друэ устремляется в Аргоннский лес, который он знает как свои пять пальцев; отправившись напрямик через лес, он опередит короля на четверть часа; кроме того, лесные сумерки будут ему защитой.

Шарни знаком с топографией этих мест почти так же хорошо, как Друэ; он понимает, что тот уходит у него из рук, и не может сдержать яростный крик.

Почти одновременно с Друэ он пускает коня по узкой полоске земли, отделяющей дорогу от леса, и кричит:

— Стой! Стой!

Но Друэ не отвечает; он пригибается к шее коня, пришпоривает его, стегает плетью, понукает. Лишь бы ему добраться до леса — это все, что ему нужно, ибо тогда он будет спасен!

Он доберется до леса, но ради этого ему придется проскочить в десяти шагах от Шарни.

Шарни выхватывает один из пистолетов, целится в Друэ.

— Стой! — кричит он ему. — Стой или я тебя убью!

Друэ еще ниже склоняется к шее лошади и еще сильнее ее погоняет.

Шарни нажимает на курок, но лишь искры от удара камня по кресалу сверкают в темноте.

Шарни в гневе швыряет пистолетом в Друэ, выхватывает другой, бросается в лес в погоню за беглецом, видит его сквозь деревья, снова стреляет; но, как и в первый раз, пистолет дает осечку!

Только теперь он вспоминает, что, когда он отъезжал, маркиз Дандуан крикнул ему что-то вслед, а он не расслышал.

— А-а, — говорит он, — я, верно, сел не на того коня, и он мне крикнул, что пистолеты не заряжены. Ну ничего, я все равно догоню этого негодяя и, если будет нужно, задушу его своими руками.

Он вновь пускается в погоню за ускользающей тенью, что мелькает в сумерках.

Но не успевает он проехать и ста шагов по незнакомому лесу, как его конь оказывается в канаве; Шарни перекатывается через голову, вскакивает, снова прыгает в седло — но Друэ исчез!

Вот как Друэ ускользнул от Шарни; вот как он, словно страшный призрак, появился на дороге, приказав форейторам, везущим короля, стоять на месте.

Форейторы остановились, потому что Друэ приказал им не двигаться именем нации, которое уже начинало звучать весомее, чем имя короля.

Едва Друэ скрылся в нижнем городе и галоп его удаляющейся лошади затих, как послышался галоп приближающегося коня.

На той же улице, по которой скрылся Друэ, появляется Изидор.

Его сведения совпадают с теми, что дал г-н де Префонтен: подстава г-на де Шуазёля, а также г-н де Буйе и г-н де Режкур находятся на другом конце города в гостинице "Великий монарх".

Третий офицер, г-н де Рориг, расположился в казарме вместе с гусарами.

Трактирный слуга, запиравший заведение, поручился за то, что эти сведения верны.

Однако вместо радости, которую Изидор надеялся принести именитым путешественникам, он замечает на их лицах глубокую подавленность.

Господин де Префонтен причитает; оба телохранителя грозят кому-то невидимому.

Изидор прерывает свой рассказ.

— Что произошло, господа? — спрашивает он.

— Не видели ли вы человека, проскакавшего галопом по этой улице?

— Да, государь, — ответил Изидор.

— Ну так вот, это Друэ, — сообщает король.

— Друэ?! — восклицает Изидор, чувствуя, как сердце его разрывается от боли. — Значит, мой брат мертв!

Королева вскрикивает и закрывает лицо руками.

Невыразимое уныние ощутили на миг все эти несчастные, преследуемые неведомой, но страшной опасностью и вынужденные остановиться посреди дороги.

Изидор первым пришел в себя.

— Государь, жив мой брат или мертв, не будем больше о нем думать, подумаем о вашем величестве, — заявил он. — Мы не можем терять ни минуты; форейторы знают гостиницу "Великий монарх". Вперед, живо! К "Великому монарху"!