Сегодня он был молчалив, а я не торопила его с разговором и пила чай, рассматривая белоснежные чашечки с лиственным узором. Когда же Вестмар позволил себе шумный, намеренно привлекающий к себе внимание вздох, я подняла на него глаза, надев маску обеспокоенности.

— Вас что-то беспокоит, мой Король?

Дернув щекой и покрутив кольцо на безымянном пальце, юноша выдержал паузу, после которой заговорил очень тихим вкрадчивым голосом:

— В этом храме очень спокойно. Здесь нет вездесущих слуг, советников, чьи истинные намерения корыстны, и здесь тихо — шум дворцовой площади очень утомителен, знаете ли. Вы должны дорожить тем, что имеете.

— Как и вы, Ваше Величество. Привыкнуть к шуму, выйдя из тишины, гораздо труднее, чем уйти от суеты в молчащее умиротворение. Со временем и тишина начинает угнетать разум.

— Говорит ли это о том, что вам не нравится это место? — спросил Вестмар, сощурив глаза, но я тут же отрицательно мотнула головой.

— Это мой дом. И кроме него у меня ничего нет.

— Если бы вам была дана возможность покинуть храм, вы бы ей воспользовались?

С его стороны это был хитрый ход, и честности здесь не было места. Скажи я ему, что сбежала бы отсюда с превеликим удовольствием, он бы поспешил задать вопрос о том, куда бы я направилась, акцентируя насмешки на том, что монстрам нигде не рады. Очевидное притворство также не сыграло бы мне на руку — оно бы лишь усугубило бдительность Короля, тогда как я намеревалась ослабить её до предела.

— К сожалению, я почти ничего не знаю о мире, что за этими стенами, — искусная ложь. — Книги не передадут полностью красоту мест, которые и представить трудно. Я никогда не ориентировалась по картам, а просить о сопровождении не имею права. Мысля рационально, я полагаю, что поездка по достопримечательностям Королевства принесет больше проблем, чем удовольствия.

— Хороший ответ.

— Благодарю.

— Какие отношения связывали вас с Ингвальдом Первым? — неожиданно спросил он, чуть подаваясь вперед. — В архивах сказано немногое — лишь о сделке, возведшей его на престол, да о мудрости, которой он подчинил вас. Мне кажется странным, что вы согласились на собственное заключение.

Его выводы были разумны, но ход мыслей вызывал улыбку на губах. Полагая, что я всегда выглядела так ухоженно, как сейчас, Вестмар не мог представить в голове образ тощей нагини, запутанной в собственных спутанных волосах. Тем не менее, его заблуждение позволяло мне внести коррективы в историю, а также изменить отношение Короля ко мне. Находя меня привлекательной, Вестмар боялся собственных мыслей, но знание того, что подобное испытывал не он один, даст ему уверенности.

— Ингвальд был…очень красив и харизматичен, — начала я с улыбкой на губах, — знаете, вы очень на него походите.

Вестмар вздрогнул, и его щеки залились ярким румянцем.

— Нас связывал союз, благодаря которому Ингвальд спасал меня от преследования, а я помогала ему взойти на престол, но после наши отношения приобрели иной характер.

— Какой же? — невозмутимо спросил юноша, громко сглатывая, и, пользуясь мгновением, я коснулась его руки своими пальцами.

— Интимный.

Он покраснел ещё больше, пускай это казалось невозможным, и прикрыл рот рукой, отводя взгляд в сторону. Останавливаться на этом я, впрочем, не планировала.

— Безусловно, подобное могло бы показаться людям ужасным, поэтому мы встречались не так часто, как хотелось бы.

— Он же был женат! У него было трое детей и…

— И при всем при этом он был желанным гостем в храме.

— И вы так…спокойно рассказываете мне об этом?

— Вы достаточно умны, чтобы держать в себе множество секретов, мой Король. К тому же, это было так давно…

— Вот как… — он прочистил горло и, резко поднявшись с кресла, направился к двери, не говоря ни слова. Его красное лицо было сродни флагу победы для меня и, отставив в сторону чашку, я довольно прислушивалась к его быстрым шагам по длинному коридору. Шкатулка, в которую я вставила ключ, наконец, открылась, и принц, показавшийся в её глубине, начал медленно танцевать под прекрасную мелодию…

— Потянуло на молоденьких? — язвительно спросил Йоргаф, заглядывая через мое плечо в очередное письмо, присланное Королем.

— С моим возрастом трудно найти в этом Королевстве старшеньких.

— Действительно. Если подумать, в твоем возрасте следует лежать в постели, бредить и напоминать внукам о том, что им ничего не достанется.

— Интересные у тебя представления о преклонном возрасте.

— Я все хотел спросить, — неуверенно начал мантикора, усаживаясь напротив и нерешительно соединяя вместе кончики пальцев, — все называют тебя Горгоной, но…у тебя ведь есть имя?

Имя…Такой простой вопрос, однако же, как приятно слышать его. До встречи с Лагертой я не надеялась услышать свое имя из чужих уст, и как же приятно было знать, что хоть кто-то считает тебя личностью, достойной имени. Я дорожила им и никогда не забывала, ведь его даровала мне мама — это было единственным, что она успела мне оставить.

— Сиггрид.

— Северное имя, — задумчиво ответил Йоргаф, поднимая со стола исписанный мною лист, — если ты не против, я бы хотел звать тебя именно так.

— Я буду только рада. Спасибо…

Он улыбнулся, но тут же перевел тему, уходя с грустных нот, что принялись витать в воздухе, однако, разговор, который он избрал следующим, был не менее печален.

— Ты нашла жизнеописания всех известных миру Горгон?

— Сделать это было очень непросто…К счастью, Ингвальд Третий не очень ценил библиотеки и архивы, а потому отдал мне старые свитки. Из-за того, что Горгоны появлялись лишь раз в пятьсот лет, я смогла найти истории лишь о трех из них.

— Странно, что они рождаются на территории Королевства, где средняя продолжительность жизни людей семьдесят лет. Им бы больше подошла Империя, где наги доживают до…Интересное совпадение, но я только сейчас подумал о том, что и наги в среднем живут пятьсот лет.

— Правильное замечание, Йоргаф. Иногда и ты можешь быть внимательным, — я улыбнулась удивленному лицу юноши и забрала из его рук уже порядком измятый лист. — Но выяснить это мы сможем лишь у самих нагов. Жаль, что никто из Горгон не прожил так долго, насколько это возможно…

— Первая их них и вовсе не дожила до десяти лет, — кивнул в сторону заметок мантикора, — это же совсем ребенок. А ей отрубили голову на глазах родителей. Вторую пытались сжечь на костре селяне, но она выжила, после чего её обугленную обезглавили рыцари. Третья…как же она смогла прожить до пятидесяти?

— Этого нет в архивах. Лишь возраст, место рождения, деятельность и смерть. Третьей Горгоне выкололи глаза, посчитав этот способ не менее действенным, как разрубание алмазным мечом, но она регенерировала. После и её голову снесли с плеч…

— Что ж…Прочитав это, я начал уважать твой выбор, Сиггрид.

— А раньше не уважал? — усмехнулась я, и Йоргаф, улыбнувшись в ответ, промолчал, сделав вид, что небольшие пирожные на подносе заняли все его внимание.

Время бежало вперед, и в горах воцарилась зима. Прежде ясное голубое небо затянулось серой вуалью, а голые деревья, кажущие черными, покрылись слоем снега взамен изумрудных листьев. Вдалеке, почти на самом горизонте виднелись сотни огоньков небольшого городка, который исчезал из-под взора за сильными метелями, и добираться до храма стало очень трудно — более писем от Короля не приходило.

Лагерта варила вкусный глинтвейн и шила Йоргафу новую одежду, а тот кувыркался в снегу и грыз сосульки подобно ребенку. Это была холодная зима, и все свое время я проводила у камина, кутаясь в шубы. Некоторые из статуй, замерших на ступенях, превратились в ледяные изваяния, и показались вновь лишь с наступлением весны, когда пришла оттепель.