— Я бы желала ответить утвердительно, но не могу. Наверняка, и среди нагов есть личности, желающие перемен не только в правлении, но и в себе.

— Вот только, сколько бы ты лекций ни читала, никто не подходит к тебе после них, — ухмыльнулся Флоки, — никому это не интересно.

— Все беспокоятся о своей репутации, и, возможно, поэтому…

— Не глупи, сестрица. Трусы, какие бы идеи у них не были, нам совершенно не помогут.

Флоки был прав, но и я до последнего надеялась найти нагов, согласных пересмотреть жестокую позицию Империи по отношению к другим расам. Но минуло десять лет, а я так никого и не нашла…

— Вам не кажется, что, использовав меня, вы удовлетворите исключительно свою жажду возмездия? — продолжила Горгона, словно бы и не услышав других моих слов. — Что, думая подобным образом, вы и сами поступаете эгоистично, решая судьбу за целый народ? Что, поступая так, вы выставляете меня не личностью, а оружием?

Не скрыв удивления, Рэнгволд повернулся к хранительнице, очевидно, рассматривая её в совершенно новом свете. Видеть его здесь было приятно, поскольку, несмотря на полное подчинение Императрице, мужчина следовал сохранившимся остаткам совести, поступая всегда справедливо и обдуманно. Я слышала от Флоки, что Рэнгволд был рожден от союза человека и нага, что, в целом, объясняло иной склад ума главнокомандующего.

— Мы знаем ценность жизни, — ответил брат, но его вечно веселое лицо не скрывало тревогу, — и просить о подобном не смеем. Просто факт того, что ты ещё жива, дает нам стимул не сдаваться.

— Флоки прав. Быть может, это прозвучит жестоко, но мы верим в судьбу, как верим и в проклятья. Если Горгона, заключив сделку с темными силами, предсказала нашей Империи погибель, как до этого сделал архимаг, значит, так оно и будет. А каким путем, в какой год — подобное неведомо. Если…Если ты, Сиггрид, и есть воплощение каменной смерти, что накажет нагов за их деяния, то мы, — я взглянула на Флоки, а после на Рэнгволда, — сделаем все возможное, чтобы ты не погибла.

Подобный ответ, кажется, её устроил. Подперев голову рукой, она прикрыла глаза, словно догадываясь, что под желтым взглядом любое живое создание чувствует себя в опасности. Но даже понимая обоснованную почву её подозрений, я чувствовала себя подавленно, испытывая чужое неприкрытое недоверие. Следовало сделать что-то, что выведет нас из стана врагов, что-то, что покажет наши искренние намерения…

— Сильвия, у нас есть проблема.

— Кто-то ещё видел её глаза? Флоки, я же просила быть осторожными!

— Нет, более их никто не видел. Но проблема действительно в глазах. Ранее у Сиггрид было кольцо, что скрывало настоящий цвет, но после посещения кузни оно лопнуло…

— Неудивительно. Артефакты чувствительны к сильным негативным эмоциям. Я могу лишь смутно представить, насколько они были сильными, когда она увидела…

— Вы искусны в магии метаморфозов, — неожиданно произнес Рэнгволд. — Сможете изменить цвет глаз Сиггрид?

— Да, хотя я и никогда не колдовала над Горгонами…

В тот момент я почувствовала страх. Сидящий в глубине противоречивой души, он неожиданно ударил по разуму, пробуждая врожденный ужас к каменной смерти, но, увидев надежду, пробежавшую в глазах Горгоны, я не смогла позволить себе сомнения. Это то самое, сделав которое, я не только переборю часть себя, но и уверенно протяну Сиггрид руку помощи.

— Да, я сделаю это. Но есть кое-что еще, что я хотела бы спросить…

— Что же?

— Я слышала, что у тебя есть сын…Он….

— Да, — уверенно ответила хранительница, — он тоже Горгона. И, если вы сможете изменить цвет моих глаз, я бы хотела попросить подобную услугу и для своего сына.

Подумать только: сразу две Горгоны на территории Империи! Это ли не знак настоящего и непреклонного возмездия? Несмотря на все старания архимагов, проклятье все равно прибыло на земли нагов, избежав саму смерть и подарив ценную жизнь!

— Конечно! Я…я сделаю все возможное! Но, полагаю, вам придется более не оставлять сына с няней. Заклинание потребляет ману того, на кого наложено, а так как ребенок маленький, он не сможет поддерживать цвет сам. Ему придется брать ману матери, поэтому он должен быть рядом.

— Хорошо. Я благодарю вас.

— Ну, что ты…Я ещё ничего не сделала.

— С одним мы разобрались. Теперь необходимо разобраться с другим вопросом, — перебил меня Флоки, покосившись в сторону двери. — Полагаю, теперь мы будем встречаться чаще, а это не пройдет мимо. Даже сегодня слуги перешептывались, не дожидаясь, пока мы пройдем мимо. Сиггрид, безусловно, занимает важную должность, но она не дает ей права постоянно находиться рядом с членами правящей семьи и с Рэнгволдом, у которого есть личный цербер. Что? Не смотри на меня так. Ты и сам не рад этому браку, уж я-то знаю.

— Верно…Быть может, ты станешь моей фрейлиной?

— Не пойдет. Слуги постоянно издеваются над новичками. Я сам разгонял их несколько раз, хотя не пристало принцу заниматься подобным.

— Я не знала об этом…

— Перед знатью они ведут себя прилежно. А злость выбрасывают друг на друга. Я же замечал эти драки потому, что моё присутствие прислугу никоим образом не смущает. Сама знаешь.

— Я могу представить её, как свою…родственницу?

Мы все одновременно обернулись к Рэнгволду, что под тремя парами глаз, одни из которых были желтыми, осознал слетевшую с губ необдуманную глупость.

— Даже, если очень дальняя, никто не поверит, — рассмеялся Флоки. — От слова совсем.

— Я просто предлагаю варианты…Она должна стать по статусу равной нам. Только в таком случае не возникнет подозрений от встреч, а Императрица не заподозрит в Сиггрид Горгону.

— Придумал!

— Что ещё, Флоки?

— Принимая во внимание то, что матушка отчаянно хочет выпроводить меня из замка, а Сиггрид прекрасная одинокая аристократка, мы объявим о нашей помолвке!

Подавившись слюной, Рэнгволд громко закашлялся, ударив себя кулаком по груди. Сама же Горгона, широко распахнув глаза, в следующее мгновение уже казалась задумчивой, а Флоки, как всегда приготовившийся стрелять в двух зайцев одновременно, громко хохотал, вовсе не собираясь переводить сказанные слова в шутку.

— Представляете, как сразу мы отведем от себя подозрения! Какой нормальный из правящей семьи женится на Горгоне?

— Ещё одно слово, Флоки, и я скажу нет.

— Прости, Сиггрид…

Идея Флоки, безжалостно ударяя по моим тщетным попыткам избежать всеобщего внимания, все же казалась верным решением, принятым второпях. Поступая в противовес логике самовлюбленных умов, я, не колеблясь, согласилась на помолвку, поскольку никто, в самом деле, не смог бы представить Горгону, намеренно влившуюся в высший свет. Считая меня запуганным, но жестоким существом, наги грязли в заблуждениях, сосредотачивая внимание на окраинах деревень и в лесах, поскольку разыскиваемый и всеми ненавидимый монстр не мог талантливо прятаться в обществе. Стоило ли вновь говорить о негибких умах, погрязших в собственных убеждениях и в устаревших принципах?

Данное решение, не вызывая смущения, позволяло мне без слухов и подозрений находиться рядом с теми, кто был готов всегда рассказывать правду, какой бы она ни была. Не желая доверять им всецело, я все же чувствовала искреннюю благодарность, ведь принц и принцесса провели меня в закулисье, любезно показав сцену, укрытую занавесом. Их намерения — вполне открытые и лишенные корысти — не были чужды моей душе, ведь посмей они использовать меня в качестве орудия мести, все бы закончилось мгновенно. Преклонялись ли они перед судьбой или же всецело верили в пророчество, Флоки и Сильвия желали сохранить мне жизнь, и этого для содействия было вполне достаточно.