— Как вам ваш первый рабочий день? — спросил Ридж, когда вечером мы вместе вышли из башни на улицу. — Не разочаровались?

— Мне эта работа по душе.

— Ваш дом далеко?

— В двух часах от столицы в общественном экипаже.

— Ох, надо же, — неожиданно воскликнул наг, — в таком случае, вам лучше поспешить! Последний экипаж отправится через тридцать минут. Задержал я вас.

— Ничего страшного, все в порядке.

Вот только ничего не было в порядке — пройдя ворота и попрощавшись со стражей, я поняла, что совершенно не помню дорогу до той улицы, где нас с Уолли высадил извозчик. В наступивших сумерках все казалось совершенно иным, и, бредя вперед, я пыталась собраться с духом, чтобы обратиться к кому-нибудь из прохожих, чтобы спросить о дороге. Глупый страх, смешавшись с потерянностью и внезапным одиночеством, так остро чувствующимся посреди крупного города, заставлял лишь бездумно идти вперед в надежде наткнуться на пустую повозку — я была готова даже переплатить, лишь бы ни с кем не разговаривать и никого ни о чем не просить. Многочисленные взоры теперь пугали: мне вдруг начало казаться, что все рассматривают мои глаза, что кольцо больше не работает…

Была ли это фобия? Быть может, прожив сотни лет вдали от общества и привыкнув к исключительно небольшой группе рядом, я обзавелась агорафобией? Но ведь находясь рядом с Уолли, я не чувствовала ничего не подобного, и в детстве столь сильной тревожности уж точно не наблюдалось. Следовало заговорить с другой нагиней, но, оборачиваясь в поисках женщин, я лишь натыкалась на взгляды мужчин, окончательно выбивающих решительность из-под моего хвоста. Но не могла же я и дальше ползти вперед так быстро — мои силы не вечны. Тело бросало то в жар, то в холод, я чувствовала сильное сердцебиение, но продолжала путь, пока не закружилась голова. Подобное состояние я ощущала впервые за сотни лет…

Безумный страх, настолько непривычный, но столь сильный, что я схватилась за горло, совершенно не придавая никакого значения подобному жесту. Сгущающаяся вокруг толпа казалась опасным диким зверем, казалась рыцарем, несущим алмазный меч, и боязливо вращая головой по сторонам, я больше не могла сфокусироваться на одном конкретном лице. Все расплывалось, и от этого ужас набирал исключительную силу, превращая четкие окружающие голоса в тревожный шум. Я не могла подавить эту фобию, даже зная о причине её возникновения…Артефакт неожиданно больно впился в палец.

— Леди Эидис?

Услышав знакомую интонацию в монотонном гуле, я обернулась, нервно пощипывая кончики пальцев. Из-за парализовавшего тело ужаса я не сразу разглядела перед собой огромную фигуру, принадлежавшую Рэнгволду.

— Вы меня слышите?

— Да?

— Вы переполошили всю улицу исходящим от вас страхом, но ползли так быстро, что никто даже не смог вас догнать, чтобы помочь.

Как же я могла забыть…В отличие от людей наги прекрасно чувствуют такие сильные эмоции как ужас или искренняя радость, поэтому с рождения учатся магически контролировать подобные эмоции, дабы не выставлять ни у кого на виду. Страх нагини пробуждал у мужчин инстинкт защищать, поэтому, аккуратно выглянув из-за Рэнгволда, я покраснела до кончиков ушей, увидев собравшуюся позади огромную толпу. Махнув другим нагам рукой, главнокомандующий схватил меня за локоть, уводя к черной колеснице, запряженной двумя вороными слейпнирами.

— Куда мы?

— Я отвезу вас домой.

— Мне неудобно…

— Неудобно? — хмыкнул он, помогая мне зайти внутрь и удивленно косясь на взволновавшихся коней. — Вы должны были подумать об этом, когда стремительно ползли по главной улице, не скрывая ужаса. В столице уже давно не происходит даже мелких краж — наша охрана безупречна, а наказания суровы — но вы сегодня встряхнули весь район.

— Я…не хотела.

Взмахнув поводьями, Рэнгволд направил слейпниров вперед, предусмотрительно попросив меня снять шляпу, дабы та не слетела под порывом ветра.

— Вас преследовали? Если это так, то вы обязаны описать мне их внешность.

— Нет-нет…

— Вам угрожали?

— Нет…

— Предлагали нечто…

— Нет!

— Прошу прощения, но в таком случае я не понимаю, в чем дело.

— Ну…

— Что?

— Я так долго прожила в деревнях и маленьких городках, что, кажется, теперь боюсь очень большого скопления…нагов на больших площадях и улицах…

Замолчав, Рэнгволд посмотрел на меня через плечо и, убедившись, что я не вру, не скрыл искреннего удивления.

— Не думал, что вы настолько чувствительная. В нашу первую встречу вы показались мне очень уверенной в себе нагиней.

— У всех есть свои слабости…

— И давно вы узнали о своем страхе?

— Сегодня…

— В таком случае, вам не стоит появляться одной на улицах столицы. Я приставлю к вам кого-нибудь.

— Ох, это лишнее.

— Вы стажируетесь в императорском архиве, леди Эидис. Если вы каждый раз будете в ужасе бежать оттуда через всю площадь, население может все неправильно истолковать. А вы навряд ли захотите говорить всем о своей слабости.

Лишь кивнув в ответ его словам, я смущенно отвела взгляд. Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.

Прошла неделя, и хранитель Ридж, посчитав меня трудолюбивым и компетентным работником, торжественно вручил договор о приеме в архив, не дожидаясь месяца. Отныне мои обязанности расширялись, и работа, казавшаяся прежде легкой и незагруженной, вдруг показала себя с иной стороны — наполненной и ответственной. Я прилежно училась, постигая азы реставрирования, но даже так к старинным текстам меня не подпускали, давая возможность проявить себя в переводах свитков и копированиях. Зарплата обещала быть достойной, а сами условия, дарующие мне уединение и спокойствие, были сродни награде за непрерывные испытания.

Уходя вечером с работы — с того самого дня я более в архиве не задерживалась — я всегда чувствовала себя смущенной, встречая у ворот присланного сопровождать меня стража. Рэнгволд сдержал обещание, и, если утром до дворца меня любезно провожала леди Уолли (с этих пор улицы мы выбирали пустынные), то вечером я в иной немногословной компании благополучно находила необходимые для возвращения домой экипажи. К сожалению, то происшествие ещё несколько дней было у всех на слуху, а из-за белого хвоста во мне тут же признавали виновницу суматохи, и множество любопытных взглядов прожигали спину каждый раз, как я шла по улице. Рэнгволд выставил произошедшее в оправдывающем и не позорящем меня свете — якобы несколько нагов своей настойчивостью напугали незамужнюю нагиню — однако, даже это, казалось бы, будничное явление для Солэя было редкостью в Империи, поэтому смотрели на меня сочувствующе и очень внимательно.

Лишнее внимание претило моим попыткам скрыться, но даже так разлетевшаяся новость звучала куда лучше, чем если бы все узнали о моей фобии. Чужая жалость раздражала, и я была безмерно рада, когда спустя ещё неделю сплетня, волновавшая умы знатных нагинь, наконец, перестала быть актуальной, надоев своей общеизвестностью, однако, обо мне не позабыли, ведь в статье было указано не только само происшествие, но и то, что жертва обстоятельств оказалась незамужней особой. Империя полнилась нагами, жаждущими создать семью, и, очевидно, идея защищать хрупкую красивую даму затмевала им иные мысли, поскольку довольно скоро мне начали приходить подарки с письмами и предложениями о помолвке.

То, что казалось мне грубостью и вторжением в личное пространство, оказалось обычным явлением: сродни договору с громогласным названием «стерпится — слюбится». Знатные рода часто позволяли себе подобное, укрепляя связи и преследуя цели скорее корыстные, нежели искренние, вот только я не была богатой вдовой, заслуживающей разнообразное множество предложений, но некоторые из них звучали действительно привлекательно. Один наг был состоятельным настолько, что мы могли бы позабыть о работе вовсе, а другой владел несколькими домами и конюшнями. Ещё один приходился кровным родственником известного в Империи рода, а некий Ченс и вовсе работал старшим магом в Имперской Академии.