Больше всего Чернояра интересовало сейчас то, почему инквизиторы ведут себя, словно адепты первого курса академии. Тут же вспомнились столкновения с одним из них возле камеры и легкость, с которой того удалось убить. Там можно было, конечно, при большом желании списать все на эффект неожиданности, но тут его не было. Но инквизиторы жались под защиту волшебников, а их боевые заклятья вовсе не давали ощущения какой-то особой силы.

А потом Чернояр понял. Каким-то образом магическая энергия, исчезнувшая в Чистилище, оборвала доступ инквизиторам к их знаменитому Кругу Cвятости. А так как сами по себе они являлись весьма посредственными магами, то… Это все объясняло. Колдун зло улыбнулся. Волшебники, думая, что сражаются только с одним архиличем, сильно растянули свои защитные сферы, чтобы прикрыть всех, кто находился рядом, уверенные, что их мощности все равно должно хватить. Так, собственно, пока и было, вот только в этом уравнении не учитывалось появление мастера-колдуна.

Чернояр пустил вперед своего Ньякасса. Щупальца Тиамат сплели над ним защитную оболочку, чтобы ничто не смогло повредить этот шар разрушения и детонировать его раньше времени. Когда же волшебники осознали угрозу, было уже слишком поздно. Чернояр ушел за угол и прикрылся усиленным Щитом Тиа. От могучего взрыва сотряслись стены и пол, а с потолка посыпалась каменная крошка. Колдун тут же продолжил действовать. Щупальца Тиамат рывком вынесли его вперед, пара дестройеров окончательно вскрыла защиту волшебников, а тяжелый разряд «Дитейры» повалил одного из огромных големов на пол. Как оказалось, вампиры и оборотни практически не пострадали от взрыва Ньякасса. Они обладали несоизмеримо большей скоростью реакции и движения, чем люди, поэтому успели укрыться на нижнем этаже за какое-то мгновение до детонации Ньякасса. И теперь снова вернулись в бой. Вампиры набросились на паладинов и инквизиторов, оставшихся без защиты, а оборотни повалили остальных големов, которые теперь, без плотной опеки волшебников, стали гораздо менее опасными.

Наиболее могучий из оборотней, совершив стремительный прыжок, просто сшиб одного из волшебников с ног, и оба исчезли в глубине прохода. На второго сверху упал вампир и начал рвать защиту своими длинными когтями. Магия крови древнего существа вступила в схватку с белой магией. Оставался последний, и он стремительно атаковал колдуна боекроном, линейным ударным заклятием школы Магии Света.

Чернояр не обладал сейчас достаточными силами, чтобы пользоваться дорогой и сложной защитой своей школы, поэтому с помощью Щупалец Тиамат просто взлетел в воздух, уходя от опасности. И сам ответил дестройером. Они обменялись ударами, а потом волшебник выбросил заклятие «Истинного духа», которое, видимо, берег до последнего. Мощный поток разрушительной светлой энергии устремился к колдуну. Заклинание имело самонаведение, так что уйти от него было крайне тяжело. Колдун резко увеличил дистанцию, одновременно кастуя новый усиленный Щит Тиа, в надежде, что его силы окажется достаточно. Но его неожиданно прикрыла «Длань смерти», и Дух света бессильно разбился о нее. Чернояр резко обернулся — архилич отошел от взрыва Ньякасса и помогал ему. А еще на лестнице второго этажа появились ассасины. Видимо, тюрьма начала получать первые подкрепления извне.

А это было очень плохо.

Чернояр выбросил туда «Дитейру», одновременно Щупальца Тиамат заблокировали готовящийся удар волшебника «Сиянием света» по архиличу. Последний также заметил угрозу, идущую с верхних этажей, и выбросил туда «Лочморт». Ужасный магический таран смерти, сотканный из костей и несущий ауру гибели вокруг себя, снес всех, кто оказался на лестнице. Но Чернояра это уже не слишком занимало. Он яростно двинулся на оставшегося в живых волшебника. Боекрон ударился в Щит Тиа, дестройер пошатнул «Венец Спаса». Но волшебник уже истратил достаточно сил в бою, его энергия была на исходе, а колдун жаждал крови. Тяжелое заклятие «Роктейр» практически проломило защиту противника, а посланный следом «Дискорд» снес ее окончательно. Тут же подоспел «Перст смерти» архилича, и все мгновенно закончилось.

Высший вампир жадно насыщался кровью своей жертвы, а секундой позже из прохода показался оборотень, гордо неся нанизанную на длинные когти голову последнего из волшебников.

— Остановись, колдун! — крикнул архилич, видя, как тот готов продолжать крушить все вокруг. — Здесь для тебя нет больше врагов.

Чернояр, не спуская тяжелого взгляда с каждого, кто мог представлять опасность, опустился на залитый кровью пол.

— Кто ты?

— Мое имя Череп, и я был таким же пленником этого места, как и ты. Это я отключил энергию Чистилища. А все те, кого ты сейчас видишь, пришли, чтобы помочь мне обрести свободу.

Чернояр усмехнулся:

— Я не знаю, как тебе все удалось, но должен поблагодарить за это. Мне не слишком нравилось здесь.

Архилич кивнул:

— Тогда мы квиты: без твоего неожиданного вмешательства мы вряд ли бы сумели вырваться отсюда. По крайней мере, прежде чем сюда прибыли подкрепления извне.

— Кстати, об этом, — вмешался оборотень, убивший одного из волшебников. — Мое имя Лекс. А твое мы так и не услышали, колдун. Но сейчас это неважно. Нам пора уходить. Через несколько минут сюда прибудут ликвидационные группы из Храмового города, и нам всем придется туго. Мы уже приготовили портал в Дейю. Поговорить вы сможете сколько угодно и потом.

— Верно, — поддержал его Череп и снова обратился к колдуну: — Идем с нами. Тебе не выжить здесь в одиночку, хотя ты и можешь попытаться. Ты слишком слаб сейчас, а Инквизиция начнет вскоре настоящую охоту.

— В Царство Смерти? — с усмешкой поинтересовался Чернояр.

— Да. И даю тебе слово: никто не причинит тебе там никаких неприятностей. Ты сможешь уйти обратно в Светлый мир, когда захочешь. А можешь жить там, в мире мертвых.

— Пошли, колдун, — оскалился Лекс, — тебе наверняка понравится.

— Хорошо, я пойду с вами. Собственно, у меня сейчас не слишком богатый выбор, не так ли?

Череп подошел к нему:

— То, что вы называете жизнью, странная штука.

Лекс отдалприказ к отходу, и нежить стала исчезать в тайном выходе из Чистилища вслед за обоими магами. На улице царила ночь. Чернояр с удовольствием вздохнул полной грудью и решительно шагнул в огромный трехметровый портал, раскрытый в ожидании бойцов некромантского спецназа.

Оттуда тянуло могильным холодом.

Элементалист смотрел, как ненавистный колдун исчезает в голубом зеве телепорта и размышлял над тем, что сейчас испытывал некоторое чувство дежа-вю. Он снова видел, как тот уходит, точно так же, как и в замке Сат, посреди мертвой пустыни. Более недели тому назад.

Тогда он, едва сдерживаясь, с побелевшим от ненависти лицом смотрел вслед удаляющемуся колдуну и на тело своего двойника, лежащего в луже призрачной крови. Только что он лишился практически всего в своей жизни. Сумеречный артефакт «Последнего слова» он собирал всю жизнь, его начинал собирать еще его отец. Именно этот артефакт позволил в последний момент создать клона, а самому, обернувшись воздухом, слиться со стенами замка, словно привидение. Магическая защита камней спасла его от обнаружения, а клон очень правдоподобно сыграл свою роль. Теперь артефакт просто сгорел, спасая его. Он был однократного действия и самоуничтожался после использования. Но если бы его не применить, то на месте клона наверняка находилсябы сейчас он сам. Этот артефакт элементалист берег до последнего, как самое ценное, но вот пришло время его использовать.

Но это было еще далеко не все.

Годы жизни, которые он потратил на создание последнего своего сумеречного артефакта, все добытые части, все затраченные ресурсы и время, сумасшедшие планы по ограблению Черного герцога, убийство боевой группы сталкеров Вилата, вообще весь конфликт с этой организацией — все стало разом пустым и бесполезным. Без ирия артефакт невозможно создать, а достать ирий где-то еще невозможно. И даже если бы колдун не вылил его из чаши, он забрал другой сумеречный артефакт — мгновенной телепортации, а без него было невозможно успеть добраться до места, где необходимо собирать все части Эйстазина воедино. Маг специально берег последний заряд кольца телепортации именно для этого. Теперь все стало пустым и бессмысленным. Ждать еще четыреста лет он не мог.