Оставался инквизитор. Огромный сгусток первородной тьмы, образованный сразу двумя Ямарами, практически не шевелился. Жуткая смерть, распад на уровне молекул. Чернояр, едва сдерживая свою злость, отошел от призванных порождений тьмы, даже нахождение рядом с которыми могло бросить в холод страха любого. Он распустил Щупальца Тиамат на максимально возможную силу, ощупывая все внутри склепа и ближайшие его пределы. Ни одной живой души. Кроме…

Кроме миниатюрного свитка, величиной с мизинец, в том углу главной залы склепа, где он впервые увидел элементалиста. Отпустив Ямаров, колдун прошел к этому месту и поднял магическую вещь. Видимо, когда детонировал Ньякасс, элементалиста, поджидавшего в засаде, очень серьезно тряхнуло взрывной волной, возможно, бросило на стену, в результате чего этот вот предмет выпал из кармана. Колдун с усмешкой поднес его к глазам — теперь он знал изначального хозяина своей находки.

Любой, кто покусился на его жизнь, должен умереть. Таков был закон существования колдуна.

Если раньше ночные улицы Карагона сковывала безжизненная тишина, то теперь всё испуганно жалось под воздействием страха. А когда Чернояр был в бешенстве, граничащем с безумием, он становился по-настоящему страшен. Его колдовскую ауру мог почуять любой и застыть на месте от распространяемого от нее ужаса. Всё, с чем она соприкасалась, немедленно начинало разрушаться. Даже камень мостовой с тихим шорохом крошился в добром десятке метров вокруг колдуна. Щупальца Тиамат, полностью восстановившиеся, теперь рыскали вокруг своего хозяина, жаждущие рвать и уничтожать.

Чернояр не таился, он шел по вымершим улицам города открыто, переполненный лишь одним желанием — убивать. Любого, кто встанет на его пути. К своей неизмеримой удаче, военные патрули оказались в это время далеко отсюда и потому сохранили собственные жизни. Пелена ярости застилала глаза колдуна, он жаждал мести и буквально летел вперед на Щупальцах Тиамат.

Особняк графов Ажелонских.

Он выглядел едва ли не таким же вымершим, как и весь город, но колдун чувствовал внутри жизнь и свет. Где-то в глубине дома горели магические лампы и находились бодрствующие живые существа. Конечно, он не являлся вампиром и не мог доподлинно определить, кто это, но и так знал — заказчик прекрасно понимал, в какую игру решил сыграть, а потому наверняка не спал, ожидая вестей от расставленной ловушки. Интересно, как бы они оправдали появление в их склепе колдуна? Разграблением могил? Вполне вероятно. Что ж, выходило даже неплохо, граф разом получал и очищенный фамильный склеп, и расположение от могущественной Святой Инквизиции, сдав ей одного из ненавистных колдунов. Видимо, эта игра стоила свеч, раз они пошли на такой риск.

Вот только они не знали Чернояра и его репутацию.

Уже приближаясь к особняку, он понял, что внутри узнали о его появлении. Видимо, придворный волшебник почуял надвигающуюся опасность. Особняк ожил. Колдун отчетливо представлял, как испуганно мельтешат стражники, с обнаженным оружием занимая свои боевые посты.

Глупцы!

Щупальца Тиамат могучим рывком вознесли его вверх, одновременно разрывая хлипкую защиту графского особняка, а также одно из больших высоких окон. Чернояр очутился в большой зале, в которой никого не оказалось, но за двустворчатыми дверьми стояли двое перепуганных стражников, которых Щупальца Тиамат прикончили, прежде чем они смогли поднять тревогу. Аура колдуна буквально сдирала со стен все, к чему прикасалась, превращая в прах, когда он проходил мимо. По лестнице, ведущей на нижние этажи, кто-то бежал, но Чернояр не стал задерживаться, сбросив туда убийственное заклятие «Темного времени». Особняк вздрогнул от страшного удара, превратившего всю его нижнюю часть в гору безжизненных обломков. Стражу в коридоре и тех, кто выбегал из встречавшихся по пути комнат, колдун убивал дестройерами, или это делали Щупальца Тиамат.

Наконец — нужная дверь.

Чернояр разворотил ее, швырнув сгусток черного пламени, и решительно вошел внутрь. В него тут же полетел мощнейший удар «Копья света», но Щит Тиа поглотил его. Это был сильный ход придворного волшебника, но явно недостаточный. Щупальца Тиамат стиснули защиту мага, а удар дестройера, усиленный яростью взбешенного колдуна, уничтожил ее. Убийственное заклятие «Аркадесс» смяло защиту амулетов и оборвало жизнь. На лице волшебника лишь застыла предсмертная маска ужаса.

Щупальца Тиамат уже обвили горло графу Ажелону и его советнику. Двух телохранителей они просто убили, смяв их хлипкую магическую защиту.

Чернояр рассмеялся:

— Вы заманили меня в ловушку и хотели убить. Даже не просто убить, а придать очень мучительной смерти от рук инквизитора. Зачем же, граф? Разве я сделал вам что-то плохое? Я взялся оказать вам услугу, но вместо благодарности получил самое страшное, что только мог!

— Это все он!.. — просипел лорд Ажелон.

Чернояр перевел почерневший взор на посиневшего советника. Умереть легкой смертью им было не суждено.

[1] Щит Тиа — школа магии Тьмы, обладает самой слабой защитой, поэтому было разработано данное заклятие, позволяющее создать достаточную мощность, пусть и на ограниченном пространстве.

Сталкер, хоть и бывший, обладал сильно развитым предчувствием, благо оно очень сильно помогало в его работе. Поиск цели, избегание опасности при этом, — без этого высокоразвитого качества его работа была бы куда менее эффективной и куда более смертельно опасной.

Лечера с утра мучила необъяснимая тревога. Он всегда анализировал всю информацию, какую только имел и в каком бы виде она ни предоставлялась. Естественно, за годы службы сталкер научился безоговорочно доверять своему предчувствию, поэтому напряженно думал, в чем могут состоять причины появившейся неожиданно тревоги. За прошедшее время он вроде ни с кем не конфликтовал, по крайней мере так, чтобы у клиента могло возникнуть желание замыслить что-то недоброе. За старые дела он тоже не волновался — сталкеры отлично умели сохранять свое инкогнито. Да и к тому же, кто посмеет пойти против организации? Раньше подобные прецеденты случались, но после того как решивших свести счеты показательно и жестоко наказали, повторять подобное никто не спешил.

Ограбление? Да, Лечер в свои годы любил комфорт, а потому вложил умопомрачительную сумму, чтобы в кратчайший срок восстановить особняк в Карагоне. Помогло еще и то, что в нем после захвата столицы графства войсками некромантского князи Ирритройи жил какой-то знатный военачальник, а потому разрушений имелось совсем немного. Теперь дом вернулся в прежнее состояние, полный роскоши и уюта. Но ничего ПО-НАСТОЯЩЕМУ ценного здесь еще не было. Бывший сталкер не спешил перевозить все из своего тайного убежища, пока отголоски войны окончательно не стихнут и жизнь здесь не вернется в привычное русло. А золото и прочее его никогда особо не волновало. Да, он любил жить богато и с известным блеском, но исключительно для себя и своего удовольствия, и никогда не переживал по этому поводу. К тому же заработать новое состояние он всегда мог снова, с его опытом и связями это было не так уж сложно. Поэтому связывать чувство тревоги с возможной потерей части богатств, сосредоточенных в особняке, не имело смысла. Для Лечера имели ценность лишь его жизнь и свобода, а также тайная коллекция, которую он собирал уже несколько десятков лет. Вещи древних, различные артефакты и амулеты огромной редкости и баснословной стоимости, — все они находились вне досягаемости для любого, надежно скрытые и защищенные, насколько это вообще возможно, и шансы, что кому-то, даже случайно, их удастся отыскать и уж тем более захватить, казались просто ничтожными.

Значит, оставалась жизнь. Лечер был сталкером, хоть и бывшим, а существам этой профессии страх практически неведом. Да и честь воина не позволяла сейчас паниковать и метаться. Да, можно было бы вызвать королевских солдат, или даже запросить помощь у гильдии или друзей, но он не стал. Уже не те годы. И не то положение.