– Су, я с тобой разговариваю! Ты вообще знаешь, что чуть меня не потеряла? Или тебя кроме пирожных вообще ничего не волнует?

Признаюсь, сорвалась. Мне сразу же стало невероятно неловко, захотелось попросить у нее прощения. Но сунара меня опередила. Поднялась в воздух, встряхнулась, как щенок, и через мгновение была чистой, словно и не вымазалась недавно в шоколаде. А уже после бросилась ко мне, пытаясь обнять за шею.

– Пи! – как-то щемяще, плаксиво пронеслось по палате. Словно тем коротким звуком она мгновенно обозначила все, что чувствовала.

Это и так многовато. Мы учили, что магические существа в принципе не обладают чувствами. Они не очень отличаются от животных, могут привыкнуть, могут выдрессироваться, но не становятся от этого умнее. Они даже могут быть верны, помогать. Но они останутся просто созданиями.

И сейчас у меня были все основания не согласиться со всеми учеными, что писали учебники по монстрологии. Существа умеют чувствовать. Су точно умела. Чувствовала. И пусть она так же изменчива, как весенняя погода, но именно от ее тепла и искренности мне на душе стало легче. Она чувствовала меня, любила меня и показывала это так, как умела.

И узнай она, что я монстр, который должен быть уничтожен, ей будет точно всё равно. Она все равно будет меня любить.

От собственных мыслей защипало глаза.

– Оставь, – осторожно погладила я лысую голову сунары. - Все хорошо. Прости.

– Пи! – вздохнула Су, отстранившись.

Не знаю, что она имела в виду, но я вздохнула в унисон с ней. Наверное, каждый в это мгновение вздохнул о чем-то своем.

– Так сможешь объяснить, что за сверток? – спросила я спустя долгое молчания.

Су нахмурилась, потом взмыла с моего плеча и устроилась в ногах на кровати и, немного подумав, подбросила в воздух немного пыли. Золотые искры, словно подхваченные вихрем, ожили, и сами сложились в небольшую золотую фигурку.

– Дракон? – удивленно вскрикнула я. – И ты туда же? Что за глупость?! Не дракон еще принес мне этот сверток.

Но Су считала иначе, поэтому быстро закивала, словно это и имела в виду.

Боги.

– Ну… ладно. И что в свертке?

Спросила, а сама потянулась к пакету, достала кружку с кроком, наблюдая за малышкой, активно думавшей, как изобразить содержимое пакета. Конечно, можно было бы заглянуть. Но в последнее время я не очень доверяю оставленным без присмотра вещам. Да и интересно было, на что способна моя маленькая помощница.

Су закрутилась волчком, пока я, наблюдая за ней, сняла крышку с посуды, но с особым наслаждением вдохнула аромат еще теплого крока.

И тут сунара начала надевать невидимую одежду. О!

– Там одежда? – угадывала я.

Су закивала. Потом показала кого-то очень важного, тщеславного, я бы сказала. И, осознав, что я ничего не понимаю, попыталась показать на себе же горячие объятия, поцелуи. Выглядело так забавно, что я не удержалась и фыркнула, чуть не согнувшись пополам. И в то же время так неудачно задела Су, и сделала кульбит в воздухе, и упала мне прямо на руку, в которой была кружка. Это стало неожиданностью для меня. Пальцы сами отпустили ручку и кружка с жалобным «дзень» треснулась об пол и разлетелась вдребезги.

– Вот и мокрое пятно, – процедила я сквозь зубы. – Пирожные съела, крок расплескала.

– Пи, – смутилась сунара, даже немного в цветах потеряла. Бледная какая-то стала.

– Ладно, – вздохнула я. – Но теперь ты просто обязана пойти со мной поискать какой-нибудь ужин для меня.

– Пи?

– Ладно и для тебя тоже!

Улица кипела. Словно не было покушений, странных тварей, пробитых порталов в город, который считается вымершим. Не погиб только вот вчера льер Петренс.

– Ты видел его? – вздыхала восхищенно жена ткача.

– Конечно, – откликался кузнец.

– Он огромный! Такой, как и сто лет назад, – поправляя очки на носу, со знанием дела подытожил мастер-ювелир.

– Неужели драконы не вымерли, – в каком-то священном ужасе поднимала глаза к небу совсем мелкая еще дочь прачки.

– Не к добру это все, – ворчала суеверная газетчица.

И все они точно говорила не про Петренса. Не про то, что что случилось этой ночью.

Это не справедливо. Не честно. Они все должны скорбеть. А они лишь вздохнут по старику, покачают головой и забудут о нем, отправляясь по своим делам.

– Пи! – копошась за воротником, почувствовала мое негодование, злость и бессилие Су.

– Все в порядке, – тихо успокоила я ее, едва коснувшись пальцами не самой сунары, а скорее того места, где она спряталась – за моим воротником.

Я соврала. На душе было ужасно. Смерть Петренса, ссора с Роуз, и такой, казалось, безобидный, но в то же время разделивший нас навсегда разговор с Кираем. И после не менее непонятный разговор с Нилай.

Было ощущение, что я балансирую на краю пропасти, смотрю вниз и все что меня держит, чтобы не свалиться вниз – маленькая рука Су. И еще желание найти того, кто убил моего наставника. А после… потом я подумаю, что можно сделать еще.

– Пи! – сунара тут же напомнила мне о том, что мы в общем-то с целью вышли из госпиталя, а не просто так.

– Да-да! Я как раз думаю, куда нам отправиться, чтобы тебя накормить! – проворчала я. – Не в «Горный приют» же идти. И не домой.

– Пи, – высунувшись по пояс из-за воротника сунара ткнула пальцем в милую кремовую вывеску над кафетерием льеры Мойраны. И тут же спряталась обратно.

Холодно тебе, значит. Но в общем, Су была права. Лучше и не придумаешь места, где можно не то пообедать, не то поужинать и не попасть на глаза никому. Разве что Сену, он любил пирожные Мойраны. А вот крок предпочитал из «Горного приюта».

И снова этот крок. Я словно что-то упускала. Не замечала очевидного. И все равно не понимала, что именно ускользает от моего внимания.

В кафетерии было как всегда уютно, тепло и светло. Несмотря на то, что погода не радовала ни солнцем, ни теплом, у льеры Мойраны всегда получалось создать какую-то особенную атмосферу. Душевную. Поговаривают, что эту моду она привезла из столицы, где долгое время жила и работала.

Но что-то у нее не сложилось. Одни говорят, что не пошли дела. Другие, что во всем, как и часто случается, виновато разбитое сердце. Раньше я скептически относилась к подобного рода заявлениям и объяснениям. Но сейчас действительно допускаю, что виной мог быть мужчина. Может, дело в том, что я и сама задумалась над тем, чтобы оставить эту неудачную, полную боли и разочарований страницу позади. Как? Это еще вопрос открытый. Да и решусь ли вообще?

Невысокая, очень миловидная женщина открыто и тепло улыбнулась, заметив, что я вхожу в кафе. Ей было немногим за сорок, время пощадило ее и обошло стороной, казалось. В каштановых, с медным отливом волосах не было и намека на седину, а вокруг больших карих глаз ни единой морщины. И все же она все эти годы оставалась одна. Несмотря на то, что за ней пытались приударить и местные женихи, и заезжие торговцы тоже. Но она не спешила вверять свое сердце кому-либо. Может, и правда, несчастная любовь привела ее из столицы в Горенгвиль?

Сегодня здесь было пусто. Не удивлюсь, если за весь день вообще в кафетерии побывали только я и Сен. Но оттого настроение Мойраны никоим образом не портилось.

– Трисс! Как я рада тебя видеть, – буквально пропела льера, едва я присела за стол. Даже не спрашивая ничего, она подхватила со стойки блюдо со слоеными пирогами с курицей и стакан с компотом. И едва поставила это передо мной, присела напротив. – Угощайся. Видят боги, в городе совсем все туго. Сладости исключительно на заказ, а соленые пироги Роуз делает получше, чем я. Если этот демонов снег не успокоится, я пойду по миру.

– Мне кажется, что вы не пропадете, – улыбнулась я.

– Конечно! Нытье для слабых, – отмахнулась Мойрана. – Но каждая женщина может себе позволить хоть иногда побыть слабой. Прости. Я слышала о том, что случилось с Петренсом. И мне так жаль… Вы ведь были не чужие люди. Представляю как тебе теперь.