Понимая, что это отличный момент, чтобы остановить монолог об исследованиях, Карстед посмотрел на Экхарта, и тот кивнул в ответ. Они прекрасно поняли друг друга — обоим хотелось сменить тему.

— Понятно, — сказал Карстед. — Я полагал, что должен уже привыкнуть, но когда дело касается сбора ингредиентов Розмайн, твои отчёты каждый раз удивляют меня. Но особенно я был поражен во время охоты на шништо́рма, увидев её с копьём Лейденшафта в качестве оружия. Я знаю, что в рыцарском ордене нет оружия, подходящего для кого-то с её уровнем магической силы, но никогда бы не подумал, что ритуальное украшение из храма можно использовать подобным образом. И уж точно не ожидал, что оно покажет такую ​​разрушительную мощь, — размышлял он, поглаживая усы.

Естественно, тот факт, что Розмайн смогла дать всему рыцарскому ордену благословение бога храбрости Ангрифа, тоже являлось поразительным подвигом. Но Экхарт уже был знаком с её благословением, поэтому копьё Лейденшафта произвело на него гораздо большее впечатление. Шништо́рм бушевал посреди сильной, казавшейся сплошной белой стеной метели, однако после совместной атаки ордена, ослабившей зверя, единственной полосы синего света, упавшей с неба, хватило, чтобы уничтожить его одним ударом.

— Я тоже был очарован этим сияющим синим копьём. Но, господин Фердинанд, почему вы решили, что копьё, служившее украшением в храме, может выдержать подобное сражение?

— В старых записях я обнаружил, что имеющиеся в храмах каждого герцогства божественные инструменты, которые по сути являются магическими инструментами, действительно использовались в практических целях. Эти инструменты может использовать любой, кто окрасит их своей магической силой, а поскольку Розмайн не может использовать штап, я решил, что копьё послужит ей подходящим оружием, — объяснил Фердинанд.

Вероятно, подобные факты мог знать только такой страстный исследователь, как он. Фердинанд тщательно изучал все доступные работы и документы, даже те, на которые не взглянул бы ни один нормальный человек. Карстед кивнул, впечатлённый не меньше Экхарта.

— Но хотя вы могли оценить силу копья Лейденшафта во время битвы со шништо́рмом, для убийства которого хватило одного удара, божественные инструменты, безусловно, неудобны в использовании. Вы не можете использовать их как собственное оружие, не наполнив до краёв невероятным количеством магической силы. Из-за этого ужасного ограничения божественные инструменты могут послужить лишь одноразовым оружием. Их нельзя сравнивать с личным оружием, которое каждый может создать, используя штап.

Фердинанд назвал копьё оружием, для использования которого требовалось очень много магической силы, чтобы уклончиво указать на ошеломляющее её количество у Розмайн. Она была простолюдинкой с пожиранием, но сумела дожить до крещения, обладая такой невероятной силой. Само её существование казалось ненормальным.

— Кстати говоря, я слышал, что Розмайн занималась какой-то масштабной торговлей в замке, чтобы быть в состоянии заплатить за магический камень шништо́рма. Что случилось с её бюджетом? — спросил Карстед.

Розмайн регулярно перемещалась между замком и храмом, но, поскольку обычно она проводила больше времени в последнем, управлять её бюджетом было поручено Фердинанду. Средства, необходимые для оплаты камня рыцарскому ордену, уже были учтены и переданы в храм, и всё же Розмайн трудилась, чтобы заработать деньги самостоятельно.

— Розмайн вбила себе в голову, что если ей нужны деньги, она должна заработать их сама. Она не рассматривает никаких альтернатив. Когда она взяла новых слуг, я сообщил ей, что ты и Сильвестр покроете расходы, но это не возымело никакого эффекта.

Когда Фердинанд сказал ей, что её отцы заплатят за слуг, Розмайн тут же попыталась заработать деньги, чтобы вернуть долг. Экхарт пришёл к выводу, что очень странное представление его младшей сестры о деньгах, связано с тем, что она выросла как простолюдинка.

— Она до такой степени полна решимости зарабатывать деньги самостоятельно, что абсолютно непреклонна в отношении собственной финансовой независимости. Возможно, она просто любит зарабатывать деньги. На данный момент, я решил оставить её в покое. Её действия стимулируют экономику Эренфеста и вызывают изменения внутри политических фракций. Тем не менее, я считаю необходимым вмешиваться, когда она несанкционированно продает иллюстрации с чьим-то портретом.

— Ах… Те иллюстрации, — с кривой улыбкой сказал Карстед, поглаживая усы.

Фердинанд, разумеется, имел в виду три конкретных иллюстрации. Следует отметить, что Эльвира, Юстокс и Экхарт обладали полными коллекциями. Как Эльвира, так и Экхарт сокрушались, что больше никогда не будет выпущено похожих картин этого великолепного художника.

— Полагаю, она стремится к производству книг, а не иллюстраций. Её всегда интересовали только книги, и они будут продаваться среди детей дворян лучше, чем когда-либо продавались бы иллюстрации, — сказал Фердинанд с явным облегчением, но затем вдруг скривился и начал стучать пальцем по виску.

— Что-то случилось, господин Фердинанд?

— Я беспокоюсь о будущем. Количество детей, покупающих книги в качестве учебных материалов, ограничено. К тому же, одной купленной книгой могут пользоваться братья и сестры. Несомненно, дети будут продолжать рождаться, но круг её покупателей не будет расти так же быстро. Либо она перейдёт к изобретению новых продуктов, либо провернёт какую-нибудь хитрую схему, чтобы увеличить каналы продаж. В любом случае, она обязательно сделает что-то проблемное.

— И что именно она может сделать?

— Если бы я знал, не было бы причин для беспокойства. Почти невозможно предсказать, какие идеи родятся в её сумасшедшем разуме, — сказал Фердинанд, вспоминая о прошлых словах и действиях Розмайн в поисках подсказок. — Она как-то упомянула о том, что просила своих Гутенбергов улучшить печатный станок… что там ещё? Что-то о желании продолжить эксперименты с бумагой. Это напомнило мне, что зимой у неё была встреча с гибом Илльгнером, и, согласно докладу Рихарды, она намеревается посетить его земли в течение следующих нескольких лет. Может быть, это оно? Неужели неизбежная катастрофа случится именно в Илльгнере?

«Его память всё так же впечатляет», — подумал Экхарт, как всегда восхищённый. Однако Карстед покачал головой и сказал:

— Перед этим тебе стоит побеспокоиться о летнем сборе. Что-то неожиданное происходило во время каждой прошлой попытки, и я сомневаюсь, что летом всё пройдёт по-другому. Ты уже решил, полетите вы на гору Лоэнбе́рг или на гору Бальшмидт?

Фердинанд нахмурился, плотно сдвинув брови.

— Гора Бальшмидт была бы более безопасным выбором, но только на горе Лоэнберг есть ингредиент, который будет соответствовать качеству уже имеющихся у нас ингредиентов. Я намереваюсь заполучить яйца ризефальки.

Ризефальки были гигантскими белыми летающими магическими птицами, о которых говорили, что они успокаивают гнев бога огня Лейденшафта. Эти птицы были довольно сильными, а потому украсть их яйца требовалось как можно быстрее. Сможет ли медлительная Розмайн справиться? Им нужно будет двигаться крайне быстро, и при этом оставить в живых как можно больше магических зверей Лоэнберга, иначе разразится гнев Лейденшафта. В прошлом Юстокс уже подверг их всех большой опасности, украв слишком много яиц, тем самым вынудив Фердинанда использовать несколько ценных магических камней ради спасения их жизней.

В любом случае, лишь в одном Экхарт не сомневался — спокойно летний сбор не пройдёт.

— Экхарт, почему так долго? Ты ведь понимаешь, что я всё это время ждал от тебя ордоннанца? — обвиняющим тоном спросил Юстокс.

— Разве десять дней можно назвать долгим ожиданием? — возразил я. — Не преувеличивай…

Стоило Юстоксу прийти ко мне домой, как он начал жаловаться. Если бы то же самое сказала моя покойная жена Хайдемари, то я, разумеется, сразу бы извинился, что заставил её ждать. Вот только сейчас мне жаловался мужчина, которому немного за тридцать, и который в данный момент позабыл о дворянских манерах, потому как разговор касался его хобби — сбора информации. Пусть меня это и не слишком заботило, но всё же немного раздражало.