Все четверо, а также их слуги, сразу же отправились выполнять указание Фердинанда. Юстокс приказал своим слугам принести столь важный для него ящик из моего ездового зверя.

Когда все вышли из пандобуса, я убрала его. Я была настолько опустошена, что не поднимала глаз от земли. К горлу вновь подступила кислота. Я не могла позволить, чтобы меня вырвало на глазах у всех, а потому с трудом сглотнула и вытерла рукавом подступившие слёзы.

— Розмайн… ты бледна. Тебе следует отдохнуть. Слуги, приготовьте ей комнату, — приказал Фердинанд.

Мои слуги поспешно встали и зашли в монастырь. Магический инструмент, чтобы открыть мою потайную комнату, я вручила Гилу, который пошёл первым. Несмотря на то, что моя комната была в некоторой степени готова, все же оставалось сделать некоторые мелочи, прежде чем я смогу отдохнуть.

Проводив слуг замутнённым взглядом, я бесцельно огляделась. Среди встречающих меня людей я увидела папу. Он выглядел невероятно встревоженным, и я легко могла догадаться, что он сейчас ломает голову над тем, как мне помочь. Мне ужасно захотелось броситься ему на грудь с криком «Папа!» и разрыдаться.

— Розмайн, — произнёс Фердинанд, положив руку мне на плечо.

— А… что?

Я сразу же пришла в себя и поняла, что мне ни при каких условиях нельзя было делать нечто подобное. Я опустила протянутую руку и поставила ногу на место. Когда Фердинанд приказал мне идти, папа протянул мне свой плащ.

— Госпожа Розмайн, если вы не против, пожалуйста, возьмите. Вы выглядите замёрзшей.

Я опустила глаза на плащ, а затем перевела взгляд на Фердинанда, который пристально смотрел на папу. Но папа лишь спокойно посмотрел на него, всё также продолжая протягивать мне плащ.

Фердинанд ещё какое-то время холодно смотрел на папу, затем опустил на меня взгляд и нахмурился.

— Розмайн, тебе холодно?

— Холодно…. Мне очень-очень холодно. Большое спасибо, Гюнтер.

Я взяла у папы плащ и прижала его к себе. Он был слегка пыльным, но не настолько, чтобы я не могла почувствовать запах папы. От этого я ощутила и облегчение, и горечь. У меня на глазах навернулись слёзы, и я тут же зарылась лицом в плащ.

— Глава храма, пожалуйста возьмите, если вам холодно, — донёсся до меня голос.

— Нет, возьмите мой! Он намного теплее, — сказал ещё кто-то.

От столь неожиданных слов мои слёзы мгновенно прекратились. Я подняла глаза и увидела, как пятеро солдат наперебой протягивают мне свои плащи. Увидев перед собой целую стену из плащей, я не могла не улыбнуться. От одного этого тяжесть в моём сердце стала немного меньше.

— Простите, боюсь, я не смогу унести больше. Но я очень благодарна вам за вашу доброту.

Сжимая в руках папин плащ, я отправилась в свою потайную комнату, которую слуги подготавливали мне для сна. Чтобы не мешать им, я отошла в угол и развернула папин плащ, надеясь в него закутаться.

— Розмайн, одолжи мне его, — произнёс Фердинанд.

— Ни за что, — ответила я, крепко сжав плащ, чтобы защитить его от Фердинанда, уже протянувшего руку.

Потирая одной рукой висок, он схватил другой край плаща.

— В таком виде ты не можешь забрать его в постель. Позволь мне его очистить. Ну же, отдай.

— Очистить? — спросила я, наклонив голову.

Фердинанд воспользовался моим изумлением, чтобы отобрать плащ. Затем он создал штап и что-то пробормотал. После этого возник водяной шар, который окутал плащ, а затем исчез.

— Что это за магия? — спросила я.

— Как я уже говорил ранее, это очистка.

Как оказалось, это была незаменимая магия для рыцарей, которые могли находиться несколько дней на природе, во время истребления магических зверей. По словам Фердинанда, ею пользовались, чтобы очистить себя и свои вещи.

— Я даже не знала, что есть такая удобная магия. Впервые о ней слышу.

— Тебе она не нужна. И в храме, и в замке у тебя есть слуги, — объяснил Фердинанд.

При наличии слуг, которым можно поручить такую работу, использование магии очистки было бы напрасной тратой магической силы для дворян. Но в обстоятельствах, когда приходилось проводить много времени на природе без каких-либо слуг, другого выхода не было.

— Сейчас особый случай. Ты не можешь в таком виде забрать его в постель, однако времени на стирку тоже нет, — продолжил Фердинанд, набросив мне на голову чистый плащ, от которого больше не пахло пылью. — Хорошо отдохни. Я объясню обстоятельства людям из компании «Гилбе́рта».

Затем он развернулся и вышел из комнаты, давая мне понять, что у него больше нет ко мне никаких дел.

Пока я нюхала плащ, до меня донёсся голос Гила. Он сообщил Франу, что принёс достаточно горячей воды, чтобы я могла принять ванну.

— Госпожа Розмайн, ваша ванна готова. А вам обоим следует выйти, — сказала Моника, выгоняя Франа и Гила из комнаты.

В тот день я спала, закутавшись в папин плащ. Он отогнал все тревожные мысли, и мне не приснилось ни одного плохого сна.

Мой мирный сон подошёл к концу. Проснувшись, я вылезла из-под папиного плаща и сильно потянулась. После этого я расстелила плащ на кровати, чтобы свернуть. Вообще-то мне следовало оставить такую работу слугам, но я хотела сделать всё сама. Я неспешно разгладила ладонями складки, а затем аккуратно его сложила.

— Да. Так хорошо.

Я попросила Франа взять сложенный плащ, и мы направились завтракать в столовую. Здесь, в монастыре, все дворяне должны были есть вместе, включая рыцарей сопровождения, поэтому слугам и простолюдинам приходилось ждать, пока они не закончат. Поскольку с нами был Фердинанд, мы не могли вести себя небрежно.

Когда я вошла в столовую, то увидела, что все остальные уже проснулись и сейчас завтракали.

— Доброе утро всем.

— Доброе утро, госпожа Розмайн.

В отличие от Бригитты и Дамуэля, которые, казалось, только начали, одного взгляда на Юстокса хватило, чтобы понять, что его из постели вытащили слуги. Судя по тому, что Фердинанд уже заканчивал свой завтрак, он проснулся раньше всех.

— Доброе утро, Розмайн. Похоже, ты хорошо спала, — поприветствовал меня Фердинанд.

— Да, наверное потому, что мне было очень тепло.

Пока Моника и Гил накрывали на стол, я попросила Франа позвать папу, чтобы вернуть ему плащ. Мне бы очень хотелось вернуть плащ лично, но из-за того, что я теперь дворянка, это невозможно. Всё, что я могла сделать, это поблагодарить папу, когда Фран отдавал ему плащ.

— Гюнтер, я возвращаю плащ. Благодаря ему, ночью мне было очень тепло, — сказала я опустившемуся передо мной на колени папе.

Он слегка приподнял лицо, улыбнулся и довольно прищурился. В его светло-карих глазах читалось, что он рад, что мне стало лучше.

— Я рад, что смог быть вам полезен. Госпожа Розмайн, я слышал, что теперь вы отправитесь в другие сельские города, чтобы провести там весенний молебен. Пожалуйста, берегите себя.

— Спасибо, Гюнтер. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашей семье.

— Как пожелаете.

Пусть наш разговор и был весьма кратким, но даже такой малой возможности поговорить с ним оказалось достаточно, чтобы согреть моё сердце.

Видя, как я провожаю взглядом папу, который направился к группе солдат, Бригитта задумчиво прищурила аметистовые глаза.

— Госпожа Розмайн, кажется, вы довольно близки с этим солдатом.

Не беря во внимание Фердинанда и Дамуэля, даже Юстоксу, который собирал сведения о Майн, и Экхарту, помогавшему ему, было известно о моей настоящей личности. Поэтому среди присутствующих здесь дворян Бригитта оказалась единственной, кто не знала, что это мой настоящий отец.

Я улыбнулась и дала Бригитте заранее подготовленное оправдание.

— Гюнтер тесно связан с компанией «Гилбе́рта», в которой я начала заказывать украшения для волос ещё до моего крещения. Ты помнишь Еву и Тули, которые приносили мне украшения?

— Да, они несколько раз посещали покои директора приюта. Тули — это ведь та девочка, которая помогала снимать с меня мерки? Я слышала, что вы очень цените её работу.