Провожать нас собралось множество местных жителей. Гиб Илльгнер вышел вперёд и опустился передо мной на колено, а я воспользовалась этой возможностью, чтобы поговорить с ним в последний раз.

— В Илльгнере есть много деревьев, которых нет в окрестностях Эренфеста. Если удастся создать бумагу из материалов, которые растут только здесь, то она, несомненно, станет ценным товаром для ваших земель. А потому я прошу вас поддержать моих людей.

— Как пожелаете.

Затем я повернулась к Бригитте, которая стояла позади меня с серьёзным выражением лица, подобающим рыцарю сопровождения.

— Бригитта, ты можешь попрощаться. До нашего возвращения пройдет немало времени, а потому тебе следует поговорить с семьёй на прощание.

— Брат, мама и все остальные. Я вернусь.

— Бригитта, будь осторожна. И хорошо служи госпоже Розмайн.

После этого все жители Илльгнера опустились на колени и скрестили руки перед грудью, а мы забрались в пандобус и взлетели в небо.

Прошёл один день с тех пор, как я вернулась из Илльгнера.

Около третьего колокола я направилась в комнату Фердинанда, чтобы, как обычно, помочь ему с расчётами, и увидела там Экхарта. Похоже, он уже привык к службе в храме, но вместо того, чтобы стоять у двери, как это делали мои рыцари сопровождения, по указанию Фердинанда Экхарт помогал остальным в работе с документами. Судя по тому, как равнодушно воспринимали ситуацию священники и служители, происходящее стало привычным явлением.

— Главный священник, вы решили привлечь Экхарта к работе с документами? Разве он не единственный имеющийся у вас рыцарь сопровождения?

— Это тебе, Розмайн, нужна постоянная охрана, особенно с учётом возросшей активности священников в последнее время. Но у меня нет такой необходимости. Даже в случае внезапного нападения я сам могу защитить себя. Ты же, с другой стороны, можешь упасть замертво даже без того, чтобы кто-то на тебя нападал. Разве разница между нами не очевидна?

Мне нечего было сказать в ответ. Я действительно могла потерять сознание сама по себе, поэтому необходимость в чьём-то присмотре за мной была жизненно важной. Я думала, что Дамуэль тоже сможет заняться работой вместе с нами, пусть даже Бригитта сегодня отсутствовала, но Фердинанд быстро отверг эту идею.

— Скоро должен прийти Юстокс. Успей закончить свою работу, чтобы мы могли поговорить о материалах этого сезона, — сказал Фердинанд.

— Поняла!

Я принялась разбирать кипу дощечек с расчётами, накопившихся за несколько дней моего отсутствия. Между прочим, когда мы вернулись из Илльгнера, Фран с едва заметной улыбкой отметил, что не ожидал такого утомления от простого изменения обстановки. К счастью, после нашего возвращения в храм ему явно стало лучше.

Как и сказал Фердинанд, вскоре, задолго до четвертого колокола, в храм прибыл Юстокс. Когда он шёл к столу Фердинанда, его глаза светились от волнения. Он не мог сделать и шага, чтобы не пошарить глазами во все стороны в поисках чего-нибудь интересного.

— Господин Фердинанд, доброе утро. С возвращением, юная леди Розмайн. Как там в Илльгнере? Может, вы наткнулись на что-нибудь интересное? — спросил он.

Затем Юстокс выразил свою радость по поводу предстоящего обеда, возможности поговорить со мной и своими глазами увидеть мастерскую. Выглядел и говорил он довольно легкомысленно.

— Я предпочту планировать свой день самостоятельно. И я собираюсь сегодня посетить приют, а не мастерскую.

— Тогда могу ли я принять участие в экскурсии по приюту? Мне очень любопытно место, пользующееся вашей благосклонностью. И конечно же все сироты там умеют читать и писать, так? — произнёс Юстокс с невозмутимой улыбкой.

Он был дворянином, поэтому прекрасно понимал, что мой ответ содержал в себе категорический, пусть и косвенный, отказ, но тем не менее пытался найти предлог, чтобы пойти со мной. Если продолжать следовать нормам поведения, устоявшимся для дворянок, мне следовало уступить ему, что позволило бы Юстоксу отправиться со мной, но я не собиралась из-за него менять планы и портить себе день. Я отбросила эвфемизмы и снова отказала ему, на этот раз прямо.

— Вы сможете посетить мастерскую и приют, только если главный священник согласится сопровождать вас, но до тех пор воздержитесь от этого. Мне кажется, если вы начнёте везде бродить самостоятельно, то обязательно создадите проблемы.

— О, есть что-то такое, что вы хотели бы от меня скрыть? — заинтригованно спросил он.

Я посмотрела на него серьёзным взглядом. Наглый парень вроде Юстокса, вторгшийся в приют для удовлетворения любопытства, мог сделать андрофобию Вильмы ещё сильнее.

— Из-за жестокости священников в приюте есть служительницы, которые стали очень бояться мужчин. Поэтому мужчинам не разрешается входить в здание для девочек, а я знаю, что вы не из тех, кто соблюдает такие правила.

— Понятно, понятно… — пробормотал Юстокс, кивая, хотя и не выглядел сдавшимся. — Значит, я смогу войти, если буду одет как женщина?

По его взгляду я догадалась, что он говорил абсолютно серьёзно. Он действительно был готов переодеться, если бы это помогло ему попасть в здание для девочек. Я покачала головой и выставила перед собой руки в форме креста.

— Нет! Отныне я вообще запрещаю вам входить в приют.

— Что?! Откуда такая предвзятость? — возмутился Юстокс.

Я не собиралась позволять чудаку, планирующему переодеться женщиной для того, чтобы проникнуть в здание для девочек, ошиваться где-то рядом с приютом. Кто знал, какое негативное влияние он мог оказать на детей? Я считала очень опасным позволять Юстоксу тешить своё любопытство. Как глава храма и директор приюта, я должна была защитить сирот, несмотря ни на что.

Когда я разгорячилась, Фердинанд преувеличенно вздохнул и махнул рукой, давая нам знак остановиться.

— Вы можете поговорить об этом позже. У нас есть более важные темы для обсуждения.

После чего Фердинанд отдал указание тем, кто не участвовал в сборе ингредиента, покинуть комнату. Священники и служители молча вышли. На развёрнутой на столе карте Фердинанд указал на гору в южной части герцогства.

— Наша следующая цель — гора Лоэнбе́рг. Летний ингредиент будет максимально богат магической силой через пять дней, поэтому мы направимся туда через четыре.

Похоже, что если бы я плохо себя чувствовала и не вернулась из Илльгнера вовремя, то Фердинанд отправился бы туда сам, чтобы забрать меня.

— Главный священник, что мы собираем на этот раз?

— Яйцо ризефальки. Ризефалька — это птица, которая, как говорят, успокаивает гнев бога огня Лейденшафта. Твоим летним ингредиентом станет её яйцо.

— Подождите, что? Если эти ризефальки способны успокоить бога, разве это не делает их святыми птицами или чем-то в этом роде? И мы крадём их яйца? Разве это не должно строго наказываться? — размышляла я вслух.

Фердинанд в ответ лишь покачал головой.

— Не беспокойся. Ризефальки не очень-то и святые, скорее разновидность магических птиц. У нас есть свои способы справиться с гневом Лейденшафта, — сказал он, а затем с насмешкой добавил. — С чего бы тебе вдруг колебаться? Разве зимой ты не убила шништо́рма ради его магического камня? Если добавить талфро́шей весной и за́нце осенью, то ради твоих ингредиентов уже была убита целая гора магических зверей. Почему одно яйцо вдруг начало тебя беспокоить?

— Вы правы… — ответила я.

Мой путь к юрэ́ве был вымощен трупами магических зверей, и, если задуматься, вряд ли стоило поднимать шум из-за кражи одного яйца.

— Тем не менее, если во время добычи ингредиента мы не позаботимся о сохранении в живых магических зверей на горе Лоэнбе́рг, то разразится гнев Лейденшафта. Необходимость сдерживать их, не убивая, будет самой сложной проблемой во время сбора ингредиента этого сезона.

— Что именно происходит, если его гнев не сдерживается?