— Тебе действительно по силам со всем справиться, так что продолжай выполнять задания из своего списка. Думаю, будет хорошо, если ты покажешь его своему отцу и маме сегодня за ужином. Уверена, что они похвалят тебя. Сейчас любой может увидеть, насколько усердно ты работаешь над собой.

— Понял.

Вернувшись в храм, я похвалила своих слуг. Если бы не их старания, то Вильфрида могли бросить. Мои слуги действительно замечательные.

— Вы все хорошо постарались. Я очень счастлива и очень горда вами.

— Госпожа Розмайн, мы уже привыкли к вашим внезапным и непонятным просьбам, — с горькой улыбкой ответил Фран.

Я также воспользовалась этой возможностью, чтобы спросить их, как Вильфрид провёл время в храме и что они о нём думают.

— Если сравнивать с детьми, ещё не прошедшими церемонию крещения, которых отправляют в храм в качестве священников-учеников, то в нём не было ничего необычного. То, что он вообще нас слушал, делало его гораздо более послушным, чем большинство подобных детей, — ответил Фран.

Когда я задумалась о том, что нам придётся иметь дело с новыми священниками-учениками, которых будут отправлять в храм, у меня немного заболела голова.

Следующий день был вполне обычным. Я, как всегда, практиковалась в игре на фешпиле, а потом отправилась помогать Фердинанду. Однако когда я пришла, он протянул мне магический инструмент, блокирующий звук.

— После того, как ты вчера ушла, Кантона кое-что рассказал мне… — начал Фердинанд.

По словам Фердинанда, сейчас дворянам стало достаточно сложно получить себе служительниц. Ранее они могли получить новую девушку, просто попросив об этом главу храма. Однако, чтобы сократить расходы на еду, бывший глава храма избавился от всех некрасивых, а после того, как главой храма стала я, оставшиеся девушки получили работу в приюте и мастерской. Это означало, что для дворян девушек не осталось, и так как я — дочь герцога, они ничего не могут с этим поделать. Даже если дворяне попросят других священников предоставить им служительницу в качестве служанки, то обнаружат, что цены на девушек повысились. К тому же священники не хотели отдавать своих слуг, объясняя это тем, что им будет сложно попросить у главного священника или у главы храма новых слуг.

Кроме того, дворянам было трудно просить у Фердинанда служительниц, поскольку он, в отличие от бывшего главы храма, совершенно не интересовался подношением цветов. А так как служительниц ценили за их дешевизну, то дворяне не хотели покупать тех по довольно высокой цене, которую запрашивали священники, и в результате они начали искать девушек подходящего возраста в приютах близлежащих городов.

— Розмайн, как ты поступишь? Будешь ли ты продавать служительниц дворянам? — спросил Фердинанд, пристально смотря на меня.

Было ясно, что он будет оценивать мой ответ.

— Пусть мне это совсем не нравится, но если среди служительниц есть те, которые предпочли бы стать любовницами дворян, вместо того, чтобы оставаться служительницами в храме, то я готова предоставить им возможность выбрать такую работу. Однако я не намерена продавать девушек, которые не хотят такой жизни. Они поддерживают мою мастерскую, а потому мне решать, как будут жить сироты.

Услышав мой ответ Фердинанд хмыкнул. Взгляд его бледно-золотых глаз был острым.

— В таком случае, что ты собираешься делать с дворянами, покупающими сирот в близлежащих приютах?

Я пока не смогла приспособиться к этике этого мира, а потому от идеи о покупке и продаже сирот меня тошнило. И всё же, сейчас моё отвращение уже меньше, чем раньше.

— Я слышала от Бенно, что сироты в близлежащих городах являются собственностью мэра и других горожан, поскольку те кормят их, и продажа сирот может быть необходима городу для покупки необходимых припасов на зиму. Я не буду злоупотреблять своим авторитетом и мешать им. Я не могу помочь всем сиротам, так что мне не стоит предпринимать никаких действий относительно тех, кто находится вне моего поля зрения.

Благодаря тому, что я приёмная дочь герцога, я могла бы воспользоваться своей властью и легко забрать всех сирот из Хассе, но я понятия не имела, к каким проблемам и где это приведёт. К тому же, Хассе был не единственным местом, где имелись сироты. А у меня просто не было возможности спасти всех сирот в герцогстве.

Как глава храма, я прежде всего должна думать о том приюте, что находится при храме. Для меня было бы неправильно начать бездумно заниматься приютами в других городах. Поскольку монастырь в Хассе под моей юрисдикцией, я буду управлять им, но на все остальные приюты, что находятся вне моего поля зрения, я никак не могу повлиять. Пусть мне и трудно принять такую позицию, но если я не смогу смириться, то просто здесь не выживу.

— Достойный ответ. Приятно видеть, что ты учишься, — ответил Фердинанд, удовлетворённо кивнув.

Однако затем на его лице появилась подлая улыбка, и он продолжил задавать вопросы.

— В таком случае, Розмайн, что насчёт сирот, которые всё ещё находятся у мэра Хассе? Ты же не скажешь, что они находятся вне твоего поля зрения?

Я закусила губу и покачала головой.

— Я слышала, что в отличие от сирот в храме, сироты в городах после совершеннолетия становятся полноценными горожанами и получают землю. Даже девочки могут получить участок земли, а также у них есть возможность выйти замуж. Став горожанами, они смогут жить более счастливой жизнью на собственной земле и в знакомых условиях, чем если бы им пришлось навсегда стать служителями и остаться в приюте.

Перед каждым сиротой стояло два выбора: они могли либо навсегда отказаться от своего нынешнего образа жизни и пройти перевоспитание, чтобы получить жизнь без будущего, в которой они могли бы лишь остаться служителями или стать слугами дворян, либо они могли продолжать жить так же, как и раньше, несмотря на все трудности, что им выпадут, но зато оставаясь в мире, к которому они привыкли и который понимают. И этот выбор они должны были сделать сами. Независимо от того, как бы это выглядело со стороны, если бы мне была предоставлена ​​возможность, то я бы предпочла остаться со своей семьёй, а не становиться приёмной дочерью герцога.

— Я уже предоставила им выбор. В тот момент, когда они решили остаться с мэром, они перестали меня беспокоить, — ответила я.

Думаю, для приёмной дочери герцога мой ответ был правильным.

— Хорошо, — сказал Фердинанд, одобрительно кивнув.

Погладив себя по груди, я вздохнула с облегчением от того, что не сделала никаких ошибок, после чего медленно опустила глаза к полу.

Как же я это ненавижу… Я чувствую, что мой здравый смысл перекрашивается, становясь всё более дворянским.

Для посетителей из компании «Гилберта» уже стало обычным делом, что по прибытии их проводят в мою потайную комнату. Поэтому Бригитта даже не отреагировала на это, а вот Дамуэль последовал за нами внутрь с измученным видом. По моему мнению, он уже должен был к этому привыкнуть, но похоже, что вид меня, цепляющейся за Лутца, его по-прежнему смущал.

— Лутц, Лутц, Лутц! Я так это ненавижу! Быть дворянкой ужасно! Моя голова вот-вот лопнет!

— Что случилось на этот раз?!

— То, что дворяне считают здравым смыслом, мне кажется диким! А то, что я считаю нормальным, то уже для всех остальных людей кажется диким! Подстроиться под каждого так сложно! Мне даже пытаться не хочется! А-а-а-а! Вот же!

— Госпожа Розмайн, вы начинаете походить на Делию, — смеясь, заметил Гил.

Кажется, никто не выглядел сильно обеспокоенным, раз я могла выпустить пар, крича, а это значило, что проблема была не слишком серьёзной. Или, по крайней мере, так они считали.

— Мне действительно сейчас хочется кричать изо всех сил. Во-о-от же-е!

— Ну как, тебе стало легче? — спросил Лутц.

— Да… чуть-чуть, — ответила я.