— Госпожа Розмайн, не могли бы вы продать мне эту коллекцию иллюстраций?

— К сожалению, она не продаётся.

Внимательно изучив иллюстрации, юная дворянка с сияющими глазами купила одну из историй о рыцарях. После этого я сразу же вернула папку Марку. И судя по всему, эта юная дворянка сразу же похвасталась покупкой перед своими подругами, поскольку вскоре нас окружило множество девушек, желавших купить истории о рыцарях и, конечно же, посмотреть содержимое папки. Э-хе-хе. Так держать! Дела идут хорошо!

К тому времени, как продажа книг подошла к концу, нам удалось распродать довольно много. Наибольшим успехом пользовались ноты песен в аранжировке Фердинанда. Поскольку это были оригинальные песни, которые исполнялись лишь раз, во время концерта Фердинанда, нашлось немало дам и юных дворянок, которые хотели их приобрести. Их количество оказалось даже больше, чем я ожидала. Некоторые брали их как напоминание о том концерте, другие собирались научиться их играть, третьи хотели послушать, как эти песни сыграют их личные музыканты. Нашлось даже несколько мужчин, которые надеялись, что эти песни помогут им в ухаживаниях за девушками, что показалось мне довольно забавным.

Как я и ожидала, истории о рыцарях чаще покупали женщины, чем мужчины. Наиболее популярной стала история, в которой рыцарь победил магического зверя и преподнёс своей возлюбленной добытый в бою магический камень. Кажется, иллюстрация, где рыцарь нежно улыбается, когда делает предложение возлюбленной, покорила сердца всех женщин.

Пусть Фердинанд и послужил моделью для рыцаря, но из-за «розового фильтра» Вильмы он превратился в совершенно другого человека. Фердинанд никогда не улыбался так мило и нежно. В его улыбке нет ничего доброго. Она страшная и ядовитая.

— И всё же очень жаль, что ты больше не можешь продавать иллюстрации, — печально вздохнув, сказала Эльвира, которая купила все истории о рыцарях и ноты.

— Я тоже очень раздосадована этим фактом, поскольку они пользуются наибольшим спросом, однако господин Фердинанд запретил мне их продавать.

— Но ведь так хочется получить ещё его изображений. Неужели ничего нельзя сделать? — спросила она, с надеждой посмотрев на меня.

Вот только у меня были связаны руки. Я слабо покачала головой и подняла к ней лицо.

— К сожалению, мама, это абсолютно невозможно для меня, — сказала я, сделав в конце акцент на «для меня».

Глаза Эльвиры заблестели, и она приложила руку к щеке.

— Ох, верно. Я поняла. Для тебя, Розмайн, это невозможно…

— Так и есть. Проблема в том, что у меня связаны руки.

Кажется, она поняла мой намёк. Когда я ярко улыбнулась, Эльвира улыбнулась мне в ответ.

— Розмайн, я правильно понимаю, что сам ауб Эренфеста хочет, чтобы полиграфия распространялась?

— Да, мама. Он надеется, что за следующие двадцать лет полиграфия распространится по всему Эренфесту, став важной отраслью герцогства.

— В таком случае позволь мне попросить моего старшего брата, гиба Хальдензеля, помочь мне с делом моей замечательной дочери. Не могла бы ты обсудить это с ним предстоящей зимой?

— Конечно.

Герцог намеревался распространить полиграфию по всему герцогству, а потому чем больше мы сможем открыть мастерских, тем лучше. И если в тех новых мастерских кто-то решит напечатать изображения Фердинанда… это не будет иметь ко мне никакого отношения.

— Мне нужно поскорее найти и воспитать художника, — с сияющими глазами сказала Эльвира.

Видя, как моя сообщница принялась строить планы на будущее, я не могла не улыбнуться.

После того, как распродажа благополучно завершилась, я вернулась в храм, размышляя в пути о возможных способах незаметно помочь Эльвире. По возвращении я немедленно приступила к работе по подготовке группы для поездки в Илльгнер. Я вызвала Лутца и Гила в потайную комнату в покоях директора приюта и попросила выбрать служителей, которые будут сопровождать их в Илльгнер и помогать с повседневными нуждами.

— Гил, будь осмотрителен при выборе одежды, хорошо? Тебе понадобится одежда как для лета, так и для осени. Думаю, когда я прибуду за тобой ко времени праздника урожая, будет уже довольно холодно.

— Вас понял, госпожа.

— Лутц, пожалуйста, пусть компания «Гилберта» подготовит для служителей несколько комплектов одежды, которая подошла бы для повседневной жизни в Илльгнере. Одежда не обязательно должна быть дорогой, но им нужно что-то надевать, когда они не работают в мастерской. В отличие от храма, я не думаю, что там они смогут носить привычную им свободную одежду.

— Хорошо. Я разберусь с этим, как только мы определимся, кто поедет с нами.

Наблюдая, как они оба делают заметки в диптихах, я думала над тем, что ещё им может понадобиться.

— Не забудьте про посуду и столовые приборы. Я не думаю, что там найдётся всё, что нужно для такого количества людей, а поскольку служители никогда не ели без столовых приборов, то, без сомнения, могут возникнуть проблемы, если не взять их с собой.

Лутц привык как есть еду руками, так и пользоваться общими столовыми приборами в столовых нижнего города, но служителей готовили как слуг дворян, в результате привив им довольно хорошее воспитание. Культурный шок в Илльгнере может быть для них примерно в той же степени тяжёлым, как и для сирот Хассе, когда те пытались приспособиться к жизни в храме.

— Я попрошу мастера Бенно или Дамиана достать столовые приборы и посуду. Я знаю, что мы останемся в Илльгнере до праздника урожая, но когда именно ты заберёшь нас?

— Наверное, после сбора моего осеннего ингредиента в Ночь Шуцерии, когда луна станет пурпурной. Так что через какое-то время после этого.

Когда я в прошлом году очень горевала из-за неудачи, Лутц утешал меня. Он, похоже, вспомнил об этом, потому что начал смущённо чесать затылок.

— Э-эм… Ну, не облажайся в этот раз.

— Кхм… В этом году всё будет хорошо. С нами будет главный священник.

Фердинанд упоминал, что в этом году планировал одолжить у Сильвестра командующего рыцарским орденом Карстеда для сбора в Ночь Шуцерии. Вместе с ним и Экхартом, который уже был знаком с той волной зверей, атаковавшей нас в прошлом году, было трудно представить, что что-то может пойти слишком плохо.

Но перед этим нам ещё нужно собрать мой летний ингредиент.

— Также есть сообщение от компании «Планте́н», — сказал Лутц. — Дамиан хотел бы ненадолго посетить твою мастерскую. Если он не узнает, как делается бумага, то не сможет вести переговоры с гибом Илльгнером.

— Я не возражаю, если Бенно дал на это своё разрешение. Только учти, что, как и мастера, он может пройти только в мастерскую. Не забудь сказать Дамиану, чтобы он не заходил в дворянскую область храма.

— Не беспокойся, он — не ты. Нормальные люди не гуляют по территории благородных, — парировал Лутц, прищурившись.

Дамиан был внуком главы гильдии. Вести дела с дворянами для него было словно дышать, а потому компании «Планте́н», на мой взгляд, следовало проявлять в отношении него осторожность, чтобы его действия не привели к оттоку прибыли. Вот только Дамиан был весьма ценным работником, поскольку точно знал, что ему следует, а чего не следует делать в присутствии дворян, так что от его работы в компании «Планте́н» было намного больше пользы, чем вреда.

— И ещё кое-что. Глава гильдии попросил о встрече с тобой, прежде чем все отправятся в Илльгнер. Как думаешь, сможешь найти для него время?

— Я не против, если он придёт попрощаться с нами в день отбытия, но организовать встречу в любое другое время будет непросто. Мне нужно очень многое сделать перед отправлением в Илльгнер. К тому же… У меня впечатление, что даже несмотря на то, что времени будет мало, он, вероятно, попытается обратиться с какой-нибудь хлопотной просьбой. У меня нет особого желания с ним пересекаться.

Пусть даже сейчас я была выше него по статусу, но из-за того напора, с которым глава гильдии вёл дела, я беспокоилась, что не смогу отказать ему в просьбе. Но когда я подумала о том, насколько мне нужно быть осторожной с ним, Лутц раздраженно затряс головой.