Не отдавая себе отчета, еще сильнее заинтересовавшись содержимым пленки, доктор стал лихорадочно протирать проектор. „КПШ-4“ — блеснула надпись на корпусе, а после еще одна: „Школьник“.

— Невероятно! Состояние отменное. Только бы работал. Думаю, без инструкции разберусь. Старая техника, но принцип работы у всех одинаковый.

Владислав продолжал протирать проектор. Хлопья пыли торчали из всех мест и отверстий. Серый цвет металлического корпуса, придавал устройству важности. Он внешне чем-то напоминал военную технику.

— Да, точно под нее, — улыбнулся Лесневский, читая табличку на русском языке. — Под эту пленку, я все-таки не перепутал, — не убирая улыбку с лица. — Похоже, это советский проектор для школ. Только бы рабочим оказался. Иначе где мне еще просмотреть эту пленку. Ага, а вот и адаптер, — доставая еще одну коробку. — Вот вижу отверстие для контактов и надпись „Звуковая лампа“. Ух, — выдохнул доктор. — Придется что-то придумать на замену. Если она разбита, то все! Какая тут замена? Звуковой лампы у меня нет. Черт! Лампа, не плата, а лампа! Ужас! Может она не разбита? — прищурившись, он открыл крышку. — Прямо Кот Шредингера[1]! — выдохнул мужчина и открыл глаза. — О, целая. Повезло! Кот жив!

Нагнувшись к объективу устройства и открыв защитную крышку, Лесневский стал аккуратно протирать пыль чистым носовым платком. Заводское защитное покрытие, в свете потолочной лампы, стало переливаться на поверхности линзы.

— Черт! Сколько же он стоит сейчас? Это же раритет! — продолжал доктор протирать проектор. — Это сейчас большая редкость! Сколько же ему лет… — заинтересованно всматриваясь в табличку с номером. — О! 1977 год. СССР. Это ему сейчас уже под 46 лет! Старше меня. Только бы рабочим оказался! Только бы рабочим оказался! Наверняка, он кому-то в наследство остался… — вздыхал доктор и чихнул. — Ладно, — вновь на выдохе, осматриваясь в округе. — О-го-го, сколько убирать еще! — вновь чихая.

Оставить хлам он никак не мог. Владислав начал загружать все обратно. На это ушло куда больше времени, чем на поиски устройства. Газеты постоянно вываливались, две подушки разошлись по швам, завалив прихожую перьями. Ничего не оставалось, как убрать все и как можно скорее — он любил порядок! Наконец, закрыв последний шкаф, Владислав сел на пол перевел дух.

Воспоминания хлынули на него. Он вспомнил Габриэлу. Он вспомнил, как они вместе перебирали чердак и выбросили кучу какого-то мусора. Он уже не помнил подробностей, но он помнил ее. Ту самую улыбку, глаза и как она прикусывала губу, когда о чем-то думала.

— Черт! — выдохнул он. — Я опять раскисаю. Я должен тебя отпустить, — вновь выдыхая. — Зачем ты это сделала? Зачем? — хватаясь за голову. — Черт! Черт! Черт! Дура! Зачем? — его сердце начало колотиться.

Волнение переполняло мужчину, дыхание участилось. Беспокойство было не лицо.

— Господи! — вставая на ноги. — Почему я не могу ее отпустить? — закрывая глаза. — Я должен смириться! — выдохнул он. — Я никогда не узнаю правду о ее самоубийстве! — глаза стали влажными. — Все! — сжимая кулаки. — Хватит! — сквозь оскал. — Это было эгоистично по отношению к Яну. И точка! Все!

Владислав еще раз все осмотрел в округе. Ему казалось, он что-то забыл убрать.

— Вроде все убрал. Так, нужно купить большие мешки для мусора, — тяжело дыша. — Завтра, после лекций так и сделаю. Или послезавтра, но все соберу и вынесу! Мусор.

Под его ногами лежала коробка.

— Черт! Как я это пропустил? Так и думал, пропустил что-то.

Доктор взял упаковку и заметил, какую-то надпись сделанную гелевой пастой: „Лампы для проектора“.

— Отлично! Три штуки на двенадцать вольт, — читая заметки на коробке. — Мощность девяносто ват. Если бы я разбирался, то это или нет. Ладно, пригодятся. Вдруг кот, в этом случаи, умер, — улыбнулся мужчина, вспоминая звуковую лампу. — Лампа больше всего подвержена износу. Вполне могут пригодиться. По ходу разберемся.

Доктор еще раз осмотрелся.

— Бог мой! — переводя дух. — Невероятно! Оставили мне сюрприз! — сказал он это с сарказмом, вспоминая долгий процесс уборки. — Хотя есть плюс — это проектор! Только эти лампы не для звука, — вертя коробку в руке. — Надеюсь, звуковая лампа в рабочем состоянии, заменить ее не на что. Вот зачем я про это подумал, накаркал. Лучше сейчас об этом не думать. Эх, если бы я еще разбирался во всем этом, — вздыхая. — Интересно, а сам проектор, он вообще работает? В конце концов, есть запасные лампы, — бросая взгляд на коробку. — Хорошо, что на автомате не запихнул их в шкаф. Ладно, подготовим фон. Нужно и проектор еще проверить. Вот будет досадно, если он окажется не… — замолкая. — Сейчас опять накаркаю. Все, молчу, молчу! Но, это так волнительно.

[1] Кот Шредингера, это герой мысленного эксперимента, в котором в парадоксальной форме показано явление квантовой суперпозиции, когда одна и та же система (Кот) может находиться сразу в двух противоположных состояниях (живом и мертвом). Мысленный эксперимент касался некого яда, который как может пагубно повлиять на кота, так и нет. И пока мы не откроем коробку с котом, мы не узнаем, жив он или нет.

Поставив проектор на стол, и вытянув удлинитель электросети, Владислав воткнул вилку. В голове по-прежнему пробегало, изрядно повторяясь, лишь одно предложение: «Только бы рабочим оказался!» И он нажал на кнопку «Включить». Устройство зажужжало.

— Бог мой! Работает! — улыбаясь. — Работает! Надеюсь, что проработает и дальше. Пленки здесь не мало.

Впоследствии Владиславовичу пришлось заменить проекционную лампу. Он уже было хотел запустить пленку, как вдруг заметил трещину на ну звуковой лампе.

— Черт! Кулибничать[1] придется. Ну, не привыкать, когда-то я этим увлекался. Ай, я забыл про фон. Почему именно на такой пленке? Какого черта? — всплывал не однократно этот вопрос в его голове, пока он рылся в чемоданах. — Пленка, скорее всего… Да черт, где же белая простыня. А, вот ты где! — разрывая упаковку. — Запись-то, какого года? Так, ладно, я должен все сделать быстро, а то и так уже часа три потратил на все это.

Лесневский взял музыкальный центр. Ему пришлось провозиться с проводами и, подключив акустику, он перешел к следующему этапу.

Оставался экран. Забросив простынь на двери, ведущих в коридор, Владиславович стал натягивать, закрепляя прищепками с одной стороны и прижимая стулом с другой.

Расслабляя ноги, Владислав развалился в своем любимом кресле, рядом с проектором. Он тяжело вздохнул осматривая все, что сделал.

— Ну, наконец-то, — выдохнул он. — Наконец-то фильм посмотрим, — сквозь улыбку. — Фу… — переводя дух.

Взяв в руки бобину с пленкой, доктор опять стал рассматривать ее поверхность.

— Оптическая звуковая дорожка, — на выдохе сказал он и развернулся к проектору. — Интересно. Жуть, как интересно. До одури интересно. Руки опять трясутся. Любопытство не дает здраво мыслить. А вот интересно, а звук. Звук, интересно, будет или нет? Этот проектор очень старый. Будет досадно, если нет. Черт! Черт! Черт! Я уже начинаю сходить с ума. Что же на этой пленке?

Постукивая пальцами по корпусу бобины, Владислав задумчиво осматривался. Он еще раз мысленно проверял все, что касалось подготовки к просмотру фильма.

— Полотно закрепил. Так, кресло направил. Проектор подключил. И… — замолкая. — А это, что такое? — нащупав что-то рукой на поверхности бобины.

В боковом свете он увидел прочерченную чем-то острым дату: „14.05.2003“.

— А это, что это? — нащупывая что-то под бумажной биркой. — Там явно что-то есть?

Лесневский аккуратно начал отклеивать бумажный прямоугольник с информаций о психиатрической больнице. На пластиковой поверхности виднелось какое-то теснение.

— Да, здесь какой-то оттиск, видимо это производитель. Еще одна штамповка, — доктор попытался рассмотреть маркировку в тусклом освещении. — Интересно, это производитель или что? Черт, ничего не видно.