Кто знает, что было на тот момент в его голове, что повлияло на него. С какой целью он жил? К чему стремился? Чем он дорожил? Зачем он шел к собору? Быть может, он искал спасение, приют? Или надежду, что двигала им, как и нами в повседневной жизни.

Или он что-то задумал?

Хмурый вид гражданина никто не замечал. Всем было плевать на его самочувствие. Оскал, который изредка проступал на его лице, говорил о какой-то злобе. Возможно, мужчина был обижен на весь мир. Но не злоба двигала им, а нечто иное. Это и бесило его больше всего. Его глаза отражали лишь часть той боли, что он нес в себе. Ему было плохо, ему было очень плохо. Склонившись к земле, он продолжал свое перемещение.

Продолжая идти, однорукий постепенно слился с толпой. Группы любопытных туристов кормили голубей, фотографировались у постаментов и арок собора. Некоторые записывали что-то для своего влога[1], кто-то на немецком, а кто-то на французском, на испанском и русском языке.

— Летучие крысы! — вновь произнеся вполголоса, сквозь напряженные губы.

Внезапно хмурый брюнет остановился и приподнял свой взгляд на „The Gallery of Kings“[2].

— Двадцать восемь… — сказал гражданин и закашлял.

Опустив голову, он направился к входу под аркой „Portal of the Last Judgement“[3], ведущей к центральной базилике собора Нотр-Дам де Пари. Зайти было не сложно, однако туристы, опережая его, так и норовили вытолкнуть гражданина. Любопытство и невежество порой стояли слишком близко друг к другу.

Очутившись внутри, он услышал приятное грегорианское пение и ароматы благовоний, что благоухали в воздухе собора. Пробежавшись беглым взглядом по округе, незнакомец скромно приподнял голову. Его взгляд тут же остановился на исповедальне, но правая рука по-прежнему дрожала. Потолочные витражи немного успокаивали его, и дрожь стала утихать. Хмурый брюнет вздохнул с облегчением, вбирая воздух всей грудью. Вслушиваясь в соборное пение, он ощущал покой, и на его лице появилась улыбка.

— …да, сын мой, — говорил молодой священнослужитель с каким-то подроском, проходя мимо.

— Отец Морель, но я не уверен, — сказал молодой человек, идя следом за ним.

— Ты же понимаешь.

— Да, — на выдохе. — Конечно, понимаю.

— Грехи свои не считай, покайся и будет… — говорил священнослужитель, отдаляясь с прихожанином.

Хмурый брюнет вновь посмотрел на витражи и, выдохнув, приоткрыл плащ. Его взгляд тут же устремился на внутренний карман. Металлический корпус небольшого размера и выключенным циферблат сейчас были в мыслях незнакомца. Он запахнул плащ.

— Бум, — произнес хмурый на выдохе и напряг губы. — А если я этого не сделаю? — вновь бормоча себе под нос.

Он попытался расслабиться, приподняв голову к витражам. Приятный солнечный свет рассеивался, проходя через цветные стекла, отбрасывая к полу прекрасные и разнообразные цвета. Подойдя к свету, ощущая тепло и покой, гражданин вновь улыбнулся. Вздохнув всей грудью, он закрыл глаза.

— Я не буду этого делать, — продолжал он. — Я сбегу! — скалясь. — Вы мне не указ…

Оглушительный крик заставил однорукого открыть глаза. Перед ним предстала ужасная картина: окровавленные витражи и темные, с подсохшей кровью стены. На полу он увидел людей с содранной кожей, которые были еще живы. Ослабленные и измотанные, они ползали в центральной базилике среди молитвенных рядов. Стоны и крики заполнили все в округе. Страх в тот час отпечатался на лице хмурого брюнета.

— Помоги нам! — стонали голоса. — Помоги! Спаси! Боже, как больно! — вырываясь из скопившихся криков и стонов.

Хмурый приподнял свой взгляд и увидел, как из стен, покрытых коркой засохшей крови, стала выступать свежая кровь. Она стекала к полу. На лоб незнакомца капнула пара мокрых капель, он приподнял голову и увидел витражи, заполненные кровью. Солнца больше не было, казалось, собор утопал в крови. Он схватился за голову, прикрывая уши, чтобы хоть как-то заглушить крики, при этом не замечая, что у него две руки.

Его взгляд пал на свечи, которые внезапно вспыхнули синим пламенем. Мерцая и подергиваясь, они постоянно переливались то в зеленый, то в синий цвет. Стволы свечей стали темнеть до угольно-черного цвета, а капли воска сменили окраску на красный. Статуи повернули свои голову в сторону незнакомца и вместе с иконами и изображениями святых, что висели со всех сторон, стали плакать кровью.

— Боже, — сказал он. — БОЖЕ! — прокричав.

Внезапно незнакомца кто-то схватил за ногу. Он обернулся и увидел окровавленного человека, лежащего у его ног. С его спины была содрана кожа, обнажив мускулы, но руки пугали еще больше. Нечто искусало их до кости. Одна нога держалась лишь на сухожилии. Хмурый брюнет, дернув ногой, отпрыгнул в сторону, высвободившись из слабой хватки мученика.

— ПОМОГИ! — прокричал несчастный. — ПОМОГИ НАМ! — сжимая свои окровавленные пальцы. — ТЫ ВИДИШЬ НАС!

И в тот же момент взгляд мужчины уцепил странную фигуру человека, в дальней части центральной базилики. Напрягая глаза, он заметил необычное одеяние на нем. Плотный белый скафандр, не вписывающийся в данную обстановку, покрывал фигуру человека. Лица он не видел, но на лбу подобия шлема, отчетливо читались цифры 162. Еще мгновение и видимый образ растворился.

Незнакомец посмотрел на свои руки, ощущая зуд. И с ужасом вздрогнул, замечая, как кожа на них стала лопаться и из ран выступила кровь. Участки кожи стали отслаиваться.

— Боже! — прошептал он. — Я опять сплю!

Окружающие крики и стоны не прекращались. Кровь, что стекала со стен, смешиваясь с той, что вытекала из свечей и витражей начала бурлить. Этот процесс сопровождался искрами, окружая гражданина. Он, не отрывая взгляда от рук, начинал видеть свои кости за отваливающимися кусками кровоточащей плоти. Волосы на его голове в тот же миг поседели, и лицо стало расползаться, плюхаясь фрагментами на пол. Окружившая его, кровь продолжала искриться, пока не воспламенилась. Языки пламени охватили хмурого брюнета, и он закричал от адской боли…

[1] То же самое, что и блог, но главной составляющей частью контента является не текст, а видео.

[2] „Галерея Королей“ с двадцатью восемью статуями на фасаде собора Парижской Богоматери, представляющими древних царей Иудейских.

[3] „Портал Страшного суда“ — центральная арка, одна из трех, над главным входам в собор.

Однорукий пришел в себя и вновь ощутил дрожь в правой руке. Сжав кулак, поджимая нижнюю губу верхними зубами, он вновь попытался успокоить себя.

— Боже, — выдохнул хмурый. — Опять… — расслабляя руку, он глубоко вдохнул. — Это все не по-настоящему.

Приподняв голову, гражданин бросил взгляд на исповедальню.

— Пора, — пробормотав, незнакомец направился к дверце кабинки.

Отворяя ее, он заметил, что рука его стала трястись еще сильнее. Его дыхание было не равномерным. Внезапно хмурый ощутил головокружение и чувство тревоги, и плюхнулся на сиденье исповедальни.

— Черт! — скорчившись от удара. — Нужно успокоиться. Успокоиться! — сказал он про себя. — Скоро все закончится. Скоро!

Увидев, как посетитель зашел в исповедальню, священник прошел в соседнюю кабинку и приоткрыл окошко. В свете узорчатой сетки показалось его лицо.

— С чем пожаловал, сын мой? — прозвучал приятный и спокойный голос священнослужителя.

— Святой отец, — сказал гражданин, закрыв глаза. — Благословите меня, ибо… — вздыхая, — …я… я согрешил, — вновь вздыхая. — Я пришел сюда, ибо тут даровано спасение, — вновь открывая глаза.

Его ноги внезапно затряслись, глаза по-прежнему двигались из стороны в сторону. Он продолжал потягивать носом.

— Я здесь сын мой, — вновь приятным и добрым голосом. — Спасение в нас самих. Продолжай.

Священнослужитель говорил монотонно, спокойно. Хмурый ощутил спокойствие и опять закрыл глаза. Дрожь отпустила его, но не до конца.