06:43 — Сегодня я проснулся от какого-то кошмара на сорок или пятьдесят минут раньше будильника. Сейчас в планах пойти в лес. Еда закончилась, нужно что-то добыть из съестного. Уверен я, мои ловушки кого-то поймали. Как всегда, приготовлю мясо в лесу, в городе запрещено разводить костры. А в лес они не заходят.

07:02 — Хотел, уже было выйти на охоту, как за стенами, со стороны улицы, услышал шум солдатских кирзовых сапог. Это может быть патруль из коллаборационистов. Сижу тихо, как мышь. Жду, когда они уйдут. Мне не стоит с ними пересекаться.

07:24 — Выжидаю. Что-то долго они шпыняются. Рядом булочная. Вероятней всего трясут хозяина. Ну, и пускай. Хлеб нынче дорогой. А этот клятый пекарь даже плесневелый хлеб не отдает беднякам.

07:52 — Они до сих пор где-то на улице. Я прячусь в соседней комнате, которая примыкает к основному дому. С наружной стороны часть дома завалена руинами соседнего дома. Благодаря трещине в стене, которую заслонили старым креслом, о моем положении никто не знает. Дело в том, что на кресле лежит огромный булыжник. Единственный проход, двигаться ползком под креслом. Не понимаю как, но я смог найти это место. Тут даже соседи не в курсе о моем существовании.

08:47 — эти коллаборационисты так и не ушли. Я слышал, как подъехал грузовик. Они кого-то всерьез ищут. А чего гадать. Они ищут победителей. Они ищут таких, как я. Но я не хочу имплантаты.

09:07 — В соседней комнате проживают три человека, которые меня не знают. Я слышу их взволнованное шушуканье. Сейчас эти люди бедно живут. В свое время, впервые годы подписания „Пакт о ненападении“, местные банды разграбили очень много семей. Без насилия и убийств, это не обошлось. Темное было время, но и мародерствовали они не долго.

Конечно, справедливость восторжествовала, и практически все были найдены и преданы суду. После чего и была введена смертная казнь через повешение. Какой в этом был прок? Люди так и не смогли вернуть себе утраченное. Все, выявленное у них краденое добро, ушло на нужды нового диктаторского режима.

Вершителей правосудия, которые выносили решение суда о смертной казни, особенно интересовало золото. К этому металлу было особое внимание, чем к драгоценным камням. И по сей день золото под особым вниманием!

А исполнение смертного приговора обязывало всех граждан смотреть на всю процессию казни. Это было шоком впервые годы, а потом все привыкли. Повсеместные, так были одобрены, массовые смертные казни. Они проходили всюду на нашей планете. И не факт, что там карали только преступников. В угоду собственных интересов, местные князьки-авторитеты, которые приняли на себя роль изымателей, истребляли своих конкурентов. Впервые годы не было никакого контроля для вновь ставших коллаборационистов. Один хаос сменял другой, пока мы учились выживать.

Если говорить о том, что происходит сейчас, там за стенкой, то данная ситуация ох какая нехорошая. Формирование изымателей в одном и том же месте, и так надолго, может говорить только о плохом. Они готовы взять беглеца. Шансы, что тебя не казнят на месте, равны одному из двух. И если тебя не заберут на насильственную имплантацию, они устроят казнь. По закону Кану, я уже писал выше, все должны смотреть на проистекающую казнь. На жестокость, которая уносила жизни, заставляли смотреть всех жителей. Особенно было важно, чтоб это видели дети, их ставили ближе всех остальных.

Каратели всегда выбирали самую возвышенную территорию города. Они производили казнь так, чтоб это видели все низкорослые, то есть дети. Их целью было побудить страх с самого детства, чтоб он перерос в нечто более подчиненное. Так они взращивали страх перед неподчинением, чтоб он был у них в крови. Эти ублюдки еще те садисты, у изымателей есть верховное право казнить любого. Потому их все бояться. А вот беспредельничать и мародерствовать им запрещено. Иначе их подвергнут подобному.

Выходит, что они подчиняются законодательству нового правительства. Вот только нас с ним, они не ознакомили. Незнание законов не освобождает от ответственности! Напряжение нарастает! А что если они действительно пришли за мной? Черт! Интересно, какая крыса сдала мое местоположение? Ведь у меня нет врагов, но и друзей нет. Черт!“

„09:31 — уже как пару часов они к чему-то готовятся. В этой части города, у нас густо массовое заселение. Домики не большие, порой в них живет с десяток человек. Я слышу, голоса соседей, они волнуются. Они боятся, что у них заберут все имущество. Хотя, его не так много. Несколько кривых шкафов с тряпками и матрасы. Матрасы, уложенные поверх деревянных досок, там они и спали после работы. А среди досок у них лежит металлическая арматура. Запрещенный материал! На черном рынке он стоит не малых денег. Изыматели, если найдут, заберут всех членов семьи. Откуда я знаю про арматуру? Я рылся у них.

09:37 — Раздался стук в двери. Кто-то зовет их коллаборационистами, а кто-то полицаями. Но, суть одна! Люди за стеной вновь принялись шептаться, они были взволнованы. Боюсь, что ищут меня. Я давно скрываюсь в этих руинах.

09:43 — Я отчетливо слышал шепот соседей, они боятся открывать двери изымателям. Таких людей не уважают, но и очень боятся. Они подчиняются руководству стоящему выше всей системы власти. Они могут не только осудить, но и убить на месте. Да они могут убить человека без особых судебных проволочек. И им за это ничего не будет. Они могут, по сути все, они могут изъять все, что захотят. Это страшные люди. И уже с ними не договоришься, всю процедуру — фото и видео, фиксируют дроны. Люди с лицензией на проведение суда и казни на одном месте. Они способны, я еще раз это повторю, изъять твои личные вещи и твою жизнь!

Коллаборационисты работают на угнетателей, исполнителей высшей меры наказания, на тех, кого бояться называть. И все же у них есть имя и имя это „Контролеры“. Полицаи, хоть и ставят себя выше людей, они боятся вышестоящих. Из-за чего изыматели стали стараться самостоятельно, на месте, решать все проблемы и правонарушения.

Некоторые, охамевшие храбрецы-изыматели, устраивали рейды в угоды своих интересов. Видимо, сегодня к моим соседям, пришли именно они. И начался процесс выявления незаконного хранения предметов старины. Картины, музыкальные альбомы, монеты, все то, что коллекционировали люди, еще до войны, до вторжения. Сейчас все это под запретом. Я не знал, что это было у них. Видимо хорошо прятали. Но, все же недостаточно хорошо, раз нашли это изыматели. Но, сам предмет истории их не интересовал, им нужно было золото!

И у меня было много подобных собраний. Это единственное, что имело память, хоть как-то отдавала историей. Люди постепенно могли забыть о своем прошлом, если их угнетать и не давать изучать историю былых лет. Помню, как меня трясло, пока я слышал, что происходило в соседней комнате. Этот человек, если его вообще можно назвать человеком, устроил целый погром. Я, в холодном поту и с дрожью по всему телу, сидел с коробками и запрещенным их содержимым. Наличие коробок уже могло вызвать вопросы. Даже пустые коробки могли стать предлогом для обысков. Да, вот так все сложно. Но они не были пусты. В одних лежали игрушки: фигурки индейцев, ковбоев, рыцарей. В других старые монеты, наверно золотые, и запчасти от сломанных устройств. Где-то были книжки, и даже старые марки с золотистым напылением. Большая часть вещей была еще из девяностых годов двадцатого века. Все это богатство я нашел в руинах на пепелище не до конца сгоревшего дома. Несколько лет назад, возможно год, его сожгли полицаи, они не смогли провести обыск в том доме. Местный житель сопротивлялся, и за это его наказали. Около года прошло с того времени, и оказалось, что туда мало кто ходит. И, несмотря на то, что это территория считалась запрещенной зоной, там не было охраны и ограждений.

Люди стали вымирать, всему виной — нехватка еды, лекарств, нормальных условий жизни. В некоторых районах нашего гетто вообще нет воды, а есть и такие, кто живет под открытым небом. А зимы сейчас пошли холодные. Население начало сокращаться, и постепенно численность полицаев так же стали сокращать. Так было решено по велению государства.