— Терапевт. Его слушал доктор, у него хрипы в легких. Возможно туберкулез. Мы еще не успели сделать ему флюорографию. Мы еще не все успели исследовать.

— Интересно, сколько сюрпризов скрыто в этом пациенте.

— Эти уколы на затылке и спине. Они сделаны так, как будто это сделано механически. Посмотри на их расположение, — указывала Галина на дисплей монитора с фотографией. — Они равноудалены друг от друга. Это совершенно не то, что на его руках.

— Симметрия… Ты говоришь о каком-то аппарате?

— О механизированном аппарате!

— Галя, ты фантастики перечитала? И особенно много смотришь сериалов, того же жанра.

— Аня, между прочим, бреют налысо еще и в армии. Были же случаи проведения испытаний лекарственных препаратов на солдатах. Причем это не обязательно в нашей стране.

— Галя. Я серьезно! — сквозь оскал, сказала Анна. — Прекращай выдумывать! Документов у него при себе не было?

— Нет.

— То, что ты говоришь, не доказывает что он иностранец. Беглый заключенный или военный. К тому же, акцента у него не было. Это я помню, — монотонно говорила Черевко, обдумывая все, что сказала ей медсестра. — Он седой, а это мне почему-то говорит, что он не армейский. По крайне мере он не рядовой солдат. Да и вообще, о чем мы сейчас говорим? А может…

— А может, это кресло с отверстием в спинке, — внезапно предположила Галина. — Я не знаю, конечно, я лишь предполагаю. Лежа или сидя, так или иначе, его кололи.

— Возможно, Галина, возможно. А может, просто кто-то колол его под линеечку?

— Под линеечку? — растерялась собеседница. — Я не знаю. На его руках и ногах есть какие-то следы, я думаю, его привязывали или притягивали и кололи. В позвоночник инъекции очень болезненные. А так возможно сделать? Я про линейку. Кожа может растягиваться и…

— ГАЛЯ! — профессор повысила голос. — Прекращай это! Галя, хватит смотреть фантастику.

— Причем тут это?

— Галя, — уже спокойным голосом.

— Ладно тебе.

— Давай к делу. За это время вообще что-то успели найти в составе крови?

— Еще ничего не понятно, Павлович над этим пока работает и ничего не рассказывает. Он обещал мне ускорить результаты. Ему кто-то звонил и после этого он заперся в лаборатории. Сидит там и не отвечает, — начала невнятно говорить медсестра. — Может быть, он делает анализ? Я не знаю…

— Подожди, стоп! — пытаясь остановить.

— А что если действительно на этом человеке ставили опыты?

— Кто ему звонил?

— Что если ему кололи что-то каждый день, а он возьми да и сбеги. После он стал нуждаться в очередной дозе и из-за ломки перешел на героин. Похоже, он страдал от сильной ломки, когда ворвался сегодня к тебе в кабинет. Но где он брал героин?

— Не неси чушь! Кто ему звонил? ГАЛЯ!

— Я…, я…, я не знаю.

— И ты так мне не ответила, откуда ты взяла морфин? И кто звонил…

Внезапно, у Анны Черевко в кармане халата, зазвонил телефон.

[1] Джеймс Гудвин, также известный как Гудвин, Великий и Ужасный — волшебник, один из героев сказочного цикла о Волшебной стране и Изумрудном городе.

[2] Отсылка к какому либо произведению, персонажу, событию и т. д.

[3] Необратимое прекращение жизненной активности клеток, отмирание клеток.

Следует дождаться, когда враг раскроет свое нутро. Нужно держать себя в руках и выслушать все то, что тебе не по нраву. Оголив клинок, он станет перед тобой обнажен до кости. Останется лишь подобрать клинок побольше. И вонзить его необходимо глубоко в сердце, но медленно, ощущая блаженство от каждого пройденного миллиметра в его плоти. Проникая, следует мучить его адской болью, всю его оставшуюся жизнь. Слабые будут бояться, а сильные уважать.

отрывок из поэмы

„Незваный гость“

поэт и драматург

Маркус Дюрен

1896 год н. э.

В кармане халата Анны Черевко внезапно зазвонил телефон.

— Ой, как некстати, опять деканат, — пробубнила Анна с недовольством на лице, копаясь в кармане халата. — Да… Ну, давай же. Какие узкие карманы.

Наконец, она вытащила телефон. На дисплее не было видно номера входящего вызова, лишь надпись: „Номер скрыт“.

— Ясно, — улыбнулась Анна. — Опять Стольников Василий, — вздохнула она и нажала кнопку „принять вызов“.

— Вася, я же просила тебя, — приложив трубку к уху. — Хватит, сдай РГЗ[1] и потом будем говорить с тобой о зачете и допуске к экзамену.

В ответ была тишина.

— Если ты не можешь рассчитать пятый пункт, то попроси Анжелу. Она староста вашей группы. И к тому же, она самая первая в группе сделала и сдала РГЗ. Хватит мне звонить с этого номера, я не буду говорить с преподавателем о снисхождении. Сдай РГЗ! И только после этого я допущу тебя к экзамену. Ты меня понял?

В ответ вновь была тишина.

— Твои поступки с такими звонками уже выходят за грани допустимого поведения.

И вновь была тишина.

— Ты хочешь, чтоб я пожаловалась декану? Я не такая терпеливая, как ты думаешь. Чего ты молчишь? — Анна начала скалиться. — А? Василий?

— Жду, — прозвучал грубый мужской голос.

— Ой, — вздрогнула профессор. — Кто это? Василий?

— Нет! Не Василий. Вы закончили ругаться?

— Ой, — глотая слюну. — П… простите, — запнувшись. — А кто Вы? — растерянно улыбнулась Анна.

— На Ваш вопрос отвечу коротко, молчанием. А теперь мой вопрос. Человечек у вас?

— Человечек? — растерялась Анна. — А я с кем, собственно говорю?

— Повторяю вопрос еще раз. Человечек у вас?

— Человечек? — с удивлением на лице, Черевко бросила взгляд на Галину.

— Ориентировка: лысый мужчина, возраст неизвестен, черные штаны, синяя джинсовая рубашка.

— А, — вздохнула Николаевна. — Вы про него?

— Ясно, — прозвучал все такой же грубый мужской голос.

— Я Вас не поняла. Кто Вы? Что Вам ясно? Это полиция?

— Да! Сейчас мы будем у вас!

— Я…

— Мы ждем от Вас и от всего персонала больницы полного сотрудничества, — резко перебил ее голос в трубке. — Это касается государственно безопасности.

Связь прервалась.

— Аня, кто это? Василий — вечный студент? Или?

— Нет, — выдохнула Анна. — Это или, — задумчиво бросив взгляд на спящего незнакомца.

— Или?

— Да вроде полиция. Сказали о какой-то государственной безопасности. Я ничего не поняла.

С растерянным видом Николаевна убрала телефон, на ее лице было недоумение.

— Ох, — выдохнула медсестра. — Сами позвонили? Наверно он в розыске.

— Этот мужчина в телефоне, он был очень скуп на слова. Странно, — вздыхая. — Я не понимаю, откуда они знают мой номер? — с удивлением на лице сказала Черевко.

— Может, Маша сейчас дала. Она же в твоем кабинете осталась. Они могли звонить туда. А ты ее оставила на телефонные звонки отвечать.

Анна на секунду оскалилась, вспоминая разговор с Марией Борисовной о пристрастии к алкоголю.

— Наверно, — вздыхая. — Я вот помню, как у нас маньяк целый год пролежал здесь. Я звонила в полицию. Они пять раз приходили. Но ничего не делали.

— Семь, — поправила ее медсестра. — Или даже восемь.

— Тем более, Галина. А потом заявили, что мы укрываем преступника.

— Ну, кто знал. Он, как и этот лысый, забрел неожиданно. И внешность его сильно рознилась с ориентировками. Фоторобот у них явно был неудачным.

— Нет. Тот в строительные материалы спать залез.

— Аня, зато я помню, как он сопротивлялся, когда его прогоняли. И перелом руки, — Галина схватилась за запястье.

— Помню. Ой, а кто просил тебя с ним разбираться! Ты что психотерапевт?

— Аня, он тебя за волосы тогда схватил. Я хотела помочь.

— Ладно, — на выдохе. — Не будем вспоминать об этом. Для этого дела, у нас теперь есть сильные ребята.