Анна ничего не говорила, на ее лице появились слезы, она постоянно оборачивалась и бросала взгляд ту самую птицу за окном. Она по-прежнему висела в воздухе. Это пугало женщину. Ей казалось, что все мироздание, все время остановилось навсегда. От таких мыслей ей становился жутко. Страх овладевал ею, пока Анатолий продолжал свой жуткий рассказ, повышая градус напряжения.

— А спустя какое-то время еще пятеро наших коллег пропали. Мы не знали где они! Они просто пропали. И только через несколько дней их нашли эти клятые темные стражи.

— Кто?

— Я не хочу о них говорить. Мои друзья, бедные люди. Их конечности, недоеденные конечности. Их сожрали! Суки, сожрали! — скалясь. — Такие же, как они люди, сожрали их! То, что осталось от них показали всем нам, каждого тыкали носом в гниющее мясо. Они хотели понять, у кого это вызовет аппетит или рвотный рефлекс. Такое они проделывали регулярно над всеми рабами. Благо, надзирателей у них было предостаточно. Но они так и не нашли этих каннибалов. Эти выродки всегда прятались! Никогда не работали.

— Боже! — ужаснулась Анна, прикрывая рот.

— А потом они взяли и то, что осталось от моих коллег, просто скинули в расщелину. Как мусор. Как не нужный мусор. Просто, как мусор. Их даже не похоронили. Там не хоронят людей. Там человек не имеет прав. Он обязан работать за это клятое вещество. Долгие годы мы жили там, но в итоге я смог. Я не потерял свой интерес к изобретениям, а там была неплохая свалка. Мусор был явно не с Земли. Я смог открыть проход. Я смог сбежать, но там осталось еще очень много людей. Там много их. И те, кто были до нас, и те, кого привезли после нас.

— Кто привез?

[1] Поедание себе подобного, поедание людьми человеческой плоти.

— Мы не знаем, иногда мы видели корабли. Они ненадолго задерживались в облаках, а потом улетали. Да и облаками это не назовешь.

— Корабли? Улетали?

— Анна Николаевна, я все эти годы жил на другой планете. Я же говорил. Там еще семеро моих коллег, которые выжили. Они еще там.

После чего Анатолий скорчился от боли и закричал. Руки его задрожали. Зажмурившись, он начал тяжело дышать.

— Действие вещества заканчивается. Может вообще закончилось. Я испытываю ужасные боли. Опять! Но я не хочу, чтоб его опять вводили в мой организм. НЕТ! — воскликнув.

— Толя, тебе же больно я вижу, дай я тебе помогу.

— Нет, все нормально, — он открыл глаза. — Все это время они кололи ту дрянь, это замедляло старение, давало сил, заменяло нам воду и пищу. Уверен, часть моих внутренних органов уже атрофировалось за столько лет. Как и мой… — опустив голову. — Наверно, не знаю. Я уже давно не писал и не какал, — вздыхая. — Сейчас, без этого вещества, я просто умираю, и дело не в боли, я начал процесс перерождения. Я уже изменился. Частично, не полностью, но изменился. Но я прервал процесс! Однако, я уже принадлежу другому миру. Здесь меня все отторгает. Вы должны запомнить самое важное! Никому не рассказывайте о нашем разговоре. До поры до времени, даже самому близкому человеку. НИКОМУ!

— Кто не должен знать? Ты о военных?

— Им тоже, — на выдохе. — Есть куда более страшные люди…

— Кто же?

— Их и людьми назвать-то нельзя. Приспешники мира, что есть за пределами нашего! Они готовы продать род человеческий, только бы посидеть в прихожей у своих хозяев.

— Я по-прежнему не понимаю, о чем или о ком мы говорим.

— Контролеры… — он участил дыхание. — Они могут… Грядет будущее, геноцид народа! Контролеры и Изыматели! Они поставят сюда тех, кто будет следить за исполнением их планов.

— Я не понимаю тебя, — растерялась профессор. — Это темные стражи? А кто это?

— О-о-о, — он тяжело вздохнул. — Молите Господа Бога, дабы их никогда не встретить! Молчите о том, что я Вам поведал!

— Толя.

— Вы хотите знать, кто такие темные стражи? Он перед вами. Я начал процесс перерождения. Но если бы я дальше соблюдал их процедуры, то это был бы уже не я.

Анна смотрела на него сквозь слезы, она видела какую страшную боль испытывал человек. Все что он рассказывал, можно было скинуть на безумие и психоз от последствия чрезмерного употребления наркотиков. Но, та остановка времени все уравновешивала. Теперь она понимала, почему он принимал наркотики.

— Если все это правда, то его организм умирает, — размышляла Черевко. — Атрофированный органы уже дают сбой, — она смотрела в глаза бритоголового и только сейчас заметила, что белки его желтые. — Видимо печень. Обмена жидкостями в организме не происходит. Боже! — выдыхая последнее слово. — Ты испытываешь сильные боли, ты страдаешь. Сколько времени?

— Анна Николаевна, простите меня… — замолкая.

В тот же момент игла вонзилась в его руку. Что есть сил, он приподнял голову. Рядом сидела Анна и вводила ему что-то из шприца.

— Что…

— Это морфий, Толя. Ты не должен страдать. Хорошо, что Галина забыла его здесь. Здесь слабая доза, она подействует не сразу, но скоро. Тебе будет лучше.

— Как…

— Тише, тише, тише, — шептала она, гладя по руке.

— Анна! Быстро! — что есть сил, попытался прокричать он, но это было похоже на шепот. — Я и так теряю силы еще с утра, теперь уже окончательно не могу управлять этим. Прошу Вас, вернитесь туда, где стояли, в ту же позу! — тяжело вздыхая. — БЫСТРЕЕ! — закричал он. — Быстрее, — уже совсем слабым голосом. — Они не могут так долго это контролировать.

— Они? Кто, эти они?

— Анна Николаевна, быстрее!

— Толя!

— Я прошу Вас, быстрее! — выжимая из себя слова, кричал мужчина. — БЫСТРЕЕ! — он сжал кулаки, что есть сил.

Анна тут же развернулась и направилась в обратную сторону.

— Анна, — шептал мужчина.

— Да, — обернулась профессор.

— Скиталец синей птицы, ему можно поведать.

— Что? — растерялась Николаевна.

— Быстрее!

Обходя застывших военных, Анна внезапно спотыкнулась о ногу одного и солдат. Военный упал вместе с ней на пол, подобно игрушечному солдатику, в той же позе, как и стоял.

— Быстрее! — раздался слабый голос. — Быстрее! Быстрее! — шептал Анатолий. — Они не могут так долго это контролировать.

Профессор встала на ноги и продолжила путь, обходя военных.

— Почему он говорит они? — подумала она.

Наконец она дошла и стала на прежнее место. Все ожило. Один из солдат пришел в себя на полу. На его лице было удивление, пока он поднимался.

Борщ тут же бросил взгляд на этого человека. И в тот же момент, что-то изменилось в его лице, будто он что-то понял.

— Черт! — подумала Анна. — Он заметил, заметил ли?

— Анатолий! — обратился генерал-майор. — Нам не нужны твои штучки. Последний раз говорю, прими таблетки. Усни! Выспишься, а когда проснешься, тебе окажут медицинскую помощь.

— НЕТ! — крикнул он, что есть сил. — Живым не возьмете, — рассмеявшись.

— „Усни!“, он сказал „Усни!“, Боже что я наделала, я ослабила тем самым его, — подумала Анна, — Зачем я вколола ему морфий?

— И что ты будешь делать? Анатолий, перестань сопротивляться и прими это чертово лекарство. Немедленно!

Человек продолжал смеяться, схватившись за ножку стола, он встал на ноги. Нахмурив брови, бритоголовый посмотрел в сторону одного из прожекторов. Устройство тут же взорвалось, пошел черный дым. В тот же миг треснуло стекло еще на одном из прожекторов, как будто от сильного перегрева.

— Этого не может быть, они способны выдержать долгие часы работы, — сказал ученый.

— Все у них продуманно! — с сарказмом сказал Борщ.

Второй прожектор погас.

— Не вынуждай нас! — оскалился генерал-майор. — СТОЙ! ПРЕКРАТИ! Прекрати, кому сказано!

После взорвался третий, следом — четвертый. Провода стали расползаться, плавясь в основании корпуса приборов. После чего все прожектора вспыхнули и загорелись. Подбежали солдаты с огнетушителями, оттаскивая приборы в стороны.