— Вот-вот, скоро слухов будет полон наш дурдом, — подумала Анна. — А мне потом за все и всех отдувайся.

— Анна Николаев… — подбежал санитар и оборвал свое предложение.

Увидев военных, он замер на месте, неспособный сказать еще что-либо.

— Что такое? — спросила Анна.

— Солдаты окружи… — захлебнувшись слюной, — …здание! — пытаясь закончить предложение.

— Я это знаю. Гриша, это учение у военных. Все нормально! — сквозь улыбку, произнесла она. — И скажи остальным, чтобы не беспокоились. Плановое учение. Можете вообще не беспокоиться. Через полчаса все закончиться.

— Объявлений не было, — все тем же растерянным голосом.

— Да я сама не знала об этом до последнего момента, а потом… — на мгновенье, она бросила взгляд на генерал-майора, — …просто уже не успела оповестить. Не волнуйтесь плановое учение, — улыбалась Николаевна, но глаза ее отдавали страхом.

Они продолжали двигаться по коридору, пугая персонал больницы.

— Так он террорист? — наконец решилась Анна и задала вопрос как бы, между прочим.

— Профессор Черевко, хватит вопросов. Сейчас не до этого, — ответил Борщ.

— Интересное у Вас учение. Обычно, насколько я знаю, террорист проникает в здание, а персонал потом используют, как часть тренировочного полигона.

— Военные должны повышать навыки. Анна! — остановился генерал-майор. — Я должен следовать легенде, — качнув головой. — Ну, Вы это понимаете?

— Я…

— ДА МНЕ ВСЕ РАВНО! — резко перебил ее Борщ. — Мне все равно, что Вы скажете. От этого суть не меняется, — продолжая в грубо форме. — Так бы Вам ответил любой военный в экстренной ситуации, — внезапно сменив тон на спокойный голос. — Я же с вами любезен, несмотря на то, что у нас нет времени на подобные рода разговоры. Я не хочу грубить Вам, Анна. Но Вы просто не понимаете, важность и опасность данной ситуации.

— Мы все равно идем.

— Мыслительные процессы никто не отменял. Стратегия и планирование!

— Как-то все двусмысленно, — выдохнула Анна. — Так это учение или нет? Вы пригрозили мне статьей о…

— Важен сейчас террорист, — опять перебил ее Борщ. — Я и так Вам сказал больше допустимого.

— Секретность, — вздохнула женщина.

— Идемте, идемте!

— Да спит ваш друг…

— Он мне не ДРУГ! — резко сказал мужчина, как отрезал.

Черевко больше ничего не сказала в ответ. В ее голове еще возникали вопросы, но она постоянно вспоминала, что ей сказал Борщ, когда цитировал статью 276 уголовного кодекса России. И ее это сильно пугало. Она не знала, как отнестись к этому и что будет с ней, если она пойдет против. Да и вообще, стоило ли это делать.

— Мы пришли, — наконец сказала она.

Они подошли к той самой палате. Солдаты окружили помещение.

— Прошу вас, только ничего не побейте. Там очень дорогостоящее оборудование. На днях должен еще губернатор прибыть для открытия этого… — вздохнула она. — Ну, Вы понимаете.

— Да.

— Что да? Я будто Вы в курсе пилотной программы министерство. Да Вам плевать, что и как здесь. Чувствую, не только окна будут разбиты.

— Анна, я про…

— Еще не все на балансе, — не давая сказать военному, продолжала Николаевна. — На следующей неделе у нас будет губернатор. Я отвечаю за все это лично! Очень прошу Вас. Не бейте оборудование в этой комнате. Прошу!

— Анна Николаевна, не волнуйтесь и пожалуйста, тише, — приложив палец к губам Анны, прошептал генерал-майор. — Вдруг он уже проснулся. Не нужно суеты, — смотря ей в глаза.

Профессору внезапно стало жарко. Она почувствовала одеколон мужчины и то, как его палец прижался к губам. Чувствовался нажим о ее мягкие губах. Но вдруг что-то заставило ее одернуться в сторону.

Военный улыбнулся и опустил руку.

— Странно, — подумала она. — Все как-то странно. Вспомнила, он просил об убежище. Почему он так настойчиво просил об убежище? — внезапно проскочили мысли в голове Анны. — Этот вояка, что-то явно недоговаривает. Почему этот бродяга сказал про убежище? Он использовал именно это слово — „убежище“. Почему? Почему? Он разве пытался взять нас в заложники? Оружие было при нем? Нет.

Николаевна заметила, как один из военных отстегнул боевой рожок автомата и взглянул на его содержимое. Анна увидела боевой заряд, она не сильно в этом разбиралась, но там отчетливо была видна гильза с патроном.

— Боже! — про себя. — Они будут стрелять? — волнение переполняло ее. — Оружие у военных явно настоящее. Что за „Компания миротворцев“? Почему этим занимается ЧВК? Это вообще учение? Кто этот человек? — бросая взгляд на дверь. — Кто он такой?

Правда и ложь, они всегда стоят бок о бок в нашей реальности. Лишь обнажив саму истину, их можно отличить друг от друга. Для этого достаточно только открыть сердце и закрыть глаза. Падая назад, вдохнув полной грудью, следует в стороны раскинуть руки. Доверие, это лишь инструмент, что есть ключ. А ключ способен на многое, он может открыть дверь. Лишь одну дверь, но и этого будет достаточно. В какую из сторон надлежит открыть ее? И следует ли это делать?

отрывок из книги

„Дневники Решарда: мысли и рассуждения“

путешественник и лингвист

Франсуа Решард

1890 год н. э.

Окружив вход, один из спецназовцев просунул камеру под дверь. Взглянув на дисплей, он кивнул остальным. Показывая указательным пальцем жест: „один человек“. Генерал-майор кивнул ему в ответ. Несколько человек, одетых в бронежилеты, подошли вплотную к двери. Убрав камеру, военный достал карабин. На нем отчетливо блеснула надпись: „Сайга-12[1]“.

— Зачем? — спросила Анна. — Дверь не заперта. И там находится Га…

Тут из-за угла, с другой стороны коридора, появилась Галина Анатольевна. В обоих руках она держала по кружке кофе.

— А! — улыбнулась профессор. — Она здесь.

Солдат, услышав голос Черевко, опустил боевой дробовик, и толкнул дверь ногой. Со скрипом она тут же отворилась.

— Дима должен был смазать, — улыбнулась Анна в сторону генерал-майора. — Наш завхоз.

Один из солдат показал ей жестом, мол, тише.

За дверью их ожидала тьма. Небольшая комната было без окон. Однако света в коридоре вполне могло хватить, чтобы хоть как-то осветить часть помещения.

— Очевидно, потолочная лампы вышла из строя, — подумала Анна. — Дверь скрипит, света нет. Дима, блин.

Солдаты подошли ближе.

— Вообще странно, — продолжала Черевко про себя. — В коридоре окна восточные, солнца более чем предостаточно, чего же в комнате такая темень?

— Включить свет, — отдал приказ кто-то.

Спецназовцы стали рядом и, включив свои фонари, направили пять лучей света в темную комнату. Но, этого было мало. Казалось, что света недостаточно, тьма не рассеивалась. Небольшая комната оставалась погруженной во тьму.

— Генерал-майор, — подошел какой-то военный в толстых очках.

— Что такое? — сжимая автомат, обернулся главный.

— Он гасит кванты, — пробормотал мужчина. — Но не весь спектр! Для этого мы привезли прожекторы.

— Готовьте оборудование, — качнул головой Борщ.

— Что? О чем это он? — задумалась профессор.

В помещении было по-прежнему темно. Не выключая фонари, несколько солдат взяли хемилюминесцентные[2] палочки и, преломив несколько раз, бросили их в помещение.

Вдруг, как будто кто-то поднял мутный занавесь, в помещении показался силуэт. Некто, сидевший на полу, проявил свое человеческое лицо. Мужчину освещали пять лучей света. Не четкие, но вполне знакомые черты узнавались в нем, это был тот самый незнакомец. После, частично отраженный свет, стал освещать окружение вокруг него. Тьма, подобно черному туману расходилась в стороны. Бритоголовый стал щуриться от света, прикрывая лицо руками.

— Уже очнулся? — выдохнула Анна с удивлением на лице. — Ремни, он их разорвал? — пытаясь всмотреться во тьму позади незнакомца, размышляла она. — Его же пристегнули. Как он смог? — спрашивала она сама у себя.