До меня не сразу дошло, что мой новоявленный брат терпеть меня не может. Я же смотрела на него с обожанием. Наверное, я казалась ему слишком приставучей и надоедливой, и Сергей со мной никогда не церемонился. За проявленный к нему интерес брат мстил мне очень жёстко. Ему не лень было напоминать мне ежедневно о том, что я мелкая уродина, и мой папа давно собирается отправить меня в детский дом.

Я ничего не знала об этом доме, но Сережа объяснил, что это такой тёмный и страшный сарай без окон, в который родители отдают своих неудачных детей. А благодаря брату, я уже знала, что не удалась, и именно поэтому от меня отказалась мама. А папа просто ждёт, когда освободится место в детском доме. Ведь теперь у него есть замечательный взрослый сын.

Мне было очень страшно, и я совсем не понимала, как мой папочка, который меня очень любит, может так поступить. Но зато я очень легко поверила Сергею, ведь он был так убедителен, а папа слишком редко бывал дома. Потому что не хотел меня видеть. Так говорил Серёжа.

Конец этому безобразию положила Василиса. Она отчаялась убеждать меня в обратном и пытаться призвать стервеца к благоразумию. По-хорошему действовать Вася устала и, в конце концов, непедагогично отметелила его широченным кожаным ремнём. До сих пор помню Серёгин визг и долго заживающие багровые рубцы на теле. Папа тогда вернулся из двухмесячной поездки и сгоряча хотел даже выгнать Васю, пока не вник в ситуацию.

После серьёзного разговора с папой Сергей долго меня игнорировал, но и без этого с ним всегда было много проблем — и в школе, и на улице. Папа чувствовал свою вину перед сыном и боролся за него, как мог. Внушал, наказывал рублём, снова и снова вытаскивал из неприятностей, отмазывал, прощал, засовывал его в разные секции… Всё было без толку.

А однажды папа страшно избил своего, уже семнадцатилетнего, сына.

Вася старалась никогда не оставлять меня наедине с братом, но в тот день я приболела, а она лишь на полчаса отлучилась в аптеку и магазин. Уже спустя минут десять к брату пришли двое друзей. Серёжа, который, казалось, меня вовсе не замечал, неожиданно заговорил со мной миролюбиво, а потом предложил сыграть в прятки. Мне, семилетней, прятки в квартире были не слишком интересны, но играть со взрослыми ребятами было очень заманчиво. А Серёжа пообещал спрятать меня так, что никто не найдёт. Круто же!

Меня и правда долго не могли найти.

Вернувшаяся домой Вася чуть с ума не сошла, не обнаружив меня в квартире. Сергей сказал ей, что не следил за мной, но якобы слышал, как хлопнула входная дверь. И Василиса потратила ещё некоторое время, разыскивая меня во дворе и сорвав всё горло от крика. Отчаявшись, она позвонила папе, а сама вернулась домой. И уже дома ей показалось странным, что мои прогулочные босоножки на месте, а комнатных тапочек нет. И Вася стала искать тщательнее.

На этот раз она отыскала меня быстро… в бельевом диванном отсеке. Без сознания.

В тот день Василиса поседела. Увидев меня, она решила, что я умерла, потому что от волнения и страха не расслышала сердцебиение. Папа успел вернуться в тот момент, когда меня увозили на скорой.

К счастью, медики сработали очень оперативно и профессионально и своевременно обеспечили подачу кислорода. Гипоксический стресс мог привести к страшным последствиям. Даже представить боюсь, что бы было с папой и как бы это пережила бедная Василиса. Она тогда сама хотела уволиться — винила во всём себя. И как она только догадалась заглянуть в диван?!. Сама Вася говорила, что тогда в панике даже духовку проверила.

Когда я пришла в себя, рядом был папа. Очень измученный и бледный. Все боялись, что гипоксия могла затронуть мозг. Обошлось. У меня долго не получалось рассказать о случившемся — я начинала сразу задыхаться. Столько лет прошло, но мне никогда не забыть тот ужас.

Место для пряток мне сразу не понравилось, но брат презрительно назвал меня сопливой трусихой, и это сработало. Паника меня накрыла сразу, как только сверху опустилась эта диванная махина. Я кричала, плакала, но Сергей не отвечал и, наверное, придавил диван чем-то сверху, а может, сам уселся. Мне стало не хватать воздуха, а потом я описалась… Или наоборот. Этого я уже не помню.

Папа только чудом не забил своего сына до смерти, когда узнал все подробности. Отбила опять же Вася. Как она сама говорит — боялась только за папу. После воспитательной процедуры брата отремонтировали в больнице и на год отправили в закрытый специнтернат, где он и окончил среднюю школу. А его гости, с которыми мы вместе играли в прятки, тоже сильно пострадали в какой-то драке, а потом случайно попались с наркотиками — и в путь по этапу. Я уже гораздо позднее узнала об этом от Васи и подумала, что их настигло провидение…

После того случая я ещё долго боялась оставаться одна в закрытых, даже просторных помещениях. И в школу пошла только со второго класса, а программу первого осваивала на домашнем обучении. Конечно, меня лечили и с проблемой я почти справилась. Но тесные кабинки лифтов без крайней необходимости стараюсь избегать до сих пор. В наш прогрессивный век это нелегко.

Однако есть во всём случившемся и положительный момент — папины длительные поездки прекратились. А тогда он забросил все неотложные дела и увёз меня на море почти на два месяца. Он проводил со мной двадцать четыре часа в сутки, и даже уснуть без него я уже не могла. Гораздо позднее я поняла, насколько осложнила своему папе личную жизнь. Вася ворчала на меня, а я до четырнадцати лет продолжала посреди ночи сбегать в папину спальню. Пока в нашем доме не поселилась Улыбака. И Ромка…

Ромке я не могла рассказать о своих страхах, для него я хотела быть смелой и взрослой. Не получилось…

После возвращения Сергей больше не жил с нами. Он стал совершеннолетним, и папа купил ему отдельную квартиру и впихнул в престижный вуз. Наверняка папа и сам понимал, что толку не будет, но по-другому он просто не умел.

Сергея отчислили в первый же год обучения и призвали в армию. Только мой брат не призвался. Сначала долго скрывался от служащих военкомата, но, когда понял, что папа отмазывать его не станет, порезал себе вены. Ужас! Я бы лучше в армии отслужила.

Надо ли говорить, что любовью ко мне брат так и не воспылал. Но папе удалось свести наше общение к минимуму, чему мы с Сергеем оба были рады. Глубоко во мне ещё продолжал жить неосознанный страх перед старшим братом. Ровно до одного события. И вытравила это чувство из меня папина… Даже и не знаю, кто она ему…

С Дианой папа познакомился около трёх лет назад благодаря моему безголовому братцу. Уж не знаю, насколько неприлично повёл себя с дамой Сергей, но спустя минуту знакомства хрупкая француженка свернула этому громиле челюсть. Хотела бы я на это посмотреть!

Именно этот факт и примирил меня с существованием этой самой Дианы в папиной жизни. Польза, конечно, от неё была налицо — на Серёгино лицо. Но, будь она папиной любовницей, дышалось бы мне куда легче, однако его чувства к этой француженке исключительно отеческие. Вот потому я и не рвусь с ней знакомиться. К счастью, живёт эта мадам во Франции… Да будет так и дальше!

Как знала, что полуночное чревоугодие ни к чему хорошему не приведёт.

— Привет, Серый, — тихонько блеет Котя.

— И в каком месте я показался тебе серым, мелочь пузатая? — Сергей грозно надвигается на Котю, и я заслоняю её собой, яростно сверкая глазами, но не успеваю ответить ему дерзостью…

— Сергей, что за дела? Не пугай девчонку, — звучит очень требовательно и жёстко.

Я не ослышалась? Невероятно, но это Лев Маргаритович! И выглядит он сейчас, как Марк Львович — серьёзный и властный. И симпатичный, чтоб его!.. Он даже делает пару решительных шагов к моему брату. Неплохо было бы сделать ещё парочку крепких подач. Ангелина тоже сверлит Серого гневным взглядом и презрительно кривит губы. Неожиданная группа поддержки… Но папа-то где?