Но он не позволяет мне делать это долго.

— Ты хочешь, чтобы я снова сделал тебе больно? — спрашивает он меня, его голос низкий.

Я встречаюсь с ним взглядом, мой рот находится прямо над кончиком его члена, когда я наклоняюсь над ним. Я киваю головой, и его пальцы крепко сжимают мои волосы, прежде чем он толкнется вниз.

Я задыхаюсь, мои глаза слезятся от того, насколько полно он входит в мой рот, в заднюю стенку моего горла. Мой желудок сжимается, но я не хочу, чтобы он останавливался.

Медленно он поднимает меня за волосы, проводит большим пальцем по моей щеке.

— Ты знаешь, как долго я этого ждал? — шепчет он, его голос напряжен. — Как долго я ждал тебя? — он направляет меня обратно вниз, и слюна капает у меня изо рта, глаза снова и снова слезятся.

Его вкус чертовски божественен. Я упираюсь руками в его бедра, поддерживая себя.

— Я давно хотел, чтобы твой рот был на мне, Сид — в этих словах яд, и он заставляет меня опуститься еще ниже, мои пальцы впиваются в него. — Все остальные получили тебя. Все.

Моя грудь напрягается, когда я встречаю его взгляд в тусклом свете.

Он оттаскивает меня от себя, затем без предупреждения тянется вниз и затаскивает меня к себе на колени. Кажется, что он без труда управляется со мной. Я обхватываю пальцами его член, поглаживая его, пока он смотрит на меня, положив руки мне на бедра.

Я чувствую его жар на своей щели, так близко, что мы соприкасаемся, но мне придется приподняться, чтобы он вошел в меня.

Я пытаюсь сделать именно это, но он удерживает меня, качая головой, его глаза суровы.

— Нет, — говорит он, в этом слове чувствуется гнев. — Еще нет. Теперь тебе придется, блядь, подождать.

Я глажу его быстрее, сильнее.

— Я не хочу, — говорю я ему, прикусив губу, глядя на него. Я провожу языком по нижней губе, чувствую вкус крови, вижу, как у него сводит челюсти от самоконтроля. Мы так чертовски близки, и я такая чертовски мокрая, и я… я хочу его снова.

Но его руки следуют вверх по моим бедрам, по небольшому изгибу моих бедер, затем его ладони прижимаются к моему животу, прикрывая его имя.

— Мы должны делать это вместе.

Я перестаю гладить его, мои пальцы все еще обвивают его, но мои глаза застыли на его глазах.

— Это должно быть моим.

Мое сердце пропускает удар в моей груди.

Его пальцы слегка изгибаются, слегка надавливая на мой низ живота.

Он наклоняет голову.

— Скажи мне, что ты знаешь это, детка. Скажи мне, что ты совершила с ним ошибку. Ты все испортила, — его челюсть напрягается, когда он смотрит на меня, пальцы все еще прижаты к моей коже. — Ты всегда была моей. Скажи мне это.

Я думаю о Люцифере.

Его темно-синие глаза на моих. О том, как он любил меня, прежде чем я могла подумать, что смогу полюбить его в ответ.

Я думаю о том, как он прижал меня к себе, пока горел склад. Джеремайя внутри. Мой брат. Есть он или нет, он всегда был рядом, с самого первого дня, как брат. Но больше.

— Блядь, скажи мне, Сид, — Джеремайя прижимается к моему животу почти болезненно.

Я встречаю его взгляд, и мой собственный расширяется.

Я думаю об Офелии, стонущей под именем Люцифера. Джули тоже.

Думаю о том, как он мог убить меня в первую ночь, когда мы встретились, только… он думал, что я красивая.

Что за гребаная шутка.

Мы токсичны вместе. Ничего, кроме хаоса. Лилит и Люцифер созданы только для ада. Там нет счастливого конца. Никаких шансов на доброту.

Но Джеремайя?

Он всегда был моим. А я?

Я удерживаю его взгляд, говоря: — Думаю, я всегда была твоей.

С этими словами он двигается так быстро, что я не успеваю вздохнуть, когда он садится, толкая меня назад, к дивану, когда он надвигается на меня.

Его рука оказывается между нами, над его членом, и я раздвигаю бедра, мои руки на его широкой спине, вниз по его плечам.

Его лицо в дюймах от моего, когда он прижимается ко мне, его дыхание напоминает мяту и водку, когда он говорит: — Я люблю тебя, детка, а затем вводит до упора, не позволяя мне приспособиться к нему, так же, как он не делал этого раньше.

Он толстый, растягивает меня, и на секунду это обжигает. Я впиваюсь ногтями в его спину, когда его руки оказываются по обе стороны от моей головы на диване.

Я задыхаюсь, и он улыбается, а затем проводит своими полными губами по моим.

— Ты, блядь, все для меня, — шепчет он, его рот хватает мои губы с каждым словом, когда он слегка отстраняется, а затем снова вжимается в меня.

Я не могу сдержать стон, который вырывается у меня изо рта, и он откидывает мои волосы назад, улыбаясь мне.

— Скажи мое имя, — мягко говорит он. Это не приказ, не гнев и не яд. Это просьба.

Мольба.

— Джер…

Он останавливается, полностью войдя в меня.

— Нет, детка, — его рука проходит по моему лицу, захватывая подбородок. — Мое имя.

Я провожу пальцами по его трицепсам, гибким и твердым под моим прикосновением.

— Джейми, — шепчу я, почти не веря в это слово. Как будто это не… он. Разве это неправильно, что я все еще вижу в нем своего брата? Мальчика, с которым я выросла? Даже сейчас, когда он снова трахает меня, а его рот даже не в дюйме от моего, он — тот, кто всегда был рядом.

Он трахает меня сильнее, откидывая голову назад, когда я вижу острую линию его челюсти. Он стонет, прикусив губу.

Я повторяю это снова, и он наклоняет подбородок, глядя на меня так, словно… — Я люблю тебя, Сид, — говорит он хрипло.

Я задыхаюсь, когда он проникает глубже, наклоняя бедра.

— Я…

Его рот находит мой, топит мои слова, его язык встречает мой собственный. Он отстраняется, чуть отстраняясь, чтобы взять меня в себя.

— Ты что, детка?

Я снова открываю рот, чтобы произнести слова, но моя киска прижимается к нему, когда он трахает меня сильнее, как будто он не хочет, чтобы я могла говорить.

— Ты что? — дразнит он меня, откидываясь назад, хватая обе ноги, перекидывая их через плечо, чтобы удары были глубже и сильнее.

Я выкрикиваю его имя, мои глаза почти закатываются назад, когда он кладет одну руку мне на горло, а затем подушечкой большого пальца обводит мой клитор.

Я стискиваю его бедра, тепло разливается по мне, пока он трахает меня, глядя на меня так, словно я единственное, что его волнует во всем мире.

— Скажи это, Сид, — произносит он, и я знаю, что он близок к этому.

Я знаю, что он близок, но я тоже близка, и я хочу, чтобы мы кончили вместе.

Смачные звуки его толчков, когда он трахает меня, подталкивают меня ближе, а его пальцы, сжимающиеся вокруг моего горла, еще ближе.

Я выгибаю спину, задыхаясь, когда он снова поворачивает бедра под углом и глубоко входит в меня, так что мои колени почти касаются плеч.

— Скажи это, — рычит он, его слова звучат порочно, пока он смотрит на меня, а я пытаюсь перевести дыхание, но дышать под его рукой становится все труднее.

— Я люблю тебя, Джей, — задыхаюсь я, сокращая его имя всего второй раз в жизни. Потому что для меня? Он всегда был и тем, и другим. Мой брат, Джейми, защищающий меня от ужасов нашего детства. И этот мужчина внутри меня, кончающий в меня, когда он произносит мое имя, а я второй раз кончаю под его рукой.

Джеремайя.

Джеремайя, мать его, Рейн.

Я люблю его.

Я люблю его, и я слишком долго пыталась отрицать это.

Но когда он рушится на меня сверху, прижимая меня к себе, мы оба изнемогаем, я закрываю глаза, и он шепчет мне на ухо. Слова, которые заставляют меня вспомнить.

Я могу любить его.

Он может любить меня.

Но если я наебу его, он не позволит мне бежать снова.

Он убьет меня нахуй.

Он буквально сказал именно это после первого раза.

Его рука опускается на мой живот, собственническая и почти болезненная, когда его рот находит мое ухо.

— Не смей позволить этому заставить тебя бежать, — он облизывает мою мочку. — Мы вырастим его, вместе.