Я послушно подставила второе ухо. Ведьма требовала терпеть, но аромат земляники выдавал её сочувствие. Не такие уж чудовища любительницы мëтел и котелков.

— Дам вам обезболивающую мазь, — пообещала Шила, подтверждая мои мысли, и проткнула вторую мочку. Я снова дёрнулась. — Не так уж и больно, можно потерпеть.

— Можно, — согласилась я, крепко зажмурившись. Ради Сокола можно. — А у вас на все случаи жизни зелья и мази есть?

— Почти, — улыбнулась аптекарша, распространяя тонкий медовый запах гордости. — Поэтому мы и решили выйти на бессалийский рынок.

Я зацепилась за безумную мысль. Что если знакомый передал Малии какое-то особое снадобье? С необычным эффектом. Достать такое можно было только у ведьм.

— А я слышала, что есть такое зелье, с помощью которого девушка может притвориться невинной в первую брачную ночь. Это правда?

— А что, есть необходимость? — прищурилась Шила. — Ой, не краснейте, лина Амелия, дело молодое. А в клане у вас порядки до сих пор дикие. Всё понимаю. Влюбилась, наслушалась обещаний и поддалась. Мужик в кусты. Как теперь замуж выходить? Всё проще, чем вы думаете. Можно напоить жениха вином, чтобы ничего о ночи не помнил. Потом поранить себя, кровь на простыне и бёдрах оставить. А затем глоток исцеляющего зелья — и следа от пореза не останется. Кинжал протереть и вернуть в ножны. О, и на утро старательно кривиться, будто до сих пор больновато. Даже если жених заподозрит обман, доказать ничего не сможет. Кровь есть? Есть. Ваша? Ваша. Ночью на простыне появилась? Ночью. Всё, живите долго и счастливо.

— Мне просто интересно было, — пробормотала я, краснея от стыда.

Кажется, Сокол не был пьян. Но Франко мог слегка затереть воспоминания брата, чтобы утром он не помнил, была ли Малия невинна. Идеальный план. Достать зелье через знакомого в Фитоллии было очень хитрым ходом. Купи она его в аптеке при посольстве, рисковала бы попасться. Вдруг Шила или другая ведьма случайно выдала бы мою работницу? Нет, слишком опасно.

“Нужно найти зелье, — решила я. — Представить его в качестве доказательства на Совете Старейшин”.

Слабенький аргумент, но других у нас пока не было. Если мужчина, которого видела в таверне Миса, подтвердит, для чего нужно зелье, мы спасены. А если нет, то придётся искать другие пути.

“Лично я в саркофаге на погребальном костре видела свою соперницу, — вспомнила я слова Иллаи. — Дивное зрелище, поверь мне”.

Я верила. Но надеялась решить проблему без крови, если такая возможность будет. Хотя отдавать Сокола Малии не собиралась в любом случае.

Мысль обыскать комнату посудомойки не отпускала меня всю дорогу от посольства до школы. Не хотелось дёргать Сокола или Кеннета Делири просьбами о помощи. Рано было. Пузырёк вполне мог оказаться чем-то безобидным и не связанным с интригами Франко. Но и идти на авантюру без прикрытия было бы глупо.

"В такие моменты я сильнее скучаю по Сирае", — подумала я и поëжилась.

От мысли, что её больше нет, до сих пор становилось не по себе. Вездесущий призрак-хранитель успокаивала меня одним своим присутствием. Я знала, что в школе всё всегда под контролем. И сейчас помощь мертвой ведьмы пришлась бы кстати.

"Я прикрою твой обыск, — пообещала бы она. — А ты найди доказательства обмана и парочку скелетов в шкафу этой стервы".

Впрочем, будь Сирая с нами, она бы не позволила Соколу поддаться мороку. Да, Франко был вне её власти, но заметить Малию проще простого.

"Придётся обеспечить себе прикрытие самостоятельно", — решила я и вернулась в кабинет.

На стеллаже у правой стены стояли книги и конспекты. Помогая отцу в академии, я прослушала несколько курсов лекций. Базовая защитная магия была в их числе, но помнила я о ней мало. Зато записи сохранила на случай крайней необходимости.

— Тут! — обрадовалась, вынимая самую тонкую. — Где вы, мои хорошие? Купол тишины, отвода глаз, пара сигналок. Что ещё?

Я погрузилась в записи, поэтому не сразу заметила коробку с бантом на столе. А рядом — огромный букет белых роз.

— Быстро же Сокол вернулся к ухаживаниям, — улыбнулась я, откладывая конспекты в сторону. Дёрнула за ленту, распаковывая подарок. — Что у нас тут?

Белоснежное платье из изумительно гладкого шёлка. Такая ткань стоила целое состояние, я давно мечтала сшить себе подобный наряд.

— Как он узнал?

Я приложила платье к груди и закружилась по кабинету, как делала в детстве. Папа дарил мне новые наряды, а я радовалась, примеряя их перед зеркалом.

— Это ещё не всё? — вытянула я шею, заметив на дне коробки блеск камней. — Ох, святые предки!

Сокол нашёл поистине невероятные книги. Едва ли не единственные в своём роде. Запрещённые в клане ведьминские труды о правах женщин.

— Манифест свободной и независимой, — читала я вслух названия обложек. — Жизнь без мужчин. Рассуждения о мироустройстве, свободном от войн, насилия и агрессии.

А ещё два галантных романа, где главными героинями любовных историй были как раз такие женщины.

— Умеют же ведьмы и работать, и развлекаться, — выдохнула я, едва соображая от счастья, где в кабинете пол, а где потолок. Комната кружилась перед глазами. — А лин глава охраны и лучший убийца клана полностью реабилитирован за ромашки!

Но на самом дне коробки нашлась короткая записка.

“Чтение ваших мыслей доставляет мне удовольствие, лина Амелия. Они прекрасны так же, как и вы. И заметьте, пожалуйста. Мой опасный для окружающих дар лично вам не причиняет вреда. Наоборот помогает радовать вас сюрпризами. Франко Гвидичи”.

— В бездне я видела такие сюрпризы! — выцедила я сквозь зубы и скомкала записку. — Напыщенный индюк! Удовольствие ему доставляет, видишь ли! А о личном пространстве ты что-нибудь слышал? О свободе? Нет? Попадись мне только — расскажу подробно!

Я закинула платье в урну и пнула её. Руки дрожали от злости. Магия искрилась в воздухе, грозя вырваться наружу спонтанным выбросом. Пришлось задержать дыхание и зажмуриться.

— Ты мне за каждый поцелуй ответишь, — шёпотом пообещала я, медленно выдыхая. — За каждый, Франко Гвидичи!

Букет полетел в урну вслед за платьем. Белые лепестки вздрогнули и рассыпали росу, бумага помялась. Я вцепилась в “Манифест свободной и независимой”, но выкинуть его не смогла. Проклятье, столько лет мечтала! Украдкой подслушивала, как ведьмы на главной площади Фитоллии обсуждали его. Цитаты казались глотком свежего воздуха среди душной атмосферы моего клана. Старейшины, наверняка, ядом плевались, когда запрещали его. Ни в одной лавке клана было не найти. Торговцы даже за взятку отказывались привозить. Я уже привыкла, что такие книги — недостижимый идеал, и вдруг они у меня в руках.

— Чтоб тебя демоны в бездне драли, — вспомнила я любимое ругательство воинов клана и открыла “Манифест”.

Бумага сама была тончайшим шёлком. Белым, как выброшенное платье. Буквы вились чёрным кружевом, тезисы звучали песней. Я, забывшись, проглотила половину первой главы и тут долистала до иллюстраций.

Ведьмы не чурались изящного искусства. Темноволосая красавица в полоборота сидела на каменном постаменте и улыбалась мне. Её совершенное тело было украшено волнами органзы. Обнажёные ноги, обнажённые плечи. Грудь угадывалсь под тканью без труда.

“Разар-р-рат, — прокаркал в моей голове старейшина Гирон. Самый вредный, злой и неуступчивый из двенадцати членов совета. — Куда катится наш мир? Этот срам могут увидеть дети”.

— Ты прекрасна, дорогая, — писала ведьма-автор под иллюстрацией. — Твоё тело — храм богини. Ты уже совершенна, достаточна, грациозна и достойна.

Нет, я в клане никогда такого не услышу. Пройдут столетия прежде, чем нам позволят хотя бы щиколотки показать. И привитый с детства стыд и чувство вины ложились на плечи чёрным плащом. Заставляли прятаться.

— Так вот по каким учебникам вы изучали строение женского тела, лин лже-Марко Ведари, — фыркнула я, закрывая книгу.