“Зачем арестовали столько людей? — Затем, что они все через Малию плясали под дудку врага действующей правительницы Фитоллии. Ах, не все? Так разберёмся. Невиновных отпустим. С извинениями, конечно, о чём речь?”

— Командир, я ещё нужен? — снова деликатно напомнил о себе разведчик.

— Нет, можешь идти.

— Ясного неба, — попрощался он.

Дверь за собой прикрыл бесшумно, а Сокол уже вскрывал второе письмо от Кеннета.

“Первую Ведану в полдень сожгли, — начал он без предисловий. — Пепел уже развеяли над океаном. Я по-прежнему прошу тебя скрыться на острове Этана. Разговаривал с нашем клановым магом о тебе. Он не обещал, что побочный эффект от зелья пройдёт быстро. Не боец ты, Сокол, признай это. А ведь полдворца знает, что это именно ты принёс донос на Рыжую. Представь себе, у неё были друзья. Захотят отомстить — отбиться от них будет сложно. Не в моих правилах запугивать своего лучшего убийцу, но ситуация непростая. Оставь школу на Иллаю, если боишься за Амелию и перебирайся к Этану. Заметь, в третий раз прошу, четвёртого не будет. Доходчиво?”

— Более чем, — со свистом втянул воздух сквозь зубы Сокол.

Значит, главе клана он больше нужен возле Бояны, чем в посольской школе. Или Этан рассказал об эксперименте с посвящением через Бездну. В любом случае игнорировать приказ Кеннета нельзя. Если Витт не переманит дочь в академию раньше, то будет разумно воспользоваться предложением назначить заместителем лину Иллаю. Не рухнет школа без своей директрисы. Зато Франко останется без возможности портить её репутацию дальше.

Следующим письмом с символом Клана Смерти на конверте был официальный вызов провинившегося бабника на суд чести.

— Разродились старейшины, — расхохотался он. — Не прошло и две зимы.

Срок дали неделю. Удачно, учитывая, что Малия будет сидеть в подвале. Помучается немного, получит щелчок по носу при всех, и с её руки можно будет снять помолвочную “змейку”. И так слишком долго её носит.

А ювелир, наконец-то, прислал мужской браслет Сокола. Рубины вставил, как и обещал.

— Ещё немного, — подбодрил себя лучший убийца. — Ещё немного и всё будет в порядке.

Вытащил из стопки чистый лист и начал письмо Витту.

Когда я вернулась от Франко, моего жениха в спальне уже не было. Ричи аккуратно заправил кровать, унёс на кухню пустую посуду, но даже записки не оставил.

— Обиделся, — вздохнула я, — что не послушала его и сделала по-своему.

И не понятно, как мириться, если он узнает о помощи старшего брата. Мужская гордость — то ещё наказание.

“Ты не уважаешь меня, женщина”.

Уважаю и люблю, но компромисс с интересами школы находить нужно.

— Расписание уроков! — вспомнила я.

В него желательно внести пометки, что занятия по артефакторики состоятся. И назначить дату общего собрания учителей. Много новеньких, не все знают, что амбициозная цель на текущий год — добиться, чтобы в испытаниях на празднике инициации в клане участвовали девушки.

Я обмакнула перьевую ручку в чернила и заметила, что пальцы дрожат. Как братья Гвидичи будут сидеть за одним столом друг напротив друга? Сокол оставался преподавателем боевой магии. Показывать работу заклинаний временно не мог, но теорию помнил. А лин Ксанир Делири? Он ненавидел ведьм. Настолько люто, что в прошлом году с удовольствием пытал одну из диких. Выдержит ли Шила его полный презрения взгляд? Не случится ли скандал из-за её ответных выпадов? Ведьмы за словами в карман не лезли. Хорс и лина Иллая при таком раскладе казались островками спокойствия.

— Помогайте, предки, — прошептала я, вынимая стопку писем из почтовой шкатулки.

Ночь на дворе. Кондр и Дайс, наверное, уже уснули в убежище. Нет смысла их дёргать. Можно чуть-чуть поработать.

Или не чуть-чуть. Из посольства пришла вежливая просьба отправить им учебную программу на согласование. Ведьмы переживали, достаточно ли у их детей часов на зельеварение. Я со вздохом потянулась за своими записями.

Полчаса из жизни пропали незаметно. Я почти закончила, когда услышала характерное шипение. Прямо напротив рабочего стола открывалась портальная арка.

— Папа!

От радости голос стал детским. Я едва удержалась, чтобы не броситься главе академии на шею. Но его взгляд оказался неожиданно оказался холодным.

— Ясного неба, дочь, — поздоровался он, схлопывая арку.

Длинные волосы небрежно стянул тесёмкой в хвост. Военный мундир застегнул всего на одну пуговицу.

— Что-то случилось?

— Надеюсь, что нет, — он уселся на стул для посетителей и положил ногу на ногу. — Я получил от Сокола письмо с нотками паники. Глава твоей охраны пишет, что этой ночью арестовали посудомойку по подозрению в шпионаже в пользу диких ведьм. Она сливала информацию о внутренних делах клана пособнику Лианны. Пресловутому Франко Гвидичи.

Тётушка Лирса, конечно, со всех сторон неприятная женщина, но до шпионажа ей как до Тёмной империи пешком. Я быстрее поверю, что Сокол нашёл повод убрать её подальше от нас. Хвала предкам, если так! Я терпела Малию всё это время исключительно по приказу Кеннета Делири.

— Душа моя, — отец продолжал беспокоится. Нотки разогретого масла паники и в его словах угадывались. — Я понимаю, что школа при посольстве, и его работники в разгар кризиса власти не могут оставаться в стороне, но здесь сироты клана. Не лучше ли будет устроить им внеплановые каникулы? Перевести в общежитие академии с двумя воспитателями. Оградить их на время от грызни между ведьмами.

Ага. И расписаться в беспомощности охранников школы.

— Детям ничего не угрожает, — отрезала я. — У меня здесь столько сильных магов на единицу площади, что казармы наших боевиков обзавидуются.

— У тебя здесь цепной пёс Плиния с даром выворачивать мозги наизнанку. — Запах паники исчез. Отец взял себя в руки и переключился на желание переубедить меня словами. В воздухе разливался аромат свежей голубики. — Одни боги ведают, что у него на уме. Может оказаться так, что заговор диких против Фитоллии — всего лишь ширма, чтобы прикрыть истинные интересы одного из сильнейших магов. Не становись его марионеткой, умоляю. Не губи свою карьеру. Если начнут арестовывать всех, кто с ним общался, то и ты в подвал кланового дома отправишься.

Ах вот, откуда взялась паника! Отец, сколько я его помнила, всегда старался держаться подальше от политических распрей. Говорил, что фигуры бунтовщиков распространяют своё влияние подобно заразной болезни. Пожал ему руку, обменялся парой слов — и вот ты уже в списке неблагонадёжных. Королевская тайная канцелярия взяла тебя на заметку. Разведка клана, в нашем случае.

Я заёрзала на стуле, не зная, раскрывать ли отцу правду. Всю правду, начиная от того, почему Сокол приказал арестовать безобидную на вид посудомойку. И почему он наговорил на родного брата в письме предки-знали-что.

— Я только что укомплектовала штат, — попыталась я воззвать к деловым чувствам отца. — Разобралась с учебниками. Отправляю вот программу на согласование в министерство иностранных дел. Всё спокойно, папа. Фитоллия не воюет с Бессалией. А шпионов наша разведка будет ловить всегда. Работа у них такая. Не эвакуировать же каждый раз детей?

Отец упрямо поджал губы, но аромат голубики начал таять. Странно. Упрямство — наша семейная черта. Куда теперь подует ветер?

— Амелия, — он потёр пальцами лоб и глубоко вздохнул. — Не делай, пожалуйста, вид, что не понимаешь, какого ребёнка я на самом деле примчался защищать.

Но я действительно не понимала! Только сейчас по аромату парного молока догадалась. Соскучилась по нему. Отец так редко позволял себе родительскую заботу.

— Дочка, — ласково продолжал он, вгоняя меня в краску смущения, — ты давно выросла. Руководишь школой, общаешься с родителями, с чиновниками. Я не собирался вмешиваться и всё ломать, но Сокол прав. Да, я знаю, что ты собралась за него замуж. Он объяснил в письме, почему так печётся о твоём будущем. Не о таком зяте я мечтал, признаю, но сейчас он прав. Пока Франко ошивается возле источника, спокойствия в школе не будет. Пережди бурю в клане, пожалуйста.