— Я более-менее понял, — кивнул Шун. — Спасибо, что рассказали.

— Может, даже и к лучшему, что все так…

— Шун? — В проеме показалась голова Маи. — Можно?

Асвальд вскинул брови и огляделся.

— Да, конечно. — Шун хотел сесть и подвинуться, но Асвальд быстро устроился на его ногах и довольно крякнул. — Проходи… в смысле… ну…

— Ага, — хохотнула Мая, забираясь. Но тут же ее тон стал серьезным и каким-то… заискивающим? — Слушай… Я знаю, Юн не возьмет под опеку абы кого. И если он принял тебя в команду, значит, ему пришла разнарядка сверху. Все мы понимаем, откуда ветер дует. Просто скажи… что-то намечается?

— Ну, вот и начались неудобные вопросы, — закатил глаза Асвальд. Он устроился на коленях Шуна, тот же, как мог, принял сидячее положение, очень надеясь, что его поза выглядит достаточно естественно. — Отделайся от нее. Только как-нибудь… общими фразами. Никакой конкретики. Не надо посвящать в наши дела посторонних.

— Я не очень понимаю… — почти честно признался Шун.

— Ты хочешь пойти против Стального Пса?

— А кто бы не хотел на моем месте? — невесело усмехнулся Шун.

Мая пару секунд смотрела на него так пронзительно, словно выворачивала его душу наизнанку. Шуну стало не по себе под ее взглядом. Он вдруг подумал, что совершенно ее не знает. Не знает, какая она в реальном мире, сколько ей лет, что она умеет. Но ему почему-то показалось на миг, что на него смотрит не веселая длинноногая девчушка, а умудренная годами и военным опытом женщина.

— Не знаю, с кем ты работаешь, — сказала Мая, — но если в Столице тебе понадобится помощь — зайди в квартал Синих Фонарей. По вечерам там собираются те, кто не согласен с политикой Анны в целом и Стального Пса — в частности.

— Глянь-ка, у нас тут еще одна революционно настроенная дама, — хмыкнул Асвальд, окинув ее скептическим взглядом. — Они бы поладили с Риной.

— Хорошо, — как можно спокойнее ответил Шун, пытаясь скрыть свое удивление. — Спасибо за заботу.

— Всегда пожалуйста, — широко улыбнулась Мая, снова превращаясь в веселую девчушку. — И кстати, на время ночной охоты ты остаешься в лагере за главного.

— Это она так хочет сказать, что тебя, сопляка, они с собой на охоту брать не намерены, да? — буркнул Асвальд. Когда Мая выбралась из палатки, он высунул голову наружу и недовольно крикнул ей вслед: — Ну и пожалуйста! Не больно-то и хотелось! Мы прекрасно поохотимся и без вас! — Он задернул полог, повернулся к Шуну. — Тоже мне, благодетели. Не могут преподать тебе пару уроков по ночной охоте…

— Я бы на их месте тоже побоялся, — понимающе улыбнулся Шун. Он не мог сердиться на Маю. — Им от меня больше проблем, чем пользы.

— Тогда мы пойдем охотиться сами. Вдвоем. У меня в запасе тоже есть пара трюков, которым я могу тебя обучить.

— Трюки потрошителя? — почти весело хохотнул Шун. — Заманчиво.

— Губу-то закатай. — Асвальд отвесил ему шутливый подзатыльник. — Потрошилка еще не доросла.

Но свое слово Асвальд сдержал. Когда команда покинула лагерь, он вытащил полусонного Шуна из палатки и повел в сторону леса.

— А нам обязательно? — уточнил Шун, которому не особо-то уже хотелось внимать урокам. — А кто лагерь будет охранять?

— Ой, дурачка не включай мне тут, — скривил мордашку Асвальд. — Скорее это лагерь защищает тебя. Талисманов и печатей понавесили — не продохнуть. Топай давай. Сейчас отыщем кого-нибудь тебе по силам. Слушай, а вы вообще уже охотились на ночных монстров?

— На волка. И ночного лиса.

— Ого, сразу на крупный калибр перешли?

— Чего?

— С козырей, говорю, начали.

— Эээ…

— Ты что, даже не помнишь, что такое игральные карты? — удивился Асвальд.

Он сделал несколько быстрых движений правой рукой и послал в сторону охранного круга огненную печать. В темноте высветился замысловатый оранжевый узор, печать осторожно раздвинула его тонкие подрагивающие линии, создавая безопасный проход.

— Вы с Миро говорите очень много незнакомых мне слов, — пожаловался Шун. — И разве команде не прилетит никакого сигнала, если мы вот так уйдем?

— Ты сомневаешься в моих печатях? Хотя… может, и прилетит, — пожал плечами Асвальд. — Будут знать, как оставлять тебя одного.

Он завел Шуна в самую чащу леса, по пути объясняя, что такое игральные карты, и какие бывают масти, остановился посреди высоких сосен с толстыми, уходящими ввысь ветвями, огляделся. Было очень тихо, лесная живность средней полосы предпочитала спрятаться подальше от когтей ночных монстров. Птицы вечером улетали в горы, мелкие зверушки забирались глубоко под землю. Довольно крякнув, Асвальд вытащил из пространственного кармана свой топор, встал напротив Шуна и принял боевую позу. Шун тоже достал свой меч, готовый повторить любой удар или прием, но Асвальд так и стоял, совершенно не двигаясь, только внимательно смотрел на него, а потом спросил:

— Так когда же проиграл ангел?

— Что? — не понял Шун.

— Говорю, когда именно ты понял, что у ангела не получится спасти мир?

— Да я этого вообще не понял.

— Ну а теперь, когда ты знаешь концовку? Если отмотать назад и проанализировать? С какого момента становится ясно, что у ангела ничего не выйдет?

— Эээ… Может, мы уже перейдем к уроку?

— Это и есть урок. — Асвальд метнул топор. Широкое острое лезвие просвистело в миллиметре от лица Шуна, глубоко застряло в стволе дерева. — Я могу призвать его назад, и сосна пострадает минимально. А ты? Вытащишь? Не повредив сосну?

— Ну…

Шун подошел и взялся за рукоятку, потянул на себя. Лезвие скрылось в древесине больше, чем наполовину, и как бы Шун ни старался, оно не сдвинулось ни на дюйм.

— На топоре специальное заклятие, единственный выход — вырубить его вместе с частью ствола. — Асвальд подошел и встал рядом, погладил кору. — Но от этого сосна точно засохнет.

— Кажется, я понял аллегорию. Только Бог мог отменить все без последствий. Ангел увидел, что рисунок мироздания с самого начала испортился, как кора на этом дереве, но продолжил свою миссию, продолжил вырубать топор и усугублять ситуацию.

— Отчасти ты прав, — улыбнулся Асвальд. — Проигрыши начинаются с маленького потакания самому себе. «Это несущественно», «как-нибудь само рассосется», «без жертв и погрешностей ни одно дело не обходится». Знакомые фразы?

— Не буду отрицать…

Асвальд призвал топор. Оружие покинуло ствол, оставив на нем тонкую, едва заметную полоску, что затянется в ближайшие дни.

— Прими боевую стойку.

Шун повиновался. Расставил ноги шире, чуть пригнулся и выставил вперед меч.

— А теперь внутри.

— Эээ… что?

— Прими боевую стойку внутри.

— Я не поним…

— Перед тем, как оголить оружие, настоящий боец ставит свой дух в позицию силы.

— Это как?

— Берет ответственность за все, что произойдет, когда он вступит в битву. Любое действие бойца — мини-битва, сражение с мирозданием. Он понимает, что все изменения в рисунке мироздания будут следствием только его действий, никаких погрешностей. И он сделает все, чтобы его битва не разорвала узор, не испортила его. Понятно?

— Не очень, если честно.

— Когда-нибудь поймешь. А сейчас просто запомни — перед тем, как вступить в бой, подумай, зачем ты вообще в него вступаешь. И что хочешь от него получить. Потому что все лавры достанутся тебе, но и за все ошибки отвечать тоже будешь только ты. И когда ты научишься ставить себя в позицию силы, наступит время освоить еще одну, главную позицию — контролирующую. Ту, что позволит тебе не спасать поехавший чужой узор, а плести свой, новый.

— Наверно, мне нужна аналогия с деревом, чтобы понять, — признался Шун.

— Остановить топор на полпути к дереву. Или уметь призывать чужой топор не хуже хозяина. Или восстановить испорченную кору усилием воли. Контролирующая позиция может создать любой узор. — Асвальд улыбнулся и хитро прищурился. — Как ты думаешь, у кого сейчас контролирующая позиция? Тут, в Игре.