Миро покачал головой и серьезным тоном добавил:

— Тебя с самого начала предупреждали, что это опасное дело.

— Так я… я выбрался сам?

— Да.

— Но как?

— Я очень надеюсь, что ты поведаешь нам об этом, когда в следующий раз…

— О-о, нет! — Шун медленно поднялся. Колени все еще подкашивались, но он упрямо пытался вернуть себе вертикальное положение. — Нет-нет! Больше вы…

— А знаешь, что? — перебил его Миро. — Давай-ка я сгоняю за чем-нибудь горячительным? А этот разговор мы отложим до лучших времен. Нам сейчас нужно срочно отвлечься. Главное — что ты выбрался.

Шун не хотел признаваться, но выпить ему хотелось так сильно, как никогда до этого. Промолчав, он все же кивнул, и Миро тут же отправился в ближайший магазин, уточнив лишь, какой напиток Шун предпочитает. Вернулся он минут через двадцать с четырьмя бутылками крепкого пива. Первую Шун выпил почти залпом, с удовольствием отмечая, как тело потихоньку расслабляется, и его перестает бить мелкая неприятная дрожь. Миро взял на себя роль хозяина вечера, сыпал шутками и смешными историями из жизни, и это позволило Шуну немного забыться. Они сидели на полу, откинувшись спиной на диван. Асвальд все еще не вернулся с совещания, в какой-то момент Миро начал перед каждым глотком чокаться с федералом, постукивая бутылкой по его свисающей руке. Шуна это нехитрое действо каждый раз забавляло.

Открыв вторую бутылку, он вдруг вспомнил события последних дней и сказал:

— А знаете, я недавно видел такой же шрам, как у вас.

— Какой шрам? — не понял Миро.

— У вас на большом пальце. На правой руке.

— …наблюдательный.

— Я видел его на одной картине.

— Картине? — Губы Миро растянулись в широкой улыбке. — Кажется, кто-то у нас тут уже…

— Я серьезно! Вы видели последнюю картину Кзавера?

— Нет, но это не тот ли горе-художник, что валялся голым на главной площади?

— Он самый.

— Боже… вот уж о чем я точно не мечтал, так это побывать на картине такого…

— У него и неплохие работы есть, — почему-то заступился за него Шун.

— Да неужели?

— Одна мне понравилась. Знаете, фанаты Кзавера уверены, что он оставляет в своих картинах скрытые послания. И на той картине я действительно кое-что нашел.

— И что же? — Миро снисходительно улыбнулся и приложился к бутылке.

— Одно слово. Сейчас вспомню. Шарлатан, шарлатан… о! Шанталар! Надо же, думал совсем заб…

Шун скосил взгляд и осекся, потому что Миро неожиданно побледнел, а на лице его отразился настоящий ужас.

Красивые серые глаза смотрели внимательно и, в то же время, пренебрежительно, словно изучали крайне занятную букашку. Холодная рука сжимала заднюю часть шеи, чуть пониже затылка. Шун пытался проснуться и никак не мог понять — почему же это сновидение преследует его с таким упорством?

Они стояли посреди арены первого круга битвы. Трибуны ревели, то ли подбадривая их, то ли проклиная. Стальной Пес не обращал на крики никакого внимания, его интересовал лишь Шун, который трепыхался и отчаянно пытался отцепить чужие пальцы от своей шеи.

— Что тебе от меня нужно? — хрипел он, болезненно морщась. — Чего ты хочешь?

Стальной Пес не отвечал, только смотрел. Очень пристально, будто силился что-то понять.

Зрители подскочили со своих кресел, подняли руки над головой, приветствуя еще одного игрока… и взвились в воздух черным пеплом. Шун услышал клекот за своей спиной, как мог, вывернул шею и посмотрел через плечо. Знакомый уже боец стоял чуть поодаль, склонив голову. Волосы закрывали его лицо, как и в прошлый раз. Но сейчас, при свете солнца, Шун заметил, что среди длинных черных локонов выбивается одна белая прядь. "Точно! — воскликнул он мысленно. — Именно так! Была одна белая прядка, я помню! Вот только… кто же это? Откуда я его знаю?"

Хватка на горле неожиданно ослабла, а руки непроизвольно сжались в кулаки, потому что чужие запястья, которые они сжимали, тоже исчезли. Шун повернулся, но Стального Пса перед ним больше не было, только летали вокруг черные хлопья.

— Ха… ха-ха…

Черный снег валил с безоблачного неба, покрывал арену плотным слоем. Солнце дрожало, словно желе, и рвалось на куски. Сателлит ритмично трепетал, роняя вниз кровавые ошметки.

— Ха-ха-ха!

Посреди мертвого мира стояли лишь они двое. Боец все так же рассматривал что-то у себя под ногами, а Шун никак не мог справиться с рвущимся из груди смехом. Трибуны затрещали, ломаясь, провалились под арену, подняв в воздух новую порцию пепла. Все вокруг обратилось прахом, и Шун, наверно, сейчас тоже обратится прахом, но это больше не имеет значения… Ведь главное, что Стальной Пес мертв.

— Ха-ха! Ха-ха-ха-хха!!

Шун все смеялся и смеялся, с ужасом понимая, что действительно рад происходящему. Пусть весь мир умрет, так тому и быть. Пусть он сам умрет. Он готов заплатить любую цену, лишь бы эта неминуемая смерть добралась и до Пса…

— Ты псих, ты в курсе вообще?

Шун еле разлепил глаза и скосил их в сторону голоса. Миро привычно сидел на развернутом спинкой вперед стуле, подперев голову рукой. На губах его гуляла ленивая улыбка.

— То кричишь во сне, то смеешься, словно ненормальный. Что я увижу в следующий раз?

— Надеюсь, ничего, — буркнул Шун. Он с силой потер глаза и вздохнул. — Мне снился конец света.

— Хм… у тебя своеобразная реакция, знаешь… Или конец света устроил ты?

— Нет. Не я.

— И что же случилось?

— Все превратилось в черный пепел.

— Просто бам — и превратилось?

— Нет. — Шун сел, опустил ноги с кровати. — Сначала пришел человек. Мы были на арене. Он…

— Как он выглядел?

— А?

Шуну показалось, что Миро напрягся.

— Как выглядел этот человек?

— … не могу сказать точно. Темная одежда, длинные волосы. Я не разобрал лица.

— Думаю, тебе снился имба.

— Вы имеете в виду…

— Да, тот самый, прихода которого ждут. Некоторые называют его вторым Предтечей. Другие — Последним королем. Я рассказывал тебе о нем там, в другом мире. Вот ты и вспомнил об этом во сне, ничего удивительного. — Миро поднялся со стула. — А теперь дуй умываться. Я буду ждать тебя внизу.

Когда дверь за непроявленным захлопнулась, Шун тяжело поднялся с кровати и пошел в сторону ванной. Несмотря на то, что спалось ему после вина хорошо и спокойно, проснулся он совершенно разбитым. Времени на полноценное купание не было, Шун скинул с себя всю одежду, намочил полотенце и обтерся, попутно проверяя, не осталось ли с вечера синяков и кровоподтеков. Но кожа его была чистой, это немного успокоило. И хотя события вчерашнего дня порядком затерлись под влиянием алкоголя, неприятный осадок все равно имелся.

Кем был тот человек с рыбьим лицом? Почему питал к нему, Шуну, такую неприязнь? Старый завистник? Шун насухо вытерся грубым хозяйственным полотенцем, разгоняя по телу кровь, принялся одеваться. Но, натянув штаны, вдруг подумал кое о чем и рассеянно уставился в стену.

Так значит… Значит, он никогда и не был вторым Предтечей?

С самого детства абсолютно все придворные твердили Шуну, что он — живое воплощение Предтечи. Та же сила, те же способности. Тот же легкий взгляд на жизнь, что обычно присущ лишь крайне удачливому человеку. Ни разу в его голову не закралась крамольная мысль, что это может быть не так. Шун знал, чувствовал, что он исключительный. Лучший из лучших. И жизнь постоянно подтверждала ему это. Постоянно… до того позорного выступления на битве. А сейчас Миро говорит о втором Предтече так, словно и не предполагает, что это может быть Шун.

Он медленно оделся, придирчиво осмотрел себя в зеркале. Невысокий, щуплый. Действительно… разве настоящие герои выглядят… так? А может, ему специально врали с самого рождения? Вот только — с какой целью?

Шун проверил, положил ли он в свой пространственный карман меч и купол-клык и спустился на первый этаж. Несмотря на довольно ранний час, почти все столики уже были заняты, а юркие официанты так ловко сновали меж гостей, будто и не пировали вчера до поздней ночи. Обведя просторный зал быстрым взглядом, Шун немного растерялся, потому что Миро нигде не было. За каждым столиком сидело минимум два человека, никаких одиночек. Шун еще раз пробежался по гостям, приглядываясь, и растерялся еще больше. Миро сидел за дальним столиком, у самого окна, лицом к Шуну. Напротив него расположился кто-то высокий, коренастый, коротко стриженый. Заметив Шуна, Миро что-то сказал и махнул рукой, сосед непроявленного обернулся, также посмотрев на него. Под этим пристальным взглядом Шун дошел до столика и тихо поздоровался.