Так на исходе XVIII в. «огненные потехи» впервые шагнули из сферы государственных массовых зрелищ в область личных развлечений. Развлечение столь быстро набирало популярность, что уже в 1809 г. государственной власти в лице знаменитого своей строгостью графа Аракчеева пришлось принять «Положение о фейерверках». Впервые была предпринята попытка систематизировать и поставить под контроль государства производство пиротехнических изделий на продажу и проведение частных фейерверков.

Словом, дорогой читатель, если ты запускал или готовишься запустить в ночь на 1 января фейерверк, либо просто взорвать маленькую хлопушку, знай – за ними стоит яркая, большая история.

В XVIII столетии Камчатка была так далека, путь к ней был столь тяжёл, что ссылка на этот полуостров с успехом заменяла смертную казнь. Череда дворцовых переворотов в Петербурге исправно поставляла политических ссыльных на самый дальний край Российской Империи.

Расскажем, почему именно Камчатка стала излюбленным местом, куда под конвоем отправлялись враги российского престола в эпоху женщин-императриц.

«Легче б тя не знати, нежель так страдати…»

Первый фаворит дочери Петра I, будущей императрицы Елизаветы, стал и первым ссыльным, отправленным из столицы Российской империи на её противоположный, самый тогда дальний конец. Путь, который привел молодого гвардейского офицера Алексея Шубина на Камчатку, начался во время короткого правления вдовы Петра Великого, царицы Екатерины I, когда при императорском дворе познакомились 17-летняя принцесса и 20-летний сержант гренадёрской роты Семёновского полка.

Роман молодых людей – царской дочери и сына небогатого помещика из Владимирской губернии – развивался бурно на фоне больших перемен во власти Российской империи. В 1727 году умирает мать Елизаветы, царица Екатерина, всего два года ей наследует племянник царевны, Пётр II, умирающий в 1730 году. На российский престол не без придворных интриг восходит двоюродная сестра Елизаветы, императрица Анна Иоанновна.

Влюблённый в Елизавету гвардеец Шубин среди своих бросает неосторожную фразу – «напрасно избрали Анну Ивановну и не вспомнили дочь Петра Великого». Далее события развиваются стремительно. Сержанта Шубина в декабре 1731 года вдруг повышают в звании до прапорщика и отправляют из Петербурга в Ревель (Таллин) командовать ротой солдат. Через несколько недель его там арестовывают и уже под конвоем возвращают в столицу. Пять суток Шубин проводит в одиночной камере Петропавловской крепости, а 5 января 1732 года сани с арестованным и конвоем уезжают из Петербурга на восток, прямо в Сибирь. Конвой в целях секретности следует не удобной дорогой через Москву, а гораздо севернее, через Вологду к Уралу и дальше…

Архивы сохранили даже имя конвоира – подпоручик Скрыплев с несколькими солдатами Астраханского полка. Милость грозной императрицы выразилась в том, что ссыльному «на пропитание» в долгой дороге выделялось от казны 20 копеек в день, большие по тем временам деньги.

Губернатор Сибири Алексей Плещеев получает секретный указ императрицы Анны Иоанновны о судьбе арестованного: «Чтобы никто про него не ведал, отправить в самый отдаленный острог, в котором таких арестантов не имеется, и велеть там содержать его в самом крепком смотрении, дабы посторонние никто известиться о том не могли, и накрепко велеть смотреть, чтоб никому никаких писем…»

Сибирский губернатор выполнил указ царицы дословно – Шубина отправили на Камчатку в самый отдалённый Верхнекамчатский острог: более 6500 км по прямой от Петербурга, всего 17 дворов и четыре десятка человек русского населения почти в самом центре огромного полуострова. В то время Камчатка была для европейской части России как другая планета, любое известие добиралось на полуостров почти год.

Царевна Елизавета любила исчезнувшего Алексея, о судьбе которого могла только догадываться. Будущая императрица даже собиралась с горя уйти в монастырь и сочиняла о любимом неловкие, но искренние стихи:

В монастырь будущая царица так и не ушла, через несколько лет место в её сердце прочно занял другой Алексей, певчий в церковном хоре, бывший свинопас и будущий граф Разумовский. Но красивого гренадёра Алексея Шубина царевна всё же не забыла.

«За десять лет жизни в Камчатском безлюдье одичал…»

Как только умерла императрица Анна Иоанновна, в 1740 году Елизавета упросила новую правительницу, свою двоюродную племянницу Анну Леопольдовну, ставшую регентшей при царе-младенце Иване VI, начать поиски в сибирских острогах «секретного ссылошного», пропавшего 9 лет назад. На поиски отрядили особого курьера, фельдъегеря подпоручика Булгакова – он отправился в долгий путь по острогам Сибири с приказом, подписанным фельдмаршалом Минихом. То есть на приказе об освобождении стояла та же подпись, что и 10 лет назад на приказе об аресте Шубина…

Поиск занял почти два года – расстояния были огромны, имя ссыльного считалось секретным, его не ведало даже начальство камчатских острогов, да и сам Шубин не сразу объявил свою личность, опасаясь, что курьер из страшно далёкого Петербурга принёс ему новые кары. В 1742 году фельдъегерь Булгаков вторично осматривал камчадальские селения, пытаясь сыскать пропавшего узника. К тому времени в столице Российской империи власть вновь переменилась – в результате гвардейского переворота императрицей стала сама Елизавета. Булгаков был одним из первых на Камчатке, кто узнал о такой перемене. Поиск бывшего фаворита новой царицы становился делом государственной важности.

Гавань будущего Петропавловска-Камчатского, гравюра XVIII века

По преданию, вновь безуспешно опросив ссыльных об их именах, Булгаков в отчаянии воскликнул: «Что же я скажу государыне императрице Елизавете Петровне?!» «Разве Елизавета царствует?» – взволнованно откликнулся один из ссыльных. «Да, вот уже второй год…» – пояснил фельдъегерь. «Но чем вы удостоверите в истине?» – сомневался ссыльный. И только осмотрев все бумаги курьера, печати и подписи на них, секретный камчатский арестант признался: «В таком случае Шубин, которого вы отыскиваете, перед вами».

За почти десятилетие, проведённое на Камчатке, бывший гвардеец успел жениться (по другой версии, был насильно обвенчан) на местной камчадалке. По третьей версии его женой стала некая крестьянка по имени Анастасия, сосланная на Камчатку за убийство барыни, повелевшей беспричинно запороть её сына. В то время всем ссылаемым за Урал вырывали ноздри – были ли рваные ноздри у Шубина существуют разные версии, некоторые современники утверждали, что палач в Петропавловской крепости перед ссылкой отрезал ему и язык.

В Петербург камчатский ссыльный вернулся весной 1743 года. Бывшая возлюбленная и новая царица подарила освобождённому генеральское звание и немалые поместья в трёх губерниях – как писалось в указе императрицы, за то, что «без вины претерпел многия лета в ссылке и в жестоком заключении в Камчатке». Но сердце Елизаветы было уже прочно занято другим, да и по словам современников, Шубин «за десять лет жизни в Камчатском безлюдье одичал, хоть и сохранил черты былой красоты».

Почти сразу бывший ссыльный уехал прочь от царского двора в свои новые поместья, где в мирной глуши, вдали от Камчатки и интриг высшей власти, спокойно прожил ещё 23 года. Как минимум известна одна его дочь, родившаяся в 1737 году на Камчатке, наречённая Софьей и привезенная освободившимся отцом в одно из новых имений. Жила она в деревеньке под Нижним Новгородом, её потомков местные крестьяне ещё несколько поколений называли «камчадалами».