Эта новая водная система, соединившая Вислу и Неман, с общей длиною гидротехнических сооружении 101 километр, строились 15 лет. Строительство затормозило польское восстание 1830 года, активным участником которого стал первый руководитель строительных работ полковник Прондзинский, кстати до того служивший в армии Наполеона военным инженером и амнистированный при создании Царства Польского.

Помимо Августовского канала, прошедшего по территории Польши, Белоруссии и Литвы, косвенным результатом наполеоновского вторжения стал еще один канал, прорытый далеко на северо-востоке России. Северо-Екатерининский канал на границе Пермской и Вологодской губерний соединил бассейны Камы и Северной Двины. Канал задумали еще при Екатерине II, а его ранее неспешное строительство форсировали в период войн с Наполеоном. Северо-Екатерининский канал, даже в случае выхода противника к Нижнему Новгороду, позволял сохранить связь бассейна Волги через Каму с Архангельским портом. В то время это был единственный канал в мире, построенный вручную в глухих таёжных лесах, полных гнуса. Созданный во многом по чисто «военным» соображениям, он так и не стал экономически выгодным, и был закрыт через 20 лет после окончания строительства – тем самым практически полностью предвосхитив историю с БАМом спустя полтора столетия…

К середине XIX века система каналов Российской империи достигла пика своего значения для экономики и жизни страны. Но 800 километров общей протяженности всех русских каналов смотрелись совсем не впечатляюще на фоне их аналогов в Западной Европе. Так протяженность всех судоходных каналов Британии, крошечной по сравнению с Россией, превышала 4000 километров. Протяженность каналов Франции приближалась к 5000, а Германии свыше 2000 километров. Даже в Китае длина только Императорского канала, по которому снабжался рисом Пекин, превышала протяженность всех каналов России вместе взятых.

В середине XIX века на содержание одной версты водных путей в России расходовалось около 100 рублей, во Франции 1765 рублей, в Германии 1812 рублей. И в Европе и в Китае каналы действовали если не круглогодично, то по меньшей мере большую часть года. В России же они функционировали в лучшем случае 6 месяцев из 12, а то и меньше. Но даже при таких раскладах водные пути позволяли переместить по европейской части нашей страны значительные объёмы грузов, позволявшие функционировать экономике огромной континентальной империи. Но при этом огромные расстояния и такая сложность, по сравнению с иными странами, функционирования транспортной системы фатально сказывались на темпах экономического развития России.

Даже после начала массового железнодорожного строительства, каналы благодаря новым технологиям на протяжении десятилетий конкурировали с паровозом и рельсами. Так, благодаря пароходам, пропускная способность Тихвинской системы каналов в 1890-х годах по сравнению с 1810 годом возросла в четыре раза, а время следования от Рыбинска до Петербурга сократилось в три раза. Грузоподъемность первых железнодорожных вагонов не превышал 10 тонн, в то время как каналы Тихвинской системы позволяли движение судов грузоподъёмностью свыше 160 тонн.

Фактически, в России железные дороги отодвинули на второй план каналы и речные трассы только к началу XX века. Новый бум каналов и водного транспорта начнется уже при товарище Сталине. Но это совсем другая история…

Свыше пяти веков назад, в самом центре Венеции русские послы вели сложные переговоры с итальянскими банкирами. Но прибывшие из далёкой Москвы на этот раз решали не государственные, а куда более личные вопросы. Великий князь московский Иван III так и писал в отправленной с послами грамоте, что «отрядил их за море до Италийскихъ странъ о своихъ потребахъ», то есть по личным делам.

Впрочем, во все времена личные дела великих властителей было не просто отличить от государственных. «Королю России» (Re de Russia), как называли его тогда в Италии, понадобились… женские украшения и обувь. В далёкой заснеженной Москве князь Иван III готовил свадьбу любимой дочери Феодосии. Девушке было всего 14 лет – самый возраст для невесты пять веков назад.

Миниатюра из Летописного лицевого свода XVI века, изображающая свадьбу дочери Ивана III в феврале 1500 года. Подпись русского летописца к миниатюре: «В том же месяце феврале в 13 день в четверг великий князь Иван Васильевич отдал свою дочь Феодосию за князя Василия Даниловича Холмского, и венчал их митрополит Симон в церкви Пречистой Богородицы».

Десятилетием ранее – когда Феодосии исполнилось всего 4 годика – князь Иван пытался сосватать её овдовевшему сыну германского императора, «римскому королю» Максимилиану, чьи владения тогда включали значительную часть северной Италии. Однако, императорский сын московской невесте предпочёл дочь Миланского герцога. Иван III запомнил эту обиду, и через несколько лет решил показать европейским монархам, что они недооценили русского князя и его богатства.

Несостоявшийся жених Феодосии, «римский король» Максимилиан I много воевал с Францией за влияние в Италии. И чтобы расплатиться с наёмными войсками, ему пришлось заложить венецианским банкирам драгоценное колье, когда-то принадлежавшее его первой жене, Марии Бургундской.

Дочь герцога Бургундии по праву считалась самой богатой невестой Европы. Принадлежавшее ей колье – фактически, широкий воротник из золота, закрывавший грудь и плечи, сплошь усыпанный драгоценными камнями – в то время признавали самым дорогим ювелирным украшением на континенте.

Мария Бургундская разбилась насмерть, упав с лошади во время соколиной охоты. Через несколько лет, её муж Максимилиан, женатый уже вторым браком, чтобы не проиграть войну королю Франции, отдал драгоценное колье в залог своим кредиторам, венецианским банкирам из семьи Капелло.

Расплатиться с кредиторами король Максимилиан так и не смог, колье осталось у банкиров. Но и братья Капелло не долго владели самым дорогим женским украшением Европы – их капиталы были вложены в крупнейший тогда венецианский банк Томмазо Липпомано, который неожиданно разорился в самом начале 1499 года. Чтобы спастись от окончательного банкротства, семья Капелло попыталась продать необычное колье королю Франции Людовику XII – ни у кого другого в Европе больше не было таких денег.

Колье оценивалось в 40 тысяч дукатов, золотых монет Венеции, это примерно полтора центнера золота. Столько не нашлось даже у короля Франции. Вот тут-то и появились послы Ивана III с его «личным делом». Они предложили выкупить самое дорогое колье Европы.

Но одной выдающейся покупки князю Ивану III показалось мало – чтобы блеснуть своими богатствами перед всеми королями и герцогами, он приказал заказать в Италии и женские сапожки. Не простые, а в одном стиле с колье, тоже сплошь усыпанные множеством драгоценных камней. В общей сложности такая покупка обошлась в фантастическую сумму – 52 тысячи венецианских дукатов. Это 182 килограмма монет, изготовлявшихся тогда из по сути чистого золота 986-й пробы.

В то время золото стоило куда дороже, чем в наши времена, и за эту сумму можно было купить, например, 12 тысяч хороших коней. Для современного человека станет понятнее, если пояснить, что такой конь ценился, как сегодня солидное авто представительского класса.

Несколько месяцев в самом центре Венеции, в палаццо Капелла на берегу Гранд-канале русский посол Митрофан Карачаров вёл сложные переговоры с владельцами колье – банкиром Андреа Капелло и адмиралом флота Венецианской республики Винченцо Капелло. Дело в том, что и у московского князя тоже не было столько золота. Русские предложили итальянцам оплатить покупку мехами – экзотическим тогда товаром, пользовавшимся высоким спросом у европейской аристократии.