Измена в семейном тылу

Как видно на примере Крыма, Суворов умел не только ходить в лобовые и фланговые атаки со штыком наперевес. Именно искусные действия великого полководца во многом подготовили присоединение полуострова и ханства к России без единого выстрела.

Впрочем, одно тяжёлое поражение в своей жизни военный гений потерпел как раз в годы бескровной борьбы за Тавриду. Супруга Суворова, княжна Варвара Ивановна – она была знатнее мужа, наследница князей Прозоровских и Голицыных! – пыталась разделять его тяготы, но Крым в ту эпоху был далеко не курортным. Проболев несколько месяцев, потеряв младенца, «Варюта», как в письмах Суворов называл любимую, удалилась в родительское имение под Полтавой.

Супруги не виделись зачастую по полгода. Суворов был занят тяжким трудом военного, сражающегося без атак и выстрелов. Для политических баталий во всё ещё «независимом» ханстве выдержки и мужества требовалось никак не меньше чем в открытом бою. Летом 1779 года, ненадолго вырвавшись из Крыма, полководец помчался к супруге и… стал героем анекдотов самого пошлого стиля, когда муж неожиданно возвращается домой и застаёт в постели жены другого.

Для Суворова то был страшный удар, полководец разом потерял присущее ему в боях и политике хладнокровие. Он скандалил, жаловался, метался, официально подал на развод – в ту религиозную эпоху жест почти небывалый, а в глазах общества XVIII века скандальный даже более чем супружеский адюльтер. Неуживчивый герой сражений – его и так многие недолюбливали за прямоту и резкость – стал посмешищем в глазах любящего злословить «высшего света».

Спасать достоинство и честь полководца пришлось самой императрице. Екатерина II не только лично наградила его за политические успехи в Крыму (на аудиенции царица сняла со своего платья бриллиантовую звезду ордена Святого Александра Невского и приколола её на грудь Суворова), не только приняла участие в судьбе единственной дочери полководца («Суворочку» зачислили в Смольный, знаменитый институт благородных девиц), но и настояла на примирении супругов. Генерал жену простил, однако психика его надломилась. Именно с тех пор Суворов и стал эксцентричным шутником, порою почти юродивым, каким его и запомнили современники.

Ставшие легендарными чудачества отнюдь не мешали Суворову побеждать, лишь ярче оттеняя его полководческий талант, всё более расцветавший и поражавший не только Россию, но всю Европу и большую часть Азии. Гениальный чудак – то была приросшая к лицу защитная маска, спасавшая от нелюбимого им «высшего света».

Кажется, от поражения на личном фронте великий полководец не оправился до конца жизни. И лишь вне семейного очага, на поле брани до самого исхода земного бытия Суворов оставался непобедим.

Экономические результаты победоносных русско-турецких войн

Едва ли в России кто-то, хотя бы на уровне школьного курса истории, не знает о блестящих победах эпохи Екатерины II – выражаясь словами классика, «времён Очаковских и покоренья Крыма». Войны с турками, битвы Суворова, присоединение Крымского полуострова и штурм Измаила – всё это, так или иначе, отражено в исторической памяти нашего общества. Однако социально-экономические последствия тех побед гораздо менее известны, а ведь для истории Отечества они значили даже больше, чем чисто военные успехи.

Расскажем о том, как вслед за армейскими баталиями и викториями в прежде дикой степи целенаправленно рождалась новая Россия – Новороссия.

«Дикое поле» и донецкая соль

Новороссия – этот популярный в царской России географический термин применялся к степным просторам на северных берегах Чёрного и Азовского морей, от современного Приднестровья до Донбасса. Не случайно даже университет в Одессе при царях официально именовался «Императорским Новороссийским». И в советское время имя Новороссии обязательно вспоминалось в публикациях по истории южной части УССР.

Огромное пространство, от Таганрога до Одессы, от Севастополя до южных подступов к Полтаве и Харькову имело важнейшее экономическое значение и при царях, и при генсеках. Развития металлургия, заводы и шахты Донецкого и Криворожского бассейнов занимали первые строки в промышленных балансах Российской империи и Советского Союза. Не случайно именно здесь всего полвека назад, на территории ныне «самостийной» Украины, производились самые массовые баллистические ракеты и строились все авианесущие крейсера СССР.

Известные события 2014 г. придали актуальности этому историческому имени – Новороссия. Что с ним станет дальше, покажет будущее – которое, как мы помним на недавнем примере Крыма, может быть самым неожиданным. Но оставим будущее политологам и аналитикам, вернёмся к истории. Степные просторы Новороссии впервые вошли в состав России при Екатерине II, по итогам двух победоносных войн с турками. Но помимо нескольких ремесленных очагов Крыма, всё это огромное пространство было, как говорили наши предки, «Диким полем» – не то что городов, местами и людей почти не было…

Те степи, хотя кочевники в них жили издавна со времен скифов, никогда не отличались многолюдностью. Вдобавок, они сильно запустели с распадом Золотой Орды и началом в «Диком поле» тянувшейся столетиями перманентной войны – татары, казаки, походы литовских, османских, русских войск… Совсем безлюдной пустыней степи от Днестра до устья Дона не были – но там, где сегодня население исчисляется многими миллионами, до появления Новороссии обитали считанные десятки тысяч. К примеру, на землях современной Одесской области и непризнанной Приднестровской Молдавской Республики, где сегодня проживает в общей сложности около 3 млн. чел, три века назад кочевало 12 тыс. подданных Крымского хана, а в редких сёлах и крепостях обитало не более 5 тыс. подданных турецкого султана.

Первый кусочек будущей Новороссии официально вошёл в состав России ровно три века назад – в 1719 г. царь Пётр I указом «Об устройстве губерний», среди прочего, учредил «Бахмутскую провинцию», включавшую округу крепости Бахмут на одном из притоков Северского Донца. Ныне это северо-восток Донецкой области, здесь проходит линия фронта между войсками Киева и непризнанными ДНР и ЛНР. Три века назад здесь же проходила перманентная «линия фронта» между Русским царством и Крымским ханством. Казачья стража на месте Бахмута появилась еще во времена Ивана Грозного, а при Петре I население «Бахмутской провинции» уже начитывало 8847 чел. мужского пола.

Столь точная цифра нам известна, благодаря проведённой царём-реформатором переписи в том же 1719 г. Цифра, кстати, внушительна по меркам то эпохи – но лишь потому, что в «Бахмутской провинции» сосредоточенно жили поселенцы из пограничных войск, а так же работали многочисленные соляные «варницы». Соль в ту эпоху на Руси была дефицитным и дорогим товаром, её залежи на Северском Донце активно разрабатываются и сегодня, а в СССР «артёмовская соль» давала 40 % этого продукта – ведь Бахмут в советское время и до 2016 г. (когда на Украине пошла «декоммунизация») назывался г. Артёмовск.

Так что соль в нашей истории была первым промышленным продуктом Новороссии, а пограничная крепость Бахмут первым её административным центром.

Новая Сербия и Ханская Украина

Планомерное и целенаправленное заселение «Дикого поля», будущей Новороссии, началось ещё до Екатерины II, при императрице Елизавете. С 1751 г. последовала целая серия указов о поселение на степной границе выходцев с Балкан, желавших поступить на русскую службу. Так возникли «Славяно-Сербия» и «Новая Сербия». Первая располагалась в центре современного Донбасса – село Луганское, будущий город Луганск, это одно из «славяносербских» поселений.

Российская империя к тому времени владела землями и на правом берегу Днепра, южнее Киева. Именно там возникла «Новая Сербия», поселения нескольких тысяч сербов и валахов, под началом перешедшего на русскую службу австрийского полковника Ивана Хорвата. Поселенцы служили в гусарских полках, а центром «Новой Сербии» стала основанная в 1754 г. крепость святой Елизаветы – будущий город Елисаветград, он же областной центр Кировоград в советское время.