Господство китайского чая и русского ситца

XIX век стал эпохой завоевания российского рынка китайским чаем. Официально его разрешили продавать не в аптеках, а в трактирах и ресторанах в качестве тонизирующего напитка лишь с 1 января 1822 года специальным указом Александра I. Любопытно, что в первое десятилетие свободной чайной торговли этот напиток дозволялось продавать только до полудня.

Если в начале XIX века чай был популярен лишь у высшего общества и в близких к Китаю городах Сибири, то к середине того столетия чайная мода охватывает все крупнейшие города европейской части России. В 1842 году в нашу страну ввезено две с половиной тысячи тонн «китайских листьев». В том году только в Москве работает более 200 чайных трактиров, в которых за год выпивалось 82 тонны чая на сумму более 515 тыс. руб. серебром.

В первой половине XIX века существенно меняется всё товарное содержание русско-китайской торговли. Чай быстро опережает прежде господствовавший шёлк, но и среди русских товаров, продающихся в Китай, идут существенные перемены. Меха, добытые исключительно охотой, уступают место продуктам организованного сельхозпроизводства – каракулю и мерлушке.

В русском экспорте в Китай растёт и доля фабричных тканей – как шерстяных, поставлявшихся транзитом из Европы, так и отечественного ситца. Если раньше на Руси «китайкой» именовали импортированную из Китая хлопчатобумажную ткань, то в XIX столетии, по мере развития ткацких фабрик центральной России, так стали именовать русские ситцы и прочие ткани, успешно продававшиеся в Китай.

К середине позапрошлого века в Поднебесную поставляется уже 47 % всего российского экспорта мануфактурных и фабричных товаров. На Западе русская промышленность не могла успешно конкурировать с европейской, зато активно осваивала рынки Азии. К 1853 году 68 % русского экспорта в Китай составляли «мануфактурные товары» и только 5 % «мягкая рухлядь», ранее безраздельно господствовавшая пушнина.

Изменениям в русско-китайской торговле способствовала и отмена Александром II в 1855 году действовавшего более века запрета на покупку товаров из Поднебесной за деньги. Вскоре новые договора Петербурга с Пекином, не только подарили нам Приамурье и Приморье, но и открыли для русского купечества возможность торговать во всех городах и портах Китая. Правда, из-за отсутствия филиалов российских банков в Поднебесной, вскоре большая часть расчётов в русско-китайской торговле стала вестись через английских банкиров Шанхая.

«А теплую водицу чай назло нам выдумал Китай…»

К середине XIX столетия доля китайского чая в стоимости всего российского импорта достигла 8 %. И вплоть до начала XX века объёмы закупок русскими коммерсантами китайского чая удваивались каждое десятилетие.

Чай не из Китая, а из британских колоний, появится на российском рынке лишь незадолго до революции, вплоть до 1917 года более 90 % выпитой в России заварки будет исключительно китайской. При этом до 30 % стоимости чая на русском рынке составляли таможенные пошлины, ставшие важным источником доходов для госбюджета. Чайные пошлины хотя и значительно уступали акцизам на водку, но вполне соответствовали доходам госбюджета от акцизов на табак и сахар.

Столь бурное распространение привычки к заморскому напитку вызвало целый ряд общественных движений против чая. В России XIX века регулярно появляются брошюры, в которых чай объявлялся вредным и «бесовским», разоряющим русскую казну, приводящим к пожарам (из-за использования самоваров) и разрушающим обычаи предков.

Убежденным противником чая был один из самых почитаемых православных святых Серафим Саровский. «Сколь возможно, удерживай и от чаю» – гласило одно из его распространенных нравоучений. В среде «славянофильского» дворянства были популярны стихи тверского помещика и популярного публициста Александра Бакунина, отца известного анархиста: «А тёплую водицу чай назло нам выдумал Китай…»

В 1874 году выходит брошюра «Чай и вред его для телесного здоровья, умственный, нравственный и экономический». На её страницах всячески осуждается «иноземный напиток из Китая, который может разорить народ из-за своей дороговизны», а также является причиной бессонницы и «способен довести до эпилепсии». Дольше всех от чая воздерживались старообрядцы, в словаре Даля есть даже ряд их античайных поговорок, например: «Кто пьет чай, тот спасения не чай». Но к началу XX века и ревнители старой веры не устояли перед китайским напитком.

Чайная «цусима»

Экономические мотивы античайных настроений становятся вполне понятны, если посмотреть какие огромные суммы уходили из России в оплату за чай. К концу XIX века чай из Китая составлял 5,7 % стоимости всего русского импорта. Для сравнения: ввоз всех машин за тот же период составлял 12 % стоимости импорта. То есть в начале прошлого столетия Россия на покупку всего промышленного оборудования и всех механизмов тратила лишь в два раза больше, чем на закупку чая.

Сам Китай в то время находился в полном политическом ничтожестве, его земли почти открыто делили на зоны влияния множество государств. Однако экономика даже такого бессильного Китая играла заметную роль в международной торговле.

Господство китайского чая на русском рынке, вместе в всеобщей привычкой подданных Российской империи ежедневно пить чай, привели к резкому дисбалансу торговли. По статистике 1894 года стоимость китайских товаров, проданных в Россию, ровно в 10 раз превышала всю стоимость российской продукции, купленной в том году китайцами. Выправить такой дисбаланс не помогли даже успешно начавшиеся поставки в Китай отечественного керосина, до русско-японской войны успешно конкурировавшего на дальневосточном рынке с нефтепродуктами из США.

Пик чайного импорта дореволюционной России пришелся на 1907 год, когда из Китая привезли почти 90 тыс. тонн чая. В следующее десятилетие русскими коммерсантами закупалось в Китае 70–80 тыс. тонн ежегодно. В эталонном 1913 году в Россию поступило 75,8 тыс. тонн чая на сумму 216,7 млн руб. Это в полтора раза больше, чем было потрачено в том году на всё образование в Российской империи, от приходских школ до университетов.

И это данные только по легально растаможенному чаю. По оценкам специалистов тех лет, вместе с контрабандными поставками Россия потратила в 1913 году на покупку «китайских листьев» более 300 млн царских рублей – на эту сумму тогда можно было построить, например, дюжину новейших линкоров или проложить половину Транссиба.

При этом столь внушительные закупки чая в Китае не превращали Россию в важнейшего экономического партнёра Поднебесной. Если в начале XIX века Россия была одним из основных торговцев на китайском рынке, то к началу XX века наша доля во внешней торговле Китая составляла чуть более 4 %, в полтора раза уступая даже Японии, лишь недавно вынырнувшей из средневековой самоизоляции. Попытки С.Ю. Витте посредством КВЖД и «Русско-Китайского банка» активнее проникнуть на рынки Поднебесной разбились о поражение в русско-японской войне.

У нас и ныне, спустя столетие с лишним, помнят обидный разгром русского флота в 1905 году. Но почти никто не помнит, что в те времена Россия ежегодно тратила в Китае на закупку чая сумму, превышавшую стоимость всех броненосцев, погибших у Цусимы.

Забытые традиции русских побед в экстремальных условиях

В наши дни немалое внимание России, и далеко не только России, приковано к Арктике. «Крыша Мира» привлекает не одним лишь спортивным престижем или экономическими соблазнами – возможностями Северного морского пути, а так же внушительными запасами природных ресурсов, от газа до урана – но и как потенциальный театр военных действий.

В силу неумолимой географии Арктика это главное поле боя для двух из трёх ядерных сверхдержав нашей планеты – для США и России. Эти особенности земель за Северным полярным кругом стали очевидны давно, ещё в первые годы Холодной войны.