«Договорчик мой…»
Пока принц Гун и европейцы договаривались о мире, Игнатьев приготовил свой текст договора о русско-китайской границе. Своё дипломатическое творение в личных разговорах и письмах молодой посол хулигански именовал «договорчиком». Его текст, переведённый на китайский и маньчжурский языки, чиновники империи Цин, являясь на итоговые переговоры к русскому послу, торжественно несли в большой шкатулке над головами.
Благодарный за спасение своей жизни, сохранение в целости Пекина и всей маньчжурской династии, принц Гун уже не мог отказать русскому послу. В четыре часа пополудни 2 ноября (14 ноября по новому стилю) 1860 года во дворе Русской духовной миссии состоялась торжественная церемония подписания нового русско-китайского договора. Отныне Китай не только подтверждал передачу России земель к северу от Амура, но и в первой же статье нового договора признавал русскими владениями все земли «от устья реки Усури до озера Хинкай, а отсюда по горам до реки Ту-мынь-дзян». Хинкай – это старое наименование озера Ханка, а «Ту-мынь-дзян» это река Туманган или Туманная, ныне пограничная между РФ, КНР и КНДР.
Собственно, та красная черта, которую провёл на карте вдоль реки Уссури посол Николай Игнатьев 157 лет назад, и является современной границей России на юге Дальнего Востока. Тогда же, вечером после подписания договора в Пекине, молодой русский посол в личном письме к отцу, не скрывая радости и гордости, но не без мальчишеского кокетства сообщал: «Договорчик мой не соответствует вполне моим ожиданиям, но смело могу сказать, что он лучший и наивыгоднейший из всех заключённых нами до сего времени с Китаем».
В историю «договорчик» Игнатьева войдёт как Пекинский трактат. В России тогда даже не ждали такого успеха. Всеобщее изумление лучше всех выразил губернатор Муравьёв-Амурский в послании к министру Горчакову: «Все сомнения рассеяны, теперь мы законно обладаем и прекрасным Уссурийским краем, и южными портами… Всё это без пролития русской крови, одним уменьем, настойчивостью и самопожертвованием нашего посланника, а дружба с Китаем не только не нарушена, но скреплена более прежнего. Игнатьев превзошёл все наши ожидания…»
Торжественный въезд английских дипломатов в побеждённый Пекин в октябре 1860 года. Европейский рисунок XIX века. Посол Игнатьев въезжал скромнее, но результатов добился больших.
Сам Николай Игнатьев спустя месяц после подписания исторического договора покинул Китай, в котором провёл почти два года. На прощальной встрече с «князем императорской крови» Гуном молодой русский посол шутил, что уезжает из Китая потому что ему пора жениться в Петербурге на какой-нибудь княгине.
Игнатьев, действительно, вскоре женится на юной княжне Екатерине Голицыной, правнучке знаменитого фельдмаршала Кутузова и признанной петербургской красавице. Готовясь к свадьбе, счастливый жених между делом напишет для царя подробную «записку» – «о безотлагательном принятии мер по населению Приморья преимущественно славянами…» В «записке» Игнатьев посоветует раздать приезжающим крестьянам землю и налоговые льготы, став, тем самым, одним из первых инициаторов заселения Приморского края.
Глава 75. «Как бы острова есть…» – Курилы на пути в Россию
«А против первой Курильской реки на море видел как бы острова есть…» – доносил властям в феврале 1701 г. Владимир Атласов, покоритель Камчатки. «Курилами» русские первопроходцы звали камчатских айнов, население южной оконечности полуострова, откуда и начиналась ведущая далеко на юг цепочка тогда ещё неведомых «как бы» островов.
Вскоре «мохнатыми курилами» русские назовут всех аборигенов архипелага, что на тысячу с лишним км протянулся в океане между Японией и Камчаткой. Местных айнов, отличавшихся от остальных народов Дальнего Востока густыми бородами, наши предки чащё будут именовать просто «мохнатыми», а сами острова в русском языке навсегда станут Курилами.
В тот год, когда казаки Атласова впервые оказались на юге Камчатки, правитель княжества Мацумаэ, первого японского гособразования на острове Хоккайдо, подарил токийскому сёгуну карту «северных территорий», на которой имелось и условное изображение Курильских островов. Самый северный остров современной Японии тогда ещё был зоной противостояния айнов и пришлых с юга самураев.
Впрочем, отдельные «сыны Ямато» уже тогда волей случая добирались даже до Камчатки. На юге полуострова русские первопроходцы отняли у местных аборигенов пленника, которого сам Атласов называл «индейцом». То был японец, единственный выживший после кораблекрушения, когда тайфуном купеческое судно занесло на Камчатку от центрального японского острова Хонсю.
Удивительно, но первыми официальными претендентами на Курилы стали не японцы и не русские, а… голландцы. В 1643 г. капитан Де Фриз, исследовавший «восточное побережье Татарии» в поисках золота и серебра, первым из европейцев посетил архипелаг и дал голландское имя острову Итуруп, объявив его «собственностью Ост-Индской компании». Правда, на острове Кунашир, у подножия действующего вулкана Тятя, голландцы видели некий крест, что до сих пор порождает споры и легенды – был ли то знак иных западноевропейских мореплавателей той эпохи, португальцев или испанцев, или характерный символ каких-то неизвестных нам русских первопроходцев…
И это далеко не единственная легенда и загадка Курил. Например, южную часть архипелага, о которой сейчас спорят Россия и Япония, сами айны не считали своей, там по их документально зафиксированным рассказам XVII века обитали «цоропоккуру», загадочные карлики, которых некоторые палеонтологи считают не выдумкой, а схожим с пигмеями подвидом низкорослых людей, некогда живших на островах юго-восточной Азии. Впрочем, даже происхождение вполне реальных айнов современной науке не очевидно и имеет массу противоречивых гипотез.
«22-й курильский остров»
Зато для нас бесспорен первый исторический факт создания относительно точной и подробной карты Курильской гряды. И тут пальма первенства принадлежит нашим грешным соотечественникам. В 1711-13 гг. разжалованный казачий есаул Иван Козыревский с небольшим отрядом в 55 казаков и 11 камчадалов (аборигенов Камчатки) «в мелких судах и байдарах за переливами на море» исследовал цепочку Курильских островов далеко на юг. По результатам этих экспедиций Козыревский составил описание и первую карту архипелага – «Чертеж Камчатского Носу и морским островам».
Казак Козыревский, будучи внуком ссыльного, на неведомый ещё архипелаг отправился тоже по вполне уголовной причине, «заслуживать вины свои приисканием морских островов» – ведь именно он, первоисследователь Курил, убил первопокорителя Камчатки, Владимира Атласова. Не стоит удивляться, что первопроходцы были слишком буйными – другие люди там и тогда земель бы не «приискали»…
Именно Козыревский первым из русских доподлинно выяснил, что к югу за Курилами есть «многолюдная земля Нифонт», т. е. Япония. Именно Козыревский первым сообщил имена основных островов Курильского архипелага в почти привычном нам виде – «Сияскутан» (Шикотан), «Шумчю» (Шумшу) и т. п. Впрочем, следующее столетие, вплоть до XIX века, наши предки предпочитали использовать для Курильских остров не эти сложные имена, а просто цифры. Так остров Шумшу, расположенный всего в 11 км от Камчатки, был «остров 1-й», а вот «22-й остров» Курильского архипелага по первой русской версии сегодня очень удивит – так наши предки обозначали… Хоккайдо.
Логика тут была простая и чёткая: Курилами наши предки считали все острова, где живут «мохнатые курилы», т. е. айны. К тому моменту на северной части Хоккайдо японцы ещё не жили, хотя и считали остров уже своим. Последнее крупное восстание аборигенов на Хоккайдо против владычества Японии прошлось на те же годы, что у нас восстание Степана Разина.
