Но напрасно посланники русской царицы официально и не официально обращались к европейским банкирам. Как пишет современник, они «неоднократно требовали выдачи сих сумм на том основании, что всё имение Меншикова принадлежит правительству русскому по праву конфискации». Голландские, английские и итальянские банкиры соглашались отдать вклады только самому Меншикову или его законным наследникам, при условии, что те «свободны и могут распоряжаться своим достоянием».

Ради многих миллионов Анне Иоанновне и её фавориту пришлось пойти на необычную комбинацию. Младший брат всесильного фаворита, Густав Бирон женился на ссыльной дочери Меншикова – брак стал гарантией возвращения из ссылки семейства покойного «полудержавного властелина». Свадьбу торжественно сыграли в Петербурге в мае 1732 года в присутствии царицы и иностранных дипломатов. В ответ сын Меншикова, восстановленный в звании гвардейского офицера, подписал все бумаги, необходимые для возвращения отцовских денег из европейских банков.

В итоге семье Меншикова досталось около 500 тысяч руб., ещё миллион получил фаворит Бирон, остальные семь с лишним миллионов ушли в казну царицы. Как видим, солидные вклады в надёжные банки хотя и не спасли самого «полудержавного властелина», но вернули свободу и титулы его детям.

«Перековать мечи на орала» – знаменитое выражение из Библии знают все. Но никто не спешит переделывать оружие в средства мирного труда. Лишь один раз в истории Российская империя попыталась перековать свои пушки – правда, не на плуги-«орала», а всего лишь в медные пятаки…

В середине XVIII века назад царица Елизавета вела тяжелую войну с королём Пруссии, имевшим тогда лучшую армию в Европе. Баталии пожирали деньги даже быстрее чем солдатские жизни. Именно тогда впервые власти России задумались о введении бумажных денег, но всё же не решились на столь радикальный шаг. Зато в марте 1760 года утвердили предложение графа Петра Шувалова, главы всей русской артиллерии, «испеределать излишние пушки в деньги».

Артиллерийские орудия и большая часть мелкой монеты тогда изготовлялись из одного и того же материала – меди. Если деньги всегда были в дефиците, то устаревших, неисправных и трофейных пушек в Российской империи после Петра I накопилось немало.

На пушечном заводе в Сестрорецке под Петербургом провели финансовый эксперимент. Взяли старую пушку, весом 21 пуд 7 фунтов (347,2 кг). В то время из такого количества чистого металла можно было отчеканить медной монеты на внушительную сумму 337 рублей 22 копейки. Однако экспериментаторы тщательно подсчитали потери металла при переплавке и все расходы: от стоимости угля в печи до зарплаты чеканщика. Итог получился вдохновляющим – каждый пуд старой пушечной меди, переделанный в пятикопеечные монеты, приносил казне 9 рублей 51 копейку чистой прибыли.

Граф Шувалов подсчитал, что только в Москве и Петербурге имеется свыше 50 тысяч пудов меди в старых пушках. Потенциально это давало свыше 13 миллионов медных пятаков! На радостях глава русской артиллерии решил пойти ещё дальше и учредить при своём ведомстве настоящий банк. Жена генерал-фельдмаршала Петра Шувалова была близкой подругой императрицы Елизаветы, а его двоюродный брат открыто занимал «должность» фаворита царицы – поэтому идею тут же утвердили официальным указом.

Так 10 марта 1760 года появился один из самых первых банков в России – «При Артиллерийском и Инженерном корпусе собственный Банк на счёт сумм от передела медных пушек». Указ об учреждении столь экзотической кредитной организации был коротким, едва ли не половину текста занимало перечисление всех титулов и регалий «Сенатора, Генерал-Фельдцехмейстера и Кавалера Графа Петра Ивановича Шувалова».

Уставной капитал необычного банка равнялся 1 912 238 руб. – как подсчитали секретари Шувалова, ровно столько царская казна не доплатила артиллерийскому ведомству по утверждённым сметам с 1711 по 1760 год. Эту сумму «Артиллерийский банк» должен был получить самостоятельно, переделав старые пушки в монету. Проценты от выдачи кредитов должны были идти на развитие русской артиллерии «дабы впредь в деньгах недостатков последовать не могло».

Известно, что первым клиентом банка стал английский купец Вильям Гом, получивший огромный по тем временам кредит в 100 тысяч рублей под 6 % годовых на срок в 10 лет. Эти деньги тут же ушли в личный карман графа Шувалова, но абсолютно легально – английский коммерсант выкупил у графа пожалованное царицей монопольное право вырубки лесов у Белого моря.

«Артиллерийский банк» просуществовал недолго. Царица Елизавета и граф Шувалов умерли почти одновременно в самом начале 1762 года. Занявший престол Пётр III тут же остановил переделку пушек в монеты – покойный граф делал пятаки прежде всего из трофейных прусских орудий, а новый император стремился помириться с королём Пруссии.

Производство денег из пушек возобновила лишь свергнувшая своего мужа царица Екатерина II. На этот раз процессом заведовал уже её фаворит – знаменитый Григорий Орлов, получивший титул графа и должность главы артиллерии. Часть уникальных и старинных пушек, предназначенных стать медными пятаками, он велел сохранить для потомков в музее.

Вскоре обильная и качественная медь с Урала сделала ненужной «финансовую» операцию при помощи артиллерии. К тому времени, по подсчетам историков, Российская империя «перековала» около 1000 пушек, получив из них копеечных монет на 147 633 руб. и пятикопеечных – на 496 652 руб.

Появившиеся к началу XVIII века банковские билеты из Лондона, Парижа и Стокгольма стали не только первыми бумажными деньгами Европы, но и первыми купюрами, с которыми познакомились россияне. Бумажные деньги западных банков три века назад в России называли «цидулями» – от шведского zedels, «карточки». Именно с тех пор в русском языке появилось словечко «цидуля», «цидулька», в шутливом тоне обозначающее некую записку – ведь первые бумажные деньги были именно рукописными кусочками бумаги, сначала не вызывавшими доверия по сравнению с привычной монетой.

Глядя на первый опыт Западной Европы в этой сфере, царь-реформатор Петр I сознательно отказался от введения бумажных банкнот в России. На начало XVIII столетия, из трёх крупных попыток создать финансовую систему на основе бумажного документа, две – в Швеции и Франции – закончились полным крахом и многочисленными финансово-политическими скандалами. Устоял лишь «бумажный» проект акционерного общества Bank of England, с 1694 года выпускавший собственные банкноты.

Однако на заре XVIII века английский успех ещё не был очевиден, и царь Пётр I в своих реформах предпочёл обойтись без бумажных денег-«цидуль», ориентируясь на опыт Голландии – тогда самой мощной в экономическом плане державы Западной Европы. Голландцы с их крупнейшими в Европе банками, давними финансовыми традициями и развитой колониальной торговлей предпочитали во всех смыслах твёрдую монету из золота и серебра.

Впервые о выпуске своих бумажных банкнот в нашей стране задумались лишь при дочери Петра I императрице Елизавете Петровне, когда казна испытывала трудности из-за тяжелой войны с Пруссией. Дебаты о «цидулях» были бурными, но в итоге сенаторы Российской империи сочли, что бумажные деньги «не только необыкновенное дело, но и весьма вредительное, ибо никакой внутренней цены иметь не будут…»

Правительство царицы Елизаветы обошлось без бумажного эксперимента, ограничившись массовой чеканкой медной монеты. Однако следующий монарх, император Пётр III, завершив неожиданным миром долгую войну с Пруссией, тут же задумал воевать с Данией за наследственные владения Голштинской династии. Для новой войны срочно требовалось ещё 4 миллиона рублей. И молодой русский царь, воспитанный в Западной Европе, загорелся планами введения бумажных денег.

Так 25 мая 1762 года появился указ «Об учреждении Государственного Банка». Согласно официальному тексту, главный банк империи создавался для «изобретения легчайшего и надёжнейшего средства хождения денег», а «банковые билеты» представлялись, как «самое лучшее и многими в Европе примерами изведанное средство». Чтобы поддержать авторитет бумажных «цидуль», царь Пётр III планировал обязать своих подданных уплачивать новыми деньгами все государственные налоги. Планировалось, что госбанк выпустит 5 млн бумажных рублей, которые будут свободно размениваться на серебряную и медную монету. Однако, в реальности царская казна с трудом смогла найти для нового банка лишь 2 млн руб. поровну серебром и медью.