Вид на Охотск, рисунок XIX века
Именно в Охотске были построены первые корабли, ходившие под флагом Российско-Американской компании – «Святой Михаил», «Святой Симеон», «Северный Орёл» и «Предприятие Святой Александры». Судьба этих кораблей ярко показывает, как трудна и опасна в ту эпоху была любая торгово-хозяйственная деятельность на океанских просторах между Азией и Америкой – все они погибли у разных берегов. «Симеон» утонул ещё в 1799 году почти посередине между Аляской и Камчаткой, у островов Прибылова, которых наши предки называли «Котовыми островами» из-за обилия морских котиков. Корабль «Северный орёл» разбился в том же году у южных берегов Аляски. В 1801 году у острова Уналашка в центральной части Алеутского архипелага погиб «Святой Михаил», в следующем году на скалах того же острова разбилось судно «Предприятие Святой Александры». Былые пути между нашим Дальним Востоком и Америкой по холодным волнам «Северо-Восточного моря» были поистине экстремальны…
Всего за первое десятилетие своего существования Российско-Американская компания построила в Охотске 14 кораблей – два столетия назад именно она была самым крупным кораблестроителем дальневосточного региона. Обычно корабли выходили из Охотска к берегам Америки в конце лета, ведь надо было дождаться подвоза из Якутска за короткий тёплый сезон людей и всех необходимых припасов. К ноябрю корабли достигали Авачинской бухты на Камчатке и далее, по обстановке, либо зимовали в Петропавловске, либо успевали до сильных штормов достичь западной оконечности Алеутского архипелага. Весь следующий год корабли обходили острова и побережье Аляски, собирая добытую пушнину и выгружая привезенные товары. И лишь через два-три года после выхода из Охотска, гружёные ценными мехами, они вновь возвращался в дальневосточную гавань.
«Морские бобры» и якутско-индейские семьи
Именно меха были основной целью и главной ценностью, ради которой сначала первопроходцы, а следом купцы и «работные люди» Российско-Американской компании стремились на Аляску. Там добывали «морских бобров» и «морских котов», так наши предки именовали каланов и морских котиков. Каланий мех, уникально плотный – до 45 тысяч длинных волосинок на квадратный сантиметр! – позволяющий калану выживать в ледяной воде, к началу XIX века ценился выше всех прочих.
Два столетия назад цена хорошей шкуры «морского бобра» равнялась стоимости 50 соболей или сотни лисиц, или 5 тысяч белок! В столичном Петербурге эпохи Пушкина (см. главу 62-ю) за шкуру калана с Аляски платили 400 рублей. Отдельные самцы каланов достигали таких больших размеров и обладали таким густым и длинным мехом, что их продавали и за тысячу рублей. Для сравнения, крепостной человек в ту эпоху стоил в разы дешевле, не дороже 200 руб.
«Морские коты» с Аляски ценились дешевле «морских бобров», лишь 5 рублей за шкуру. Но добывали их в поистине пугающих количествах – если каланов на Аляске ежегодно удавалось «промыслить» лишь несколько тысяч, то счёт забитым котикам шёл на сотни тысяч. Так в начале 1802 года корабль «Предприятие Святой Александры», прежде чем разбиться у Алеутских островов, успел доставить в Охотск 62 тысячи шкур «морских котов» и сообщить, что на острове Уналашка ждут доставки ещё 311 тысяч.
Из документов Российско-Американской компании известно, что в 1805 году на Алеутских и Курильских островах и берегах Аляски забили 900 тысяч «морских котов», почти миллион! Хотя тогда не знали термина «экология», но такие цифры испугали даже жадных до барышей директоров этой акционерной компании – они наложили пятилетний запрет на добычу «морских котов», а позднее ввели квоты, разрешающие добывать не более 100–150 тысяч котиков в год.
Словом, Российско-Американская компания к началу XIX века обеспечивала не только освоение Аляски, но и внушительный денежный поток из шкур «морских бобров» и «котов». Не удивительно, что среди её шести сотен акционеров вскоре появился сам император Александр I, его мать, супруга и младший брат, а так же многие аристократы, бесконечно далёкие от Америки и Дальнего Востока – князья Волконские, Юсуповы, Долгоруковы, Голицыны…
Однако создавалась уникальная компания не столичными верхами, а дальневосточными купцами. Даже её первый устав был написан в Иркутске, ведь все дальневосточные владения России той эпохи – от Якутска до Камчатки, от Забайкалья до Охотска и Курил тогда официально были частью огромной Иркутской губернии. Среди первых акционеров Российско-Американской компании были не только первопроходцы Аляски, но и коммерсанты, разбогатевшие на дальневосточной торговле. Например, одним из первых директоров «под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством компании» был крупнейший забайкальский купец Михаил Сибиряков – владелец целого флота на Байкале, торговавший мукой, водкой и прочим товарами от Якутска до забайкальского Нерчинска.
Немало уроженцев Дальнего Востока многие годы работали в Российско-Американской компании по ту сторону Тихого океана. Самым дальним, самым по-настоящему «американским» владением России по праву считается форт Росс, основанный в 1812 году на севере Калифорнии. Из сохранившихся архивов Российско-Американской компании нам известно, что спустя несколько лет в этом русском поселении на калифорнийском побережье, вместе с другими «работными людьми», жили якуты Петр Попов, Герасим Попов, Логин Захаров, Егор Захаров и Яков Охлопков.
Современный вид на форт Росс
В Калифорнии, лежащей в 7 тысячах вёрст от берегов реки Лены, как минимум двое уроженцев якутской тайги, Пётр Попов и Егор Захаров, женились на местных-женщинах индианках. Архивы Российско-Американской компании сохранили даже их имена – не индейские, а те, которые дали при крещении и оформлении брака в форте Росс. У якутского плотника Егора Захарова и его индейской жены Натальи на землях Америки родился сын Симеон, а у Петра Попова и его супруги Катерины – две дочери, Ирина и Матрёна.
Китайская коммерция Российско-Американской компании
Если меха для Российско-Американской компании добывались на Аляске, то продавались они, главным образом, на Дальнем Востоке. В эпоху расцвета компании лишь треть американской пушнины через Охотск и Якутск уходила на запад, за Урал, на Нижегородскую ярмарку, в Москву и Петербург. Две трети привезённой из Америки мягкой и пушистой добычи продавалось в Забайкалье – ведь главными покупателями мехов Аляски в XIX веке были китайцы.
Если в Петербурге за хорошую шкуру «морского бобра» давали 400 рублей, то китайские купцы оценивали её минимум в 500. Вся русско-китайская торговля той эпохи шла в пограничном городе Кяхте, ныне это небольшой городок в Бурятии на границе с Монголией. Два века назад там проходила граница двух империй, и шумел оживлённый торг, снабжавший всю Россию чаем, а весь Китай сибирским и американскими мехами.
Если прочие купцы продавали в основном белку, самый простой и массовый мех, то Российско-Американская компания торговала эксклюзивным товаром – шкурами каланов и морских котиков. В бурятской Кяхте у компании для этого существовала отдельная большая «контора». Меха для неё поступали из Охотска и Якутска – их перевозили в особых сумках, сшитых прямо на Аляске из менее ценных шкур. Позднее, меха стали перевозить в деревянных ящиках, оббитых кожей – мех в них плотно утрамбовывали специальным прессом.
Из архивов нам известны некоторые статистические данные о продаже «пушных товаров» Российско-Американской компании в бурятской Кяхте. Так в 1826 году китайские купцы прибрели 1054 калана (большую часть из всех 1749 шкур, доставленных в том году в Россию с Аляски), они же купили 27200 морских котиков (или почти 90 % всех «котов» доставленных тогда из-за Тихого океана) и все 1907 лисьих шкур, привезённых в том году из Америки. Любопытно, что первые годы существования компании, сбывать китайцам лис не удавалось – вероятно потому, что это животное в китайской, и вообще в дальневосточной мифологии, ассоциируется с недобрым демоном в виде красивой, но коварной и злой женщины-оборотня… Однако вскоре китайские купцы, разглядывая русские прилавки, осознали, что мягкость и ценность лисьих хвостов не зависит от мифологии.
