– Я тоже не думал, пока не узнал. Но всё сходится. Секта сейчас самая сильная, самая многочисленная, обеспеченная и вообще. Они всех подминают, всех пытаются обратить, подчинить, подавляют инакомыслие, – горячо проговорил Андрей, а потом, подумав пару секунд, уверенно добавил. – Они – зло.

– Вот тут так уж точно, и доказательств никаких не надо, – согласно закивал командир. – Потому‑то мы с ними и воюем.

Некоторое время все молчали.

– Кстати, а как же другие украинцы? Те, что к ним примкнули – вы и с ними воюете? – спросил Андрей.

– Ну‑у, не особо, – ответил Иван. – Мы с ними стараемся не сцепляться, тут и без них хватает. Мы грабим обозы, нападаем на колонны, по мелочи, в общем. У наших мы разве что скотинку угоняем.

– А они к вам как?

– Те, шо не служат, которые мирные, то нормально. А те, шо им голову промыли и поставили служить в боевики – то те ещё злыдни, – на этот раз ответил командир. – Всё к тому идёт, шо придётся и их стрелять. Нет у нас другого выхода. Иван вон, вообще своего собственного сына убил. Своими же руками. Те, шо промытые – то уже не люди. То ублюдки.

Иван, опустив голову, утвердительно закивал.

– То вы, говоришь, потеряли тут кого‑то? – решил сменить тему командир.

– Да, но не знаю, живой он или нет. Если вдруг встретится вам Толя Черенко – то принимайте его с распростёртыми объятиями. Больше него секту, наверное, ненавижу только я, – Андрей улыбнулся.

Украинцы задумчиво покивали, потом обменялись взглядами, и Андрею показалось, что даже несколько раз кивнули и подмигнули друг другу. После этого Иван поднялся и снова ушёл за тот самый куст, откуда принёс солнечные батареи, но на этот раз вернулся с небольшим мешковатым рюкзачком в руках. Из рюкзачка он вынул добрую охапку немного увявшего зеленого лука, полбуханки ржаного хлеба, солидный кусок сала с мясной прослойкой и бутылку с какой‑то мутноватой, белесой жидкостью. Андрей сразу понял, что это такое и слегка нахмурился.

– Считай, шо это мои извинения за вчерайшее. Отказ не принимается, – состроив угрожающую гримасу, объяснил коренастый командир. – Меня звать Матвей. Будем знакомы.

Он протянул Андрею увесистую ручищу, и они обменялись крепким рукопожатием. Толя такой жест точно бы оценил.

– Ох, ну раз не принимается… – вздохнув, Андрей немного натянуто улыбнулся.

Не любил он алкоголь и не очень понимал в чём его прелесть и почему столь многих к нему так тянет, но он не чувствовал в себе сил отказывать в данной ситуации. Если это нужно, чтобы наладить с украинцами более тесный контакт… Ну, что не сделаешь ради своих?

– А это нормально? Ну, в смысле, ситуация – мы же ещё час назад стали бы друг в друга стрелять, – решил спросить Андрей.

– Нормально. Мы тогда не знали ничего. А даже если шо – мы же тоже перестраховались, – подмигнул Андрею Матвей.

Из рюкзака тем временем появились ещё и двухсотграммовый стеклянный стакан и три вареных яйца.

– Ну, значится, к делу, – предложил Матвей.

Иван достал нож, нарезал сало и хлеб. Затем налил полстакана самогона, сказал короткое «будьмо», и залпом выпил, сразу занюхав хлебом. Матвей в точности повторил ритуал, а затем налил Андрею. Романов понюхал жидкость, с трудом подавил желание закашляться, и прикрыл глаза.

– Давай‑давай, на вкус она ше лучше, – хихикнув, подбодрили его новые знакомые.

Выдохнув, Андрей тоже залпом выпил обжигающую жидкость и поставил стакан на землю. Рот и горло обожгло так, что он весь покраснел, а из глаз брызнули слезы. Страшно было вдохнуть или выдохнуть, так что Андрей быстро схватил кусок хлеба, положил на него сало и отправил в рот, пытаясь как‑то сбить жжение. Вскоре его стало понемногу отпускать, но нормально заговорить он смог не сразу. Его старшие товарищи снисходительно посмеивались, но не подшучивали и вообще воздержались от каких‑либо комментариев.

– Ух, и крепкая, – Андрей сумел, наконец, выдавить пару слов.

– Ещё по одной? – тут же спросил Матвей.

Андрей в ужасе замахал руками. На этот раз украинцы засмеялись, неторопливо жуя жестковатый, немного зачерствевший хлеб и лук. Им такой напиток заходил явно лучше.

– То куда вам дальше, Андрей? Куда пойдёте? – жуя, спросил Матвей.

– Мы всё время шли на восток, но постоянно отставали, – ответил, подумав, парень. – Сейчас пойдём туда же, но догоним ли своих… не знаю.

– Почему сомневаешься? Не веришь в свои силы?

– Ну‑у, верю, конечно, но секта постоянно жмёт и мы вот‑вот выйдем из территории, для которой у нас есть карта. Дальше придётся идти вслепую, а это ещё больше нас замедлит, – посетовал Романов.

Украинцы задумались. Пока молчали, Иван показал на бутылку, а командир утвердительно кивнул. Ваня налил самогон, но на этот раз гораздо меньше, чем в предыдущий. И снова короткое «будьмо». Матвей опять повторил за ним и налил Андрею. Тому как раз ударила в голову предыдущая порция, и он с опаской и тоской посмотрел на стакан. Украинец понял суть этого взгляда и не стал настаивать.

– Добро, заставлять не будем, – ухмыльнулся он.

– Знаешь что, Андрей? – спросил вдруг Иван, и Романов вопросительно посмотрел на него. – Я могу пойти с вами проводником.

Матвей тут же покосился на него и перестал жевать.

– Но это только если наши побратимы вернутся, – уточнил Иван.

– Это, товарищи в смысле? Конечно вернутся, – заверил его Андрей. – А на счёт проводника – это бы нам о‑очень помогло.

– А для нас стало бы потерей, – неодобрительно заметил Матвей, всё ещё недовольно косясь.

– Та годі тобі, куме, – отмахнулся Иван. – Я туди й назад.

Андрей понял только три слова, так что оказался далёк от полного смысла сказанного.

– Ну, гляди, – буркнул Матвей, жуя сало, и в этот раз первым налил себе самогон.

Украинцы выпили по третьей, а Андрей снова взглядом попросил разрешить ему пропустить. В голове у него и без того зашумело так, что он даже немного испугался. Вот это он докатился – пить самогон с совершенно незнакомыми, вооружёнными людьми, которые наверняка посадили рядом засаду. Задумавшись об этом, он в наказание врезал сам себе увесистую пощечину. Украинцы с удивлением уставились на него.

– Ты чого? – озадаченно поинтересовался Матвей.

– Да что‑то разобрало меня, – соврал Андрей, раскрасневшись.

– Поешь. Оно отпустит.

Парень решил последовать совету бывалых дядек и принялся за еду. Он с самого начала пускал на неё слюни и готов был съесть всё сам, но тот первый стакан самогона напрочь отбил у него аппетит.

– Так что? Нужен тебе проводник? – уточнил Иван через минуту.

– Да, – энергично кивнул с набитым ртом Андрей. – Ты бы нас сильно выручил.

– Ну, тогда ждём наших хлопцев.

На том и порешили. Больше никто не пил, и Иван спрятал бутылку со стаканом обратно в рюкзак. Вскоре они расправились и со съестным. Андрей отметил, что никогда в жизни ещё не ел такого вкусного сала и задумался: может ли влиять на это самогон, или дело в самом сале? На чувство постоянного голода, которое преследовало его последние недели, он подумать забыл.

Когда через полчаса в балке появились Шелковский со своими бойцами и пленные украинцы – Андрея уже немного отпустило, и когда он отдавал им приказы, то был уверен, что язык у него почти не заплетался. И чего это Шелковский так подозрительно пялится?

На зарядку всех раций ушел почти весь день, который они просидели уже впятером – четверо украинцев и Андрей. За это время они успели многое обсудить и рассказать друг другу. Украинцы оказались не только приятными, добродушными людьми, но и интересными собеседниками, так что мнение Романова о них кардинально изменилось. Командир их признал, что проявил редкостную паранойю, но обсудив это, все сошлись во мнении, что иначе просто нельзя – «Свободная Украина» и «Путь просвещения» ведут на них нешуточную охоту, и борьба идёт не на жизнь, а на смерть, так что, учитывая разницу в возможностях сторон, паранойя никогда не бывает лишней. Матвей признался также, что даже сейчас, когда он уже пообщался с Андреем и вроде бы разобрался, что он за человек, всё равно не может полностью освободиться от мысли, что всё это может быть тонкой игрой, подставой секты с целью найти место базирования партизан и ликвидировать их.