– У‑у‑ух, ты добрый, спасибо тебе, но мне нельзя внутрь, – огорчился Максим.

– Это почему?

– Энди не разрешает нам переступать порог. Может поколотить.

– Я поговорю с ним. Не волнуйся.

– Он не разрешит, – настаивал мальчик. – Я грязный, и воняю, и одежда у меня плохая…

– Понятно… Тогда поступим так: мы тебя приведем в порядок и добудем тебе одежду. Но позже. А покормим тебя в этот раз все тем же вяленым мясом и хлебом. Идет?

– Конечно! – обрадовался мальчик, но радость его тут же омрачилась. – Только они опять у меня все отнимут.

Максим показал рукой на стайку мальчишек, которые уже некоторое время наблюдали за тем, как они разговаривают. Они завидовали ему – обычно никто не разговаривал с беспризорниками. Тем более так долго.

Тогда Андрей поступил по‑другому. Он подвел мальчика к недоумевающему Игорю, познакомил их, а затем попросил брата принести ему рюкзак, а самому поужинать с Толей без него. Позже он пообещал всё объяснить. Удивленный Игорь выполнил просьбу брата и ушёл ужинать, а Андрей довольствовался сухарями и слегка вонючим мясом вместе с мальчиком, для которого эта еда была невообразимо вкусным и удивительным деликатесом.

Максим грыз сухари и с легкой надменностью глядел на босяков, расположившихся на противоположной стороне улицы и угрожающе таращивших глаза. Под защитой Андрея он чувствовал себя в полной безопасности и был уверен, что теперь ему ничего не грозит.

Когда после ужина к ним присоединились Игорь и Толя, Андрей познакомил их и рассказал всё, что недавно узнал. Игорь, которого всегда влекла возможность разгадать очередную загадку, загорелся идеей встретиться с посредником ещё раз. Поначалу Андрей не соглашался. Во‑первых, он был недоволен тем, что они потратили уже столько времени, а всё ещё ничего толком не сделали для выполнения своего главного задания, а во‑вторых, он опасался лезть к загадочному и непредсказуемому Посреднику, хоть и сам хотел бы знать, что это за фрукт такой. Однако когда на сторону Игоря встал и Толя, слабое сопротивление Андрея оказалось сломлено.

На поляне среди высокой травы стояла беседка, сбитая из грубых досок – единственная вещь в «Убежище», которую Павел приказал соорудить лично для себя. Она стояла в стороне от базы, на возвышенности, вдалеке от троп или дороги. Полковник приходил сюда, когда хотел покоя или желал побыть в одиночестве, чтобы поразмышлять над чем‑нибудь. Подчинённые знали – его нельзя беспокоить, пока он в беседке, разве что случится что‑то совершенно чрезвычайное. Это были редкие минуты, которые Павел вырывал из своего напряженного графика, чтобы посвятить только себе.

Ещё одним безусловным плюсом такой отдаленности было то, что здесь ничего нельзя было подслушать, как, например, в штабе, разве что спрятать где‑нибудь «прослушку», но беседка была настолько проста, что все её «потайные» места можно было легко и быстро осмотреть на наличие посторонних предметов.

На этот раз Павел был не один. Напротив него в беседке сидел Макс и задумчиво глядел на пожелтевшую траву, которую пытался расшевелить порывистый ветер. Родионов иногда поигрывал зажигалкой, щёлкая крышкой, чем обычно раздражал Гронина, но в этот раз Павлу было наплевать.

– Как они могли развести у себя такой бардак? – вопрос Макса был задан будто самому себе.

– Откуда мне знать? – резко ответил Павел. – Кузьмин совсем сдал. Старый стал пень, делать, наверное, не хочет нихрена, а подчиненные и рады. Хотелось бы надеяться, что такая херня творится только у Кузьмина, но что‑то мне подсказывает, что бардак там везде.

– Мда‑а… – протянул Макс. – Не на такое, конечно, я рассчитывал.

Гронин промолчал. Он тоже рассчитывал совсем на другое.

– А ты уверен, что они нас не примут?

– Скажем так – скорее да, чем нет. Но все равно надо решить, что мы будем делать.

Макс несколько раз щёлкнул зажигалкой.

– С голоду не помрем, и от холода не загнемся – это уже много, – констатировал он. – Да и не в «Булате» счастье. Не хотят нас принимать – пусть идут нахрен, сами справимся.

– Макс, не разочаровывай меня, – с ноткой упрека жестко сказал Паша. – Нихера мы не справимся – у нас нет топлива, нет медикаментов, нет ничего. Есть только поля, немного сырья, крыша над головой и люди. Но этого недостаточно. Любая серьезная и мало‑мальски организованная банда отморозков без напряга займёт все наши территории и выпнет нас на мороз.

– Не кипятись. Давай дождёмся Романова. Может, он принесет хорошие вести. Он должен вернуться к среде.

Смерив Макса хмурым взглядом, Павел качнул головой.

– Хорошо. Теперь по соглядатаям – надо решить, что с ними делать…

– Мочить, что же ещё, – буднично ответил Макс. – Мы с Дьяковым все организуем.

– Тогда рассчитываю на вас. Меня бесит, что о наших делах известно гильдии и ещё черт знает кому. Такое ощущение, что я даже перднуть не могу, чтобы там об этом не узнали.

Макс видел, что его друг не в духе. Более того – он знал почему это происходит. Дело было не в завуалированном отказе «булатовцев», на которых Паша рассчитывал, и даже не в шпионах, которые действовали на нервы и докладывали гильдии об их делах и уровне обеспеченности теми или иными ресурсами. Дело, как обычно, было в Олеге.

Сейф, который привезли Олег с Колей, был специально оборудован для перевозки хрупких грузов, и в нем оказался довольно странный набор предметов. Там был десяток ампул с цезием, кусок неизвестной Бернштейну, но очень прочной материи, напоминавшей кевлар, а ещё ампулы с какими‑то непонятными веществами, надписи на которых мало что говорили Бернштейну. Кому все это принадлежало и куда ехало? Вопрос был, безусловно, интересным. Знать бы ещё, где взять ответ.

Техника в колонне не имела опознавательных знаков и следовала не по остаткам хоть сколько‑нибудь нормальных асфальтированных дорог, а лесными «заячьими тропами». Это наводило на мысль, что руководители очень хотели остаться незамеченными. А то, что её буквально посреди леса разделали под орех, свидетельствовало о том, что желания руководителей разделяли не все. Их ждали и теплый приём готовили заранее. Стало быть, кто‑то всё о ней знал. Либо в стане этой организации действовали шпионы, либо там происходили внутренние разборки.

Помимо прочего в сейфе нашлись и несколько карт с пометками. Именно из‑за этих карт у Павла с Олегом вышли разногласия. Вернее, карты послужили лишь катализатором старой проблемы…

Скрытность колонны, её силы прикрытия, отсутствие опознавательных знаков и ряд других признаков говорили о том, что она принадлежала сильной, но не рекламирующей себя организации. В сейфе был необычный груз, но в малых количествах. Цезий вряд ли мог представлять огромную ценность, он‑то скорее всего оказался там случайно, а вот арамидный материал и те самые ампулы, содержимое которых остается неизвестным и которые Бернштейн не решается вскрывать – вот что представляло истинный интерес. Из тех, о ком знал Павел, в этих краях существовала только одна организация, которую он интуитивно подставлял в это уравнение – «Рассвет».

И если это так – на картах наверняка указаны некие пункты, где можно получить что‑нибудь ценное. Например, контакт с «Рассветом». Вдруг с ними удастся наладить диалог? Что, если эти ампулы им жизненно необходимы?

Но на такое дело нужен был надежный человек. Задача вполне могла отнять кучу времени и не дать совершенно никакого результата, поэтому отправлять Родионова Паша не решался, для Дьякова была другая, не менее важная работа, а кроме них в таких делах он больше всего мог положиться только на Романова. Дело даже было не столько в его собственных качествах, к которым всё ещё оставались вопросы, как в общем уровне всей его команды, а главное – там был Корнеев, который уж точно не позволит ничего запороть.