Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Спохватились уже ближе к утру. Андрей, наконец, вспомнил о времени и взглянул на часы.

– Чёрт! – воскликнул он. – Четыре часа утра – твой папа меня убьёт!

Они негромко захихикали, стараясь не привлекать внимания почти вездесущих теперь патрулей.

– Ты знаешь, как ни странно, но ты прав, – заметила Аня, перестав смеяться. – Мы совсем забыли о времени. Отец действительно может очень переживать.

– Тогда давай я проведу тебя? – предложил Андрей.

– Нет, – Аня покачала головой. – Мне кажется, что для тебя безопаснее будет просто исчезнуть. Он человек своенравный и очень меня бережёт. Как бы ему действительно какая-то ерунда в голову не взбрела. Давай лучше здесь распрощаемся?

– Ну, хорошо, – нехотя согласился Андрей, его голос дрогнул и оба замолкли.

Аня ждала. Она допускала, что у Андрея никогда не было девушки, и давно заметила, что парень немного теряется в её компании, но сегодня этого не было. Андрей вёл себя весело и непринуждённо – что-то рассказывал, что-то спрашивал, порой смешил её, а иногда они оба с увлечением обсуждали что-то, что интересовало обоих. Было удивительно, как он, при его-то нелегкой, полной лишений жизни, умудрился прочесть целую гору книг, которые теперь им было так интересно обсуждать, и вообще сумел сохранить в себе человечность. Он нравился ей. Чуть-чуть, совсем немножко, но нравился. Возможно даже, она им восхищалась, что было тем базисом, с которого начинаются сильные и серьезные отношения. Это восхищение привело к увлечению, а оно в свою очередь к желанию чего-то большего, чем просто общение. Теперь, когда настала пора прощаться, Аня ждала, что Андрей попытается её поцеловать. Или хотя бы сделает намёк, а она уже тогда проявит смелость и сделает шаг навстречу.

Однако неловкое молчание продолжалось. Андрей не предпринимал никаких попыток. Он стоял перед Аней, то опуская взгляд, то глядя ей в глаза с каким-то непонятным, двояким выражением, и ничего не делал. Даже не улыбался. С одной стороны Ане казалось, что в его взгляде можно прочесть напряжённое волнение, а с другой – он был растерянным и почти пустым. Но на самом деле внутри у парня тоже всё вибрировало. Создавалось ощущение, что каждая клетка организма пустилась в пляс и подбивала соседей делать то же самое. Ему очень хотелось поцеловать девушку, но он так и не смог решиться. Вот если бы она подала ему какой-то сигнал, попыталась сама, а он бы уже перехватил инициативу, ответил бы ей!

Так они и стояли, как истуканы, думая об одном и том же, и теряясь в нервных догадках.

– Прощай, Аня, – наконец, грустно выдавил Андрей, в очередной раз опустив взгляд. – Может, ещё увидимся когда-нибудь.

Аня молчала, не в силах поверить, что он ничего не сделал. Это уязвляло её самолюбие.

«Почему не пытается? Почему ничего не делает?», – думала она. Внезапно она подумала, что не нравится ему. Что она ошиблась. И чем она только думала? А он сам-то кто такой? И зачем ей нужен? Накрутила себе что-то и чего-то ждёт. Да посмотри на него – потерянный и перепуганный мальчик. Стоит перед ней и даже не шевелится. Тоже мне – мужчина! Ха!

– Прощай, Андрей Романов, – холодно бросила девушка, и, резко развернувшись, зашагала прочь, оставив парня в недоумении.

Андрей удивлённо смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, не понимая, почему её тон вдруг стал таким холодным, ведь всё, казалось, было так хорошо… Пока что это будет для него загадкой никому не понятной женской души. Он не мог знать, что женщины – это удивительные существа, которые способны любить, а через секунду ненавидеть, уважать и презирать за одно слово, бережно хранить, а через минуту выбрасывать, смеяться и начинать плакать от одного-единственного взгляда. Он не мог знать, что ни одна женщина в мире сама толком не знает чего хочет. У него не было отца, который мог его этому научить, рассказать ему, как нужно действовать и чего можно ждать от этих коварных и непредсказуемых, но в то же время таких нежных, добрых, ласковых и прекрасных созданий. И помимо отца – у него не было юношества, не было отрочества – не было ничего из того, что так привычно для многих детей и о чём они с тоской вспоминают, повзрослев. Вместо этого у него была борьба за жизнь, закалявшая характер, изнурительная работа, укреплявшая мускулы и силу духа, и чужие люди, ставшие для него новым, искаженным подобием семьи.

Ани уже давно не было видно, а Андрей всё ещё стоял, чего-то ожидая. Чувство досады появилось где-то внутри, и начало разливаться по телу, пока не захватило парня полностью. Андрей был недоволен собой. Теперь, когда Аня ушла, он вдруг понял, как просто было сделать то, на что он не отважился. Нужно было всего лишь сделать полшага вперёд и всё! Как всё просто! Ну почему он такой болван? Как он мог не решиться на такую элементарщину? Ну как возможно, чтобы человек с большей легкостью шел под пули, рискуя умереть, чем пытался поцеловать девушку, которую, к тому же, он скорее всего больше никогда не увидит?

С этими мыслями он развернулся и, раздосадованный, медленно побрёл в свою сторону. Предстоял неблизкий путь домой.

Глава 6.4

9

В коридоре что-то гулко и ритмично стучало о дощатый пол, будто кто-то бил по нему молотком. Павел непроизвольно нахмурил одну бровь – старая привычка срабатывала рефлекторно, хотя когда-то давно, ещё до эпидемии, он с ней успешно боролся. В дверь постучали, но не дожидаясь ответа тут же стали её открывать. Людей, которые могли себе позволить такое можно было пересчитать на пальцах одной руки. Причем даже на руке инвалида с двумя пальцами. Либо это был Родионов, который обычно и не стучал, либо Олег.

В кабинет, гремя костылем, вошел сын. Ещё с порога он бросил на отца недовольный взгляд, а затем, не дожидаясь приглашения, закрыл дверь и поковылял к стулу. Гронину всё это не нравилось, но пока что он молчал, наблюдая за происходящим и ожидая, что будет дальше. Он долгие годы многое прощал своему сыну. Ему было жаль парня, который почти все время рос без отца, воспитывался улицей и был обижен за это на весь мир. Эта жалость была единственной слабостью, которую Павел позволил себе в жизни.

– Здарова, батя, – сухо бросил Олег, плюхнувшись на стул и с грохотом бросив костыль на пол.

Он ожидал, что отец поздоровается первым, но раз этого не произошло, значит он недоволен, а стало быть возможности давить на него, что и так случалось очень редко, не будет.

– Ну, здравствуй, сын, – так же без особого энтузиазма ответил Павел.

Паша отлично разбирался в людях и своего сына тоже знал достаточно хорошо. Если Олег вел себя подобным образом, значит, имел к нему какие-то претензии, и Павел спокойно ожидал, когда они будут озвучены.

– Как тебе мой видок? – Олег улыбнулся, показывая во всей красе челюсть без верхнего зуба.

– Получше видал. Читал твой отчет – чтоб меня молния ударила, если я хоть что-то понял.

Желая прояснить для себя картину, Павел начал задавать вопросы по поводу нападения на колонну в лесу. Олег долго, часто нервно отвечал на вопросы, иногда спорил, но Павел все жестче и жестче прижимал его и распекал за неудачу. Олег второй раз потерял почти всех доверенных ему людей, а это было уже чересчур. Такого Павел не мог простить никому.

– Пока будешь восстанавливаться мы найдем тебе работу. Боевые операции явно не твой конек, – решительно резюмировал Павел.

– Это ещё почему? Каким боком я виноват, что на меня устроили засаду? – недовольно нахмурился Олег.

– Вопрос закрыт.

– Вопрос закрыт? Вот так, да? Ну, ясен пень, у тебя же есть кого хвалить! Во, какой молодец, Романов! И дело сделал, и зубы родному сыну повыбивал – молоток!

– Это сделал Романов?

Гронин удивился, но никак этого не показал.

– Представь себе, да! А потом эти ссучата ещё и связали меня, прикинь? И я так сидел очень-очень долго. А ты нахваливай эту падлу, давай.

– Успокойся.

Павел все ещё сохранял хладнокровие, но чем более спокоен он был, тем больше распалялся Олег.

76
{"b":"709903","o":1}