Майору понадобилось десять минут, чтобы вернуться с новым пистолетом и небольшим ящичком, в котором были аккуратно разложены коробки с патронами. Помимо пистолета он принёс два запасных магазина и ещё кое‑что, что привело Аню в очередной восторг ‒ лазерный целеуказатель. Установив его на пистолет, он сам опробовал его и сделал пристрелку, после чего передал оружие Ане.

Гауфман, видя насколько счастлива его спутница, одобрительно подмигнул бородатому офицеру, на что тот ответил чуть заметным подмигиванием. Аня же всего этого не видела, поскольку оказалась полностью поглощена новой игрушкой.

Майор ещё долго оставался с ними, снаряжая магазины и давая советы, и успел основательно заскучать, прежде чем его мучители, наконец, удовлетворили своё желание курочить стену. Дав Ане ещё несколько наставлений по поводу прицела и его подзарядки, он откланялся и удалился, вполне счастливый, что и шефу помог, и оружие своё сохранил.

‒ Ну что, мужчины всё ещё портят тебе настроение? ‒ шутливо поинтересовался Марк.

Услышав этот вопрос, Аня снова нахмурилась, а улыбка сползла с её лица. Марк до боли прикусил губу и пожалев о сказанном, увидев такую реакцию.

‒ Те, что портили ‒ никуда не делись, ‒ ответила она, наконец.

‒ Хочешь, пойдём и пристрелим их?

Аня повернула к нему лицо и улыбнулась. Марк был таким лёгким, всё у него всегда было так просто… Неужели такое отношение к жизни и правда возможно?

‒ Не выйдет, ‒ с грустной улыбкой сказал она.

‒ Это почему?

‒ Потому что их здесь нет.

‒ Их? Так он не один?

‒ Главный, конечно, один, и его точно не мешало бы пристрелить, но это я как‑нибудь уже сама сделаю, ‒ поначалу она пыталась шутить, но с каждым новым словом говорила все мрачнее и в конце, после паузы, выдала совсем безнадёжное. ‒ Наверное.

Разумеется, думала она в этот момент о Третьякове.

Слова Марк расслышал, но упустил интонацию. Он некоторое время смотрел на задумчивую Аню и любовался чертами её лица. Эта девушка, конечно, не была самой красивой из всех, что попадали к нему в руки, а значит, и в постель, но она определённо была особенной. Ей было чем его удивить: независимостью, манерами, милой мимикой, знаниями и навыками, которые удивительно контрастировали с её молодостью и красотой. Даже внезапными переменами в настроении, которые, казалось, должны были бы раздражать, но нравились Гауфману. А ещё в её взгляде иногда сквозило что‑то мимолётное и непонятное, какая‑то то ли растерянность, то ли тоска, и это совсем не соответствовало той своенравной, наглой барышне, которую он увидел в первые дни.

Впервые за долгие годы очередная красотка не оказалась пустышкой, а сумела заинтересовать его, известного ловеласа. Аня изменилась за эти дни, или просто он узнал её лучше и увидел, что она что‑то скрывала за своим дерзким, нахальным поведением. Ему захотелось попытаться понять её, разобраться почему она себя так ведёт, увидеть настоящую Аню. И тогда, возможно, даже принять участие в её проблемах, потому что ему почему‑то казалось, что они серьёзнее, чем он думает.

‒ Не хочешь рассказать? ‒ осторожно спросил он.

Аня подняла грустные глаза и посмотрела на него. Эти его внимательность и участие… Они обезоруживали её.

‒ Рассказать? Можно, наверное, – она легонько вздохнула. – Что ты хочешь знать?

‒ Ну, хотя бы для начала ‒ кто он, этот далёкий мужчина, из‑за которого ты весь день такая, что мне хочется вырвать ему сердце?

‒ Хех, его зовут Генрих, ‒ улыбнувшись краешками губ, ответила Аня.

‒ Генрих? – изумился Гауфман, который знал только одного Генриха. – Штерн, что ли?

Она кивнула, забыв разыграть удивление, что Марк его знает.

‒ И что же он такое сделал?

‒ Хочешь знать?

‒ Конечно, я же намерен вырывать сердца. Хотелось бы знать за что.

Взгляд Ани снова наполнился грустью. Она отвернулась и посмотрела на истерзанную выстрелами стену.

‒ Сослал меня сюда, ‒ сказала она. ‒ Мы целый год были вместе, он говорил, что любит меня, а затем, наверное, у него появилась другая, потому что он начал постоянно отправлять меня куда‑то подальше.

Гауфману ответ не понравился, но он вытерпел его мужественно и виду не подал. В принципе, этот ответ давал и ему кое‑какие шансы.

‒ Штерн говорил, что любит? Он сам тебе такое говорил? – не скрывая удивления, спросил он.

‒ Ну да, а что? ‒ Аня повернула голову и с вызовом посмотрела на Марка.

‒ Да ничего, просто это странно. Я ведь неплохо его знаю. Мы, можно даже сказать, дружим, и всегда весело проводим время, когда пересекаемся.

‒ Что‑то я не поняла, что тут странного, ‒ капризно заметила Аня.

‒ Что? Да то, что он не может тебя любить. И не только тебя, но и других…

‒ Он что, фанат мальчиков? ‒ перебила она его и вдруг скривилась. ‒ Весело проводите время? Ты тоже, что ли?!

Марк громко рассмеялся.

‒ Нет, конечно, нормальные мы, ‒ ответил он, отсмеявшись. ‒ Любим женщин. Хотя, это, наверное, больше обо мне, потому что он любит только одну женщину. И ты меня прости, конечно, но это не ты.

‒ Откуда ты знаешь? ‒ Аня больно ткнула его пальцем в грудь.

‒ Потому что он любит дочь Владова. Он сам мне это сказал. Кстати, её тоже зовут Аня, ‒ закончил Марк.

Эта новость стала для Ани откровением и её уши и лицо немного покраснели, но Марк объяснил это по‑своему. Она, конечно, часто замечала за Штерном интерес к себе, но ей трудно было бы назвать этот интерес каким‑то особенным. Хотя… Ей пришлось быстро брать себя в руки, потому что сказанное Марком требовало немедленной реакции.

‒ Что? Эту… эту дуру? Эту напыщенную курицу? Эту… дрянь?

Аня с некоторым трудом подбирала оскорбления. Всё‑таки, порой бывает трудно оскорблять саму себя.

‒ О, вижу, вы знакомы.

‒ Ещё бы!

‒ Да‑да, ведь ты очень точно подбираешь эпитеты.

По её вопросительному взгляду он понял, что Аня нуждается в объяснении.

‒ Ну, те, кто с ней знакомы, частенько так о ней отзываются. Разве что дурой её никто не называет. Наоборот, говорят, она довольно умна и эрудирована. Просто ведёт себя, мягко говоря, заносчиво.

Его слова оказались неприятными. Всякого Аня ожидала, но не такого.

‒ Да… возможно… ты прав. А ты сам о ней что думаешь?

– Я её никогда не видел, поэтому мне нечего сказать.

Впрочем, про себя Марк отметил, что высказанное им ранее описание вполне подходит и для Ани Романовой, но видя, что девушка приуныла, он бросил эти размышления и поспешил на выручку.

‒ Но знаешь что? Я не знаю, что там из себя представляет Аня Владова, но уверен, что Аня Романова лучше неё. А Штерн ‒ болван, слепец и тормоз. Обязательно скажу ему это при встрече, – полушутя, полусерьёзно заверил её он.

Ну вот как с ним бороться? Аня снова немного улыбнулась и одарила Марка тёплым взглядом. Ей захотелось сказать ему что‑то приятное в ответ.

‒ Знаешь, если честно, то я рада, что он меня отправил, ‒ она впервые смотрела на Марка без мыслей о том, что ей снова придётся что‑то разыгрывать, а просто собиралась сказать то, что думала.

‒ Ведь здесь оказался ты, ‒ нежно закончила она.

Теплота в её взгляде казалась Гауфману искренней, и в этот момент всё действительно так и было. Он так давно ни в кого не влюблялся, что и сам не мог поверить, что для него это вообще ещё возможно. Но эта девушка и правда была особенной. А Штерн и правда был тормозом.

Они постреляли ещё совсем немного. Затем Гауфман предложил поехать к нему, поболтать и поужинать в спокойной обстановке. До этого они ужинали в специально отведённом для генерала помещении в столовой здания, которое Марк называл штабом. То, где внизу всех встречала Марина. Так что он впервые пригласил Аню к себе.

Она сразу же поняла, что это означает, но сомневалась недолго, для проформы, и приняла предложение, только попросив перед этим заехать к ней. Возможно, более интимная обстановка поможет ей узнать о Марке больше и принять, наконец, решение ‒ выполнять задание или сказать отцу, что она не справилась, чтобы не принимать участия в вероятной гибели это красивого и, кажется, достойного человека.