– Я подумаю, – мрачно бросил Гронин, открыто показывая своё недовольство тем, куда зашел разговор.

– Что до Корнеева – что вы вообще про него знаете? – продолжал Коля, собираясь ковать железо, пока горячо. – Скрытный, молчаливый, внимательный… Взгляд типичного шпика.

Павел хорошо знал Алексея и не хотел верить, что тот смог бы шпионить против него, но он вынужден был признать, что за годы, прошедшие после их последней встречи, Корнеев сильно изменился. Когда‑то это был хоть и немногословный, но жизнерадостный, активный человек, честный и открытый. Теперь он стал скрытным и отчужденным, ни к чему не проявлял особого интереса и человеку, его не знающему, действительно мог казаться подозрительным.

Но что знал о нем сам Гронин? Где был Леша последние десять лет? Чем занимался? Почему так изменился? Ведь случилось же что‑то, повлиявшее на него. Может, потеря семьи? Помнится, он очень любил свою жену, а раз он здесь, с Романовым, стало быть, семьи больше нет…

Может ли Алексей Корнеев, без сомнения лучший боец «анархистов» – его спецотряда, а возможно, даже всей его группировки, шпионить в пользу кого‑либо? Как это узнать? Такие, как Дьяков, предложили бы пытки, но даже если бы Павел согласился санкционировать такой бредовый поступок, он хорошо знал, что пытать бойцов уровня Корнеева – бесполезная затея. Чтобы пытки дали результат, жертва должна бояться боли, увечий, страданий, а Корнеев мало того, что блестяще подготовлен, так ещё и прекрасно знает, как проводится допрос: его ключевые этапы, ловушки и прочее. Он знает психологию дознавателя и может легко его обмануть. Какая при таких обстоятельствах может быть польза от информации, полученной в ходе допроса? Нет, узнать что‑либо от Алексея Корнеева можно только если он сам захочет это рассказать. Он из той когорты людей, которым ты либо доверяешь, либо держишься от них подальше.

Гронин не был сентиментальным, но ему очень хотелось доверять Корнееву. Понимая, что выяснить это почти нереально, он не желал даже думать о том, что Леша может быть «кротом». Если со временем это окажется правдой… что ж, будь что будет. Все ошибаются.

– Корнеева не трогай. Романова тоже. Если тебя это сильно беспокоит, то знай, что за них ответственность берем на себя я и Родионов. Лично, – с нажимом предупредил Павел. – С остальными поступай как считаешь нужным. Только никаких арестов и тем более пыток без санкции Родионова. Или моей. Ясно?

– Так точно, – слегка приуныв, подтвердил Дьяков.

– Ну и ладушки. Но даже если…

Павел не успел договорить, потому что в дверь постучали.

– Войдите! – громко крикнул хозяин кабинета.

Дверь отворилась, и на пороге возник запыхавшийся Лебедев.

– Товарищ полковник, в Подлесном вступили в контакт с посланцами от «Чаяна», – скороговоркой сообщил он. – Запрашивают инструкции.

Павел и Дьяков переглянулись. Оба были в замешательстве.

– Где Родионов? – первым спросил Гронин, поднимаясь со своего места.

– В тренировочном лагере.

– Дайте мне с ним связь. В Подлесное сообщите – никакой агрессии, представителя принять гостеприимно и попросить подождать. Постараться никуда не отпускать, но ещё раз – никаких агрессивных действий!

– Понял вас.

– Всё, свободен. Я скоро буду.

Лебедев поспешно удалился. Гронин вновь опустился на стул. Дьяков задумчиво уставился на него, ожидая какой‑нибудь реплики, но полковник долго размышлял, а затем вновь поднялся.

– Ну всё, за дело, – только и сказал он.

Разговор был окончен, и Дьяков удалился очень недовольный почти всем, что услышал.

Несколько часов у саперов ушло на ковыряние бетона, чтобы подобраться как можно ближе к предполагаемым петлям тяжелой бронированной двери. Нерабочая кодовая панель намекала, что замок у двери мог находиться где угодно, но вот массивная металлическая ручка кричала о том, что петли находятся на противоположной от неё стороне. Грамотно заложенная взрывчатка должна была разрушить эти петли, которых по прикидкам могло быть не менее четырех, а дальше уже нужно будет ковыряться и искать запорные стержни.

Взрыв показал, что саперы не ошиблись – дверь устояла, хоть петли и были разрушены. Откололось и множество кусков бетона вокруг двери, обнажив прутья арматуры и часть запорных участков.

После этого за работу взялись уже все желающие и орудовали любыми подходящими подручными средствами, расковыривая высококачественный бетон вокруг двери. Проковырявшись до вечера, удалось найти все запоры и даже определить местоположение замка, после чего, сильно уставшие, они вновь вернулись к машинам. Тело Чеканкина, оставленное на морозе, лежало неподалеку от «Волка», но в этот раз Сергей удостоился лишь печальных взглядов, тогда как за день до этого многие подходили и угрюмо всматривались в окаменевшее лицо погибшего товарища.

Утром саперы вновь долго колдовали над дверью. Теперь ими твердо руководил Корнеев, чем вновь удивил всех, раскрыв очередные обширные познания в новой области. До этого он долгое время терпеливо ждал, наблюдая за действиями саперов, и молчал, замечая их мелкие ошибки, но погода ухудшалась и становилось все холоднее, так что в этот раз он решил больше не молчать и максимально ускорить дело.

Скрытность, характерная для Корнеева, рано или поздно все равно раскрывалась, когда у него заканчивалось терпение, и его товарищи постоянно удивлялись знаниям Леши. Особенно любили такие проявления Вурц и Игорь. Вот и на этот раз Вурц не удержался от замечания.

– Черт, Леша! – воскликнул он, пораженный точностью указаний Алексея. – Какого хрена мы тут торчим уже третий день? Ты что, не мог сразу ввести пароль?

Послышались смешки. Корнеев не обратил на реплику ни малейшего внимания.

– В крайнем случае мог бы просто выбить её ногой, – предложил в том же духе Игорь, намекая, что Леше подвластно все.

В этот раз Алексей не сдержался и беззлобно бросил:

– Клоуны. В следующий раз использую одного из вас, как таран. Все равно головы пустые.

Окончание фразы утонуло во всеобщем хохоте.

Шутки шутками, но многие задавали себе вопросы: «Кто такой этот человек на самом деле? Откуда он столько знает?». Ответами в этой компании обладал только Андрей, но делиться ими не собирался.

В этот раз всё сработало как надо. Сильно потрепанная дверь теперь лежала прямо на пороге и напоминала вандальски вскрытую крышку огромной консервной банки, а там, где она недавно находилась, зияло черное отверстие входа, вокруг которого клубился легкий дымок вперемешку с пылью. От камеры видеонаблюдения не осталось и следа, а кодовая панель на стене превратилась в расплавленную кляксу.

Первым, с автоматом наизготовку, у прохода оказался всё тот же Корнеев. Он с опаской заглянул внутрь, затем внимательно осмотрел остатки стальной лутки и места её крепления. Убедившись, что все в порядке, он повесил оружие на плечо, достал из подсумка небольшой, мощный диодный карманный фонарь и посветил внутрь. В расступившемся мраке все увидели короткий коридор, оканчивающийся ступеньками.

– Стремно, – не сдержавшись, вслух признался Игорь.

– Так оставайся здесь, раз испугался? – подшутила над ним Катя.

Шутки Кати Игорю были неприятны. Он собрался что‑то ответить, но его опередил Андрей.

– Да, – неожиданно серьезно поддержал Андрей. – Нужно, чтобы кто‑то остался. Руми держит под присмотром ворота, а ты побудешь здесь. На всякий случай.

– Тогда я тоже останусь, если ты не против, – неуверенно предложил Толя. – Такие места вызывают у меня припадки этой… как её… класт… кларто… пор… бл. ть…

– Клаустрофобии? – уточнил Игорь.

– Да‑да… вертел я её…

– Ладно, припадочный ты наш, – хмыкнув, Андрей похлопал Толю по плечу. – Останетесь вдвоем. Будете вместе вертеть клаустрофобию. Заодно саперов прикроете.

– Ага. Только смотрите не пораньтесь, – хихикнув, добавил Вурц.