— Это уж ты решай сама, — ответил Эридан.

В его голосе звучала неприкрытая улыбка, низкие ноты звучали очень мягко. Кьяра почувствовала удивительное спокойствие, словно разговаривала со старыми товарищами. Если бы это была таверна, с музыкой и вином, а не шатер лазарета, было бы еще лучше. Однако и без этого атмосфера была удивительно дружественной, располагающей к безобидным шуткам и откровенности. Она поймала себя на мысли, что вся ее злость на него куда-то пропала. Его заботливость и дружелюбность вызывали искреннюю симпатию, даже мстить расхотелось. Бродячую кошку погладь, да покорми, и она замурлычет в ответ, а накричи или ударь — вцепится в горло.

— Лорд Эйлевар! — раздалось откуда-то из глубины лазарета. — Срочно нужна ваша помощь!

Тот, встрепенувшись, быстро удалился в направлении голоса, оставив ребят в одиночестве. После разговора настроение у Кьяры улучшилось, и она решила немного размяться. Затекшее от сидения тело отозвалось тупой болью. Девушка поморщилась. Походив немного туда-сюда, вновь легла на постель и принялась вязать узлы на веревке, после чего распутывать их. Старая игра, позволявшая ловким пальцам оставаться в тонусе. Гул лазарета был спокойным и ровным, словно дыхание спящего. Каленгил, периодически булькая бурдюком, напевал что-то по-эльфийски. Певец из него был такой же посредственный, что и музыкант, но хорошо улавливалась необычная на слух Кьяры мелодия.

— Все-таки решил допить вино? Не терпится? — отозвалась она на очередной «бульк» бурдюка.

Начавший было петь эльф осекся:

— Нет! Я оставил половину. Господин не расточает напрасных угроз. Посадит еще на молочную диету.

Согласно хмыкнув, девушка решила больше не мешать эльфу. Вытащив из сумки трость провела-таки ритуал настройки на новый магический предмет. Сняв кристалл, убрала его в сумку, а монетку Тиморы наоборот перевесила на шею. Зажав ее между пальцами, долго крутила в руках, вспоминая о прошлом и ведя диалог с самой собой. Может быть Тимора поможет ей, совсем немного. Все это время зеленый вполголоса мурлыкал песни, ничуть не стесняясь своей бесталанности.

Приблизились шаги паладина, скрипнула койка неподалеку:

— Гил, ты снова поешь песни… Почему именно эту?

Тот, помолчав немного, ответил:

— Это красивая песня. Мне нравится. Кьяра, а какие песни поют на твоей родине? — поинтересовался он.

— На моей родине редко поют песни, хотя музыка и музыкальные инструменты имеются, — задумчиво произнесла тифлингесса.

В голову полезли воспоминания о Флегетосе, дьяволах и закатываемых ими пирушках, царствующем там жестоком веселье.

— В песнях душа самого мира, — сказал Каленгил, — очень жаль, что у вас не поют песен.

— А ты думаешь, у дьяволов и прочих исчадий есть души? — фыркнула Кьяра. — А лемуры зачастую очень быстро теряют память.

— Не знаю, — честно признался зеленый, — я ничего не знаю о других мирах. Знаю только Страну Фей, которую не променяю ни на что.

— Ты же прожил на материальном плане какое-то время. Не понравилось?

— Совсем недолго, — задумчиво ответил он. — Материальный план далеко не так красив.

— Зато он безопасней, мне там больше нравится, чем у вас или на родине, — призналась Кьяра, слова ее прозвучали неожиданно грустно.

— Когда мы закончим тут, ты, конечно, вернешься туда, где тебе больше нравится, — поспешил успокоить ее Каленгил. — А мы тут родились.

Тифлингесса смолкла, задумавшись о том, как там Мыша. Вернется ли она когда-нибудь на Фаерун или ей все-таки суждено сгинуть в этом странном мире?

В повисшем молчании подал голос Эридан:

— Помнишь, когда-то давно мы пели одну песню… Кажется, после битвы у Шимаэлестры. Короткая такая. Я вдруг вспомнил ее, после твоих слов…

— Вы про эту?

Каленгил начал напевать что-то по-эльфийски. Мелодия была приятна.

— Да, она, — подтвердил паладин, — она мне очень нравится. Жаль, у тебя в ухе кто-то свил гнездо.

— Гнездо! — наигранно возмутился зеленый. — Сами лет сто не пели и про стихи забыть забыли.

— Мой брат был в этом лучше, а я больше по войне. Глупые придворные забавы, в которых я всегда проигрывал.

— Ну не скажите, стишок про Оберона я до сих пор помню!

Каленгил принялся напевать что-то.

— Прекрати! — фыркнул Эридан.

— Ах, мой господин слаб в пении и стихах, — начал картинно сокрушаться зеленый. — Вероятно, он слаб и в танцах. Как время изменило его! Какая потеря!

— Заткнись, Гил! — фыркнул белобрысый.

Немного помолчав, он сказал:

— Хотя… Почему бы и нет? Боюсь только, мой общий язык не так уж и хорош, судя по тому, что меня не всегда понимают с первого раза и и перечат моим приказам.

Последнее он сказал с беззлобной язвительностью, и Кьяра скорчила ему вредную мордочку. Тот, хмыкнув в ответ, немного помолчали начал напевать сначала на эльфийском, а затем на общем:.

Пел он лучше, чем Каленгил, низким, объемным голосом, с небольшой ноткой грусти.

— Кажется так? — спросил он, когда закончил исполнение. — Смысл песни, вроде, передал.

— Красивая песня, — сказала Кьяра.

— Что-то вы и от себя добавили, — заметил гвардеец.

— Добавил, — согласился паладин, — но это не так уж и важно, верно? Эта песня согрела меня тогда.

— Пожалуй, — задумчиво сказала тифлингесса. — Мне в свое время дудочка и Мыша тоже помогали скоротать время.

— Коротать время перед битвой всегда тяжело, — подхватил ее мысль Эридан. — Тогда у меня не было никаких сил. Только меч, доспехи… Немного удачи. Теперь я возрождаю усопших и вспоминаю, как раньше все было понятно и просто.

Тон его голоса был задумчивым и немного грустным. Кажется, на несколько мгновений он погрузился в воспоминания. Девушке, не видя его лица, только и оставалось, что гадать по тону голоса.

— А куда, кстати, девалась твоя мышь? — спросил он вдруг.

— Осталась на Фаеруне, не хотела её сюда брать, — вздохнула девушка. — Если вернусь, она меня найдёт.

— Не если, а когда, — поправил Эридан.

Кьяре хотелось ответить ему, но немного подумав, смолчала, только стала вдруг немного грустней. Она не разделяла его уверенности, много чего может произойти. Начиная с того, что не найдут лекарство от слепоты, заканчивая гибелью в бою. Королева в любом случае будет недовольна, и наказание будет куда суровей, чем блеф Эридана.

— Не вешай нос, — в голосе паладина появились успокаивающие нотки. — Ты обязательно вернешься на свой Фаерун, к жизни, которую любишь. Потерпи немного. Недолго осталось.

— Тут не только вам решать, вы же помните.

Прозвучало это с большей горечью, чем ей того хотелось.

— Я помню, и очень жаль, — ответил Эридан.

Судя по голосу, ему действительно было жаль. Кьяра поспешила сменить тему:

— Каленгил, вот выпустят нас из лазарета, и сыграем вместе. Нас можно будет выпускать на врага для психической атаки.

— И Арадрива! — подхватил зеленый. — Он атакует психику абсолютно всех!