Через некоторое время ноге девушки вернулась прежняя чувствительность. Укол клювом попал в болезненное место, в нежную кожу внутренней части колена. Кровотечение прекратилось, но горячая пульсирующая боль, отдающаяся в ступню, не отпускала. Только хромоты для пущей радости ей и не хватало.

Она посмотрела на тушку ближайшей твари. Они были похожи на исчадия и вполне могли бы сойти за обитателей дьявольской фермы.

— Как думаешь, их можно есть? — спросила она у Скага.

Волк шумно обнюхал растерзанную курицу и после недолгих раздумий откусил ей голову.

Хмыкнув, девушка положила в сумку птицу, убитую лучом холода. Так сохранится подольше.

— Пошли все-таки в лес, — сказала она своему спутнику. — Нужно поспать.

Скаг, некоторое время похрустев курами, потрусил в сторону чащи.

Они снова вошли в лес. Замирая при каждом шорохе, продвигались вглубь, пока Кьяра не заметила большую промоину в земле. Возможно, раньше здесь был небольшой прудик или лежбище какого-то зверя. Сверху над этим углублением нависали раскидистый густой куст и стебли папоротника. Она легла в нее, согнув часть куста так, чтобы укрыться от посторонних глаз. Волк пролез в ее импровизированный шалаш, согревая своим мехом. От его тепла под боком чародейку очень быстро разморило.

Проснулась она резко, от боли и взвизга волка. Открыв глаза, сразу увидела перед собой белый мех и кровь на нем. Волк лежал на боку и не шевелился. Все его тело было усеяно крупными иглами. Иглы торчали и из плеча девушки. Видимо, тело Скага заслонило ее от основного удара. Она приподнялась над его боком и встретилась глазами с существом, которого раньше не встречала. Тело его было сплетено из лиан, лоз и стеблей папоротника, глаза горели злобными гнилушками, из большой пасти, утыканной рядами деревянных зубов, раздавался глухой треск, словно кто-то ломал в руках хрупкие веточки. Однако, судя по виду, это был дракон.

Тифлингесса растерялась. У ног ее лежал поверженный за одну атаку волк. Жив он был или мертв девушка не могла разобрать. На нее смотрели два зловеще сияющих глаза, и от этого все мысли из головы вылетели, а ноги обмякли. А затем появилась злость. Как же она устала бежать и прятаться!

Выставив вперед руки, она нащупала нити жизненной энергии, текущей в этом существе, и потянула на себя, вложив в заклинание всю максимально возможную мощь. Создание заскрипело, потрясая головой. Со злобным удовольствием, девушка отметила, что некоторые стебли и листья, из которых было сплетено это создание, почернели и отпади, превращаясь в жмых.

Существо, казалось бы, собралось удирать, но слева от тифлингессы раздался свист — в нее устремился сплетенный из гибких лиан хвост. Кьяра заслонилась магическим щитом, но удар разметал его на тучу электрических искр. Атака отбросила тифлингессу и ударила о ствол дерева. Упав на землю, она начала погружаться в черноту. Последнее, что она увидела прежде, чем потеряла сознание окончательно: плетеный дракон с рычанием нападал на кого-то, абсолютно невидимого. Странно, подумала девушка, и погрузилась в небытие.

Темнота покорно отступила, отхлынула, словно океан во время отлива. Приоткрыв глаза, Эридан уставился на затененный потолок, пытаясь вспомнить события, предшествовавшие его обмороку. Ах да, он был зол и разочарован. Потрогал рану на груди: все еще ныла, несмотря на магию, которой воспользовался Янтарь. Он неловко пошевелился, и по хребту скользнула тонкая змея острой боли. Теперь она была очень горячей, резкой, совсем не такой вялой и тупой, как в прошлый раз. Наверное, ему что-то давали, что-то очень сильное и теперь его действие прекратилось.

На него и раньше совершались покушения, но никогда в таком неудобном для него положении. Если бы не удачное стечение обстоятельств, если бы не проклятые феи, то от убийц он бы так просто не отмахнулся. Вдвоем они бы в два счета скрутили его. Повезло и то, что убийца промахнулся. Ударь он чуть правее, и Эридан умер бы в считанные мгновения. Слава тем богам, что не наделили людей ночным зрением!

Он вспомнил равнодушие в глазах Кьяры. Было очевидно, что это безразличие и отсутствие кого-либо раскаянья говорили о том, что она желала ему смерти. Вероятно, она нарочно оставила его в одиночестве, надеясь, что если не убийцы, так само слабое состояние доконает его. Чего еще можно было ожидать от создания, что выросло в мире дьяволов? Благородства и верности? Он поглупел от чувства жалости к ней и, вероятно, приписал ей качества, которыми она никогда не обладала. Обман ожиданий всегда дарил ему особенную горечь. А может быть все дело в дикой, дьявольской внешности и звериных повадках? Тогда ты еще глупей, сказал он сам себе.

Отчасти он мог понять ее. Она была такая же подневольная, как и он сам, вынужденная подчиняться решениям могущественной сущности. В отличие от любого другого паладина, который мог бы рискнуть, отвернуться от своего бога, Эридан не мог оступиться от нее или освободиться, не соглашаясь на воскрешение. Таков был уговор, а уговоры были для него священными, незыблемыми. Оттого и посочувствовал девушке. А надо ли было?

Он ожидал от нее если не беспрекословного подчинения и беззаветной верности своих гвардейцев, то хотя бы надежности в каких-то вопросах. Он доверил ей свою безопасность, приказав распорядиться о своей транспортировке, а она подло этим воспользовалась. Все равно, что винить кошку за убитого почтового голубя, когда забыл запереть голубятню. И что же, убить кошку? Унизительным образом высечь на глазах у всего войска, чтобы послужило уроком прочим? Что с ней сделать?

Да что ей эти плети, разве кого-то, выросшего в Нижних Мирах, удивит избиение? Желай он ее боли и физических страданий, она бы вскоре запросилась обратно, в свою дьявольскую дыру. Эридан обладал печальной славой изощренного палача, получающего садистское удовольствие от чужой боли. Однако он слишком очеловечил ее, чтобы пытать.

Появилась идея прогнать ее, обречь на жестокие муки выживания в неизвестном мире, пока Страна Фей не заберет ее жизнь. А если вернется и попросит прощения, значит не все в ней потеряно.

Он еще раз шевельнул плечом, и боль вновь прошила его насквозь. Сквозь щели в ширме он увидел отблески света фонарей.

— Эй, кто там? Подойди сюда! — громко позвал он из своей комнаты.

Тут же раздался шорох, топот ног, и за ширму забежала заспанная жрица:

— Да? Чего желаете?

— Воды, еще очень хочу есть, — проговорил Эридан. — При любом движении тело болит, это нормально?

— Я принесу вам воды и бульон, — ответила девушка, — но насчет боли хочу вас огорчить, в вашем положении она вполне естественна.

Эльф нахмурился:

— В каком еще положении?

Жрица сделал кивок головой, словно попыталась одним жестом охватить все его тело:

— Вы пережили несколько очень сложных операций. Ваши руку и ногу пришлось приращивать с помощью очень сильной лечащей магии, нам недоступной. Ваши ребра были смяты, позвоночник раздроблен в районе поясницы, его мы собирали практически из осколков. Вы двигаетесь, и это уже хорошо.

— Уже хорошо? — повторил он словно эхо, потрясенный услышанным.

— Вы могли бы остаться совершенно неподвижным, — пояснила девушка. — Подождите немного, я скоро вернусь.

Она выбежала из его комнаты, оставив в ошеломлении. Он переживал разные ранения, выкарабкивался из таких сложных ситуаций и всегда возвращал себе прежнюю мощь. Быть прикованным к постели? Внутренности его похолодели и сжались от ужаса перед такой вероятностью. Нет, это невозможно, совершенно невозможно.

Он попытался согнуть левую ногу. Колено поддалось, приподнявшись холмиком под одеялом, но радость мгновенно омрачилась волной боли, прокатившейся вдоль спины и нанесшей сокрушительный удар в затылок. Он тотчас обмяк.

— Нет, не шевелитесь, — сказала вернувшаяся послушница. — Вам предстоит долгое заживление. К сожалению, тот уровень магии, которым обладают лекари в лазарете, недостаточен, чтобы восстановить вас. Придется надеяться на ресурсы вашего тела.