— Ну, рассказывай, что же тебя так бесит.

Рывком сев на постели, Кьяра торопливо произнесла:

— Зачем? Приказ я помню, договор планирую выполнять. А откровенность часто выходит боком, потому что показывает слабости. Вы напомнили, что расслабляться не стоит.

— Разве я использовал твои слабости? Не помню такого, — ответил Эридан.

Судя по звукам, он опустился на пол у изголовья кровати Кьяры.

— Я просто слушал твою историю и вставил пару личных мыслей. Ты очень ранима, да?

Тифлингесса помолчала, собираясь с мыслями, а затем очень спокойно произнесла:

— Если бы я хотела твоей смерти, мне, наоборот, не нужно было ничего делать, только немного подождать. Не говорить ведьмам про подвал и зелья, не говорить Эрте и драколюдам о том, в какое состояние ты себя загнал. Арума с Янтарём было жалко. Потратив столько времени и сил на то, чтобы хоть как-то тебя собрать, они не то что слова доброго не услышали, боялись тебе перечить, когда ты делал, как считал нужным. Надо было подождать, и ты бы просто умер от истощения или остановки сердца, а не пытаться тебя покормить и напоить. Я тоже боялась. Благо есть Эрта, самая смелая и волевая.

Он выдохнул сквозь стиснутые зубы. Резкий свистящий звук.

— Может, ты допустила ошибку, — сказал он, наконец. — Надо было дать мне умереть, и ничего бы этого не случилось… Все равно я не понимаю, почему ты злишься.

Кьяра ответила молчанием.

— Молчишь… Все молчите, пока не станет слишком поздно. Знаешь, не хотел тебя задеть. Мне жаль, что ты сделала выбор и только пострадала от этого.

Тифлингесса сжала кулаки, впившись когтями в ладони, плечи ее задрожали. Под повязкой потекли слезы. Впервые за все время пребывания в лазарете, она была рада, что глаза ее скрыты, и никто не увидит, как она плачет.

— Ты опять злишься… — тихо сказал эльф. — Не хотел снова тебя злить, но видимо тебя злит все, что я говорю.

Сделав глубокий вдох, Кьяра совладала со своими эмоциями.

— Хотя ты, наверное, права, что злишься. Я действительно тот ещё ублюдок. Не замечаю ничего вокруг.

У изголовья раздалось тихое шуршание, и вот его голос послышался уже откуда-то сверху:

— Спасибо за твои труды. Извини, что я ублюдок. Не унывай, мы найдем лекарство.

Звук его шагов становился все тише и тише, наконец, полностью растворился в тишине. Видимо, он был босым, в сапогах он ни за что не подкрался бы так незаметно.

Девушка еще долго сидела, собираясь со своими мыслями. Снова эльф удивил ее своим странным поведением. Она злилась на него, но в большей мере, все же, злилась на саму себя. А, может быть, дело в том, что их взаимоотношения внезапным образом усложнились. Кьяре было проще, когда он презирал ее, относился как к низшей твари. Теперь все стало слишком непонятно, и она просто не знала, как реагировать на поведение Эридана. Дело было даже не в Неге, которая обнажила их до костей. Вряд ли девушка вообще осмелилась использовать это вино, будь все, как в первый день… Когда все поменялось? В гостинице? Кто она теперь: вещь, зверюшка, слуга или товарищ?

Мысли долго терзали ее, но в какой-то момент она потеряла их нить и погрузилась в сон, полный тревожных образов.

Проснувшись от шума и гомона, Кьяра встрепенулась. Кто-то пробежал мимо ее кровати, послышались отдельные выкрики, но спросонья девушка не смогла различить слов.

— Что происходит? — обеспокоенно крикнул Каленгил.

— Не знаю, не могу понять, — тихо ответила тифлингесса.

Неподалеку раздался громкий крик Эридана:

— Где сумки Янтаря и Арума?!

А затем не менее громкое:

— Пошли все вон!

На мгновение гомон усилился, а затем голоса разом притихли, словно отхлынула волна. В этом затишье девушка отчетливо услышала, как кто-то читает заклинание. Тифлингесса встала с кровати и наошупь попыталась выйти в проход, чтобы спросить, что происходит. Выставив вперед руки, она нащупала чью-то робу.

— Зачем вы встали? Мы сейчас сами подойдем и сменим повязки, — сказал женский голос.

— Скажи, что происходит? — спросила тифлингесса взволнованным голосом.

На душе у нее было очень неспокойно. В ответ женщина-медик промолчала, но Кьяра почувствовала, что в ее плечи вцепились чьи-то руки, подталкивая в обратном направлении. Оскалившись, девушка зарычала, словно хищный зверь.

— Ой! — воскликнула женщина, и чужая хватка исчезла.

— Что происходит? — повторила Кьяра.

Откуда-то снизу и справа раздался чей-то незнакомый голос:

— Да умер кто-то, наверное.

Отступив от женщины, она села обратно на свою койку. Чего-то подобного она ожидала, но в тайне надеялась, что умер кто-то незнакомый. Через пару минут к ней подошел медик, начал делать перевязку.

— Что случилось, почему был шум? — спросила она у него.

— Один из пациентов не выдержал, но сейчас все хорошо, — ответил мужской голос. — Не беспокойтесь.

— Кто?

— Не трогайте, повязку, пожалуйста, — со вздохом ответил парень, и удалился, оставив девушку в неведение.

— Как будто от этой повязки есть толк, — в сердцах пробормотала тифлингесса, подкрепив сказанное крепким словцом на инфернальном.

— Скоро будет завтрак, — прозвучало на некотором отдалении от нее, а затем шаги медбрата растворились в повседневных звуках лазарета.

— Что-то мне подсказывает, что вина там не будет, — вздохнул Каленгил.

— Это да, — усмехнулась в ответ тифлингесса. — Иначе ты такими темпами сопьешься.

— Господин не доставит мне такого удовольствия, — вновь вздохнул зеленый.

Медбрат не соврал, вскоре действительно подали завтрак. Руки согрела миска с горячей кашей. На вкус она была пресной и водянистой, а запивать все предлагалось теплым молоком, необычным на вкус.

— В офицерской столовой кормят лучше, — пожаловался эльф. — Всё-таки надо поправляться.

— А мне нормально, — отозвалась Кьяра. — Доводилось есть разное.

— Нет, есть всякую дрянь невесело, — буркнул гвардеец.

Забавно, у Эридана даже войско привередливое, фыркнула про себя тифлингесса.

Словно призванный ее мыслями, рядом раздался звук тяжелых шагов. Кованные сапоги то приближались, то отдалялись, словно их хозяин метался, как зверь в клетке.

— Лорд Эйлевар, — обратилась она к Эридану, надеясь, что тот обратит внимание, — скажите, пожалуйста, что случилось. Из-за чего шум?

Шаги резко замерли, затем начали приближаться, и почти вплотную тифлингесса услышала:

— Эрта. Она крепка, но… — голос прервался, а затем подытожил. — Я вытянул ее.

Чего-то подобного девушка и опасалась. В последний раз, когда она видела Эрту, та была в чудовищном состоянии. Суровая заклинательница вызывала у Кьяры неподдельную симпатию, а ее состояние — искренние переживания. Она взяла сумку, пошарила в ней и достала бутылочку с последним лечебным зельем. К сожалению, этот эликсир был самым обычным. Она протянула пузырек в сторону голоса Эридана:

— Это вряд ли поможет, но, может, даст выиграть время…

Повисла непродолжительные тишина, затем чародейка почувствовала прикосновение к своей руке. Ладонь паладина мягко направила бутылочку обратно в сумку.

— Спасибо, но прибереги это, — произнес он с мягкостью в голосе. — Мы не дадим ей умереть, не переживай.

Его голос звучал успокаивающе, но рука дрожала. Девушка не стала спорить, положила пузырек обратно в сумку.

— А можно как-нибудь узнать, дошел ли Скаг до лагеря? — осмелилась спросить она.

— Я не могу выйти отсюда… Я дам сейчас поручение охране, чтобы узнали.

Тифлингесса почувствовала движение воздуха. Паладин отстранился.

— Спасибо, — тихо сказала она, и после этого почувствовала утешающее прикосновение к своему плечу.

Его шаги удалились, остался только еле ощутимый запах сосновых иголок. Сегодня он вновь был человеком. Заботливым, переживающим, искренним. Девушка прикрыла глаза, погрузившись в длительное ожидание вестей.