— Ну прости, что в умении выстраивать социальные связи я умнее тебя, — язвительно сказал Уизли.

— Сказал человек, который обходится без друзей!

Уизли резко помрачнел, и Майкла вдруг осенило. Они погибли там. Или остались там. А он, человек, который мечтал спасать мир — вынужден жить здесь, прикованный к инвалидному креслу до конца своих дней. И пить, проклиная свою беспомощность. Жизнь вокруг продолжалась, а для него — замерла, потеряла смысл.

Майкл повернулся к фотографиям, скользнул взглядом по лицам, гадая, кто из этих смеющихся, загорелых ребят, вернулся домой в гробу. Одно лицо мелькало чаще других — парень со снайперской винтовкой. Широкоплечий, с кривой улыбкой из-за шрама вдоль челюсти. У него был прямой, почти высокомерный взгляд. На всех фотографиях он всегда был рядом с Уизли.

— А кто этот парень? — спросил Майкл, кивнув на фото. — Снайпер. Твой друг?

— Мой муж, — хмуро сказал Уизли.

Майкл помедлил, но все же спросил:

— Он не живет с тобой?..

— Нет.

Уизли поболтал джин в стакане, прежде чем допить, потом добавил:

— Предупреждая твой вопрос, где он. Я надеюсь, у тебя не мелькнуло мысли, что он меня бросил. Это не так. Он бы не бросил. Нашу машину расстреляли хуситы. Он не пережил того, что пережил я.

Майкл глубоко вздохнул, начал:

— Мне…

— Не сочувствуй, — резко перебил Уизли. — Мне это не нужно.

Так вот в чем было дело. Не в инвалидной коляске — не только в ней. В горе, от которого не убежать. Майкл вновь посмотрел на фото. Муж. Кажется, они были счастливы вместе. Они улыбались, как счастливые люди — даже на войне, даже среди горячих песков, среди смерти. Они были вдвоем — а потом все исчезло. И рыжий парень со смешным прозвищем остался один, жить дальше. Вот только как после этого жить? Как можно смотреть на солнечный свет, зная, что второй его больше не видит?..

— Мне очень жаль, — тихо сказал Майкл.

— Мне не нужно твое сочувствие, — ожесточенно сказал Уизли, вскинув на него блестящие глаза. — Мне не нужен совет, что мне делать и как мне жить дальше, мне не нужно знать, что жизнь продолжается, мне плевать, если ты тоже кого-то терял и знаешь, каково это! Так что избавь меня от своей эмпатии!..

— Акула откусила тебе не ноги, а голову, — сказал Майкл.

Уизли задрал бровь.

— Что?..

— Если ты не можешь без него жить — застрелись, — сказал Майкл. Уизли раскрыл глаза: такого он явно не ждал. — Застрелись или живи дальше. Как другие. Как все.

Уизли поджал губы, усмехнулся.

— Ты в своем уме — давать такие советы? Ты соображаешь, что говоришь?..

— Я знаю, каково терять тех, кого любишь, — сказал Майкл. — Или ты сдохнешь от горя — или выживешь. Выбирать приходится самому.

— Меня устраивает моя жизнь, — с вызовом сказал Уизли. — Я уже говорил — со мной все в порядке. Я не собираюсь украшать этот дом своими мозгами.

— А что ты собираешься? — спросил Майкл. — Спиваться, жить в рехабах, а в моменты просветления спасать жалких неудачников вроде меня?

— Может быть.

— Думаешь, он, — Майкл кивнул на фотографии, — тебя бы одобрил? Ему было бы приятно видеть, как ты медленно дохнешь?

— Он не увидит! — вдруг яростно крикнул Уизли, вцепившись в подлокотники и качнувшись вперед. — Он не сможет ни осудить, ни одобрить! Он не узнает! Его больше нет!

Он вдруг замолчал, у него покраснело лицо. Он стиснул зубы, стараясь сдержаться, прожигая Майкла бешеным взглядом — но не сумел. Уронил лицо в ладони с длинными пальцами, согнулся, уткнувшись в колени. Заплакал. Майкл подошел к нему, присел рядом, положил руку на вздрагивающую спину. Погладил по рыжей голове.

— Может, я хотел дружить с тобой не потому, что у меня такое беспросветное одиночество, — тихо сказал он. — А потому что оно у тебя. И я почувствовал.

Уизли тихо и зло всхлипывал, держа себя за лицо растопыренными пальцами, будто боялся, что оно сейчас отвалится.

— Ты не хотел ничего видеть, потому что знал, что больше не увидишь его, — продолжал Майкл, не убирая руки. — Зачем вообще что-то видеть, если его нет?.. Но ты-то остался. Живой, красивый. Умный. Может, ты еще кому-нибудь нужен? Может, кого-то еще нужно спасти. А ты сидишь и не знаешь.

— Убирайся, — прошептал Уизли.

— Приходи на премьеру, — сказал Майкл. — Ты помог мне создать фильм — посмотришь, что получилось. Я оставлю тебе два билета. Если захочешь, после показа надерешься за мой счет. Я даже с тобой выпью.

Уизли прерывисто вздохнул, вытер глаза, распрямился. Посмотрел на Майкла, моргая слипшимися ресницами. Лицо у него сейчас было недоверчивым, почти детским.

— Ты какой-то псих, Майкл, — хрипловато сказал он. — У тебя самая идиотская манера сочувствовать, какую я видел. Тебе не приходило в голову, что когда ты уйдешь, я и правда могу застрелиться?..

— Если ты так сделаешь, я буду скучать, — честно сказал Майкл. — Но ты сначала появись на премьере, ладно? А потом стреляйся.

— Ты думаешь, твой фильм что-то изменит? — возвращаясь к прежнему высокомерному скептицизму, спросил Уизли. Он вытер лицо ладонями, провел руками по волосам.

— Я не знаю, — признался Майкл. — Не думал об этом. Я просто хочу похвастаться, это мой первый фильм как режиссера. И я хочу поблагодарить тебя перед показом, так что будет удобно, если ты в этот момент будешь в зале.

Уизли негромко рассмеялся.

— Значит, ты думаешь лишь о себе? Не пытаешься окольным путем внушить мне мысль, что жизнь продолжается?

— Жизнь все равно продолжается, буду я тебе это внушать или нет, — сказал Майкл, поднимаясь на ноги. — Ну, ты подумай насчет премьеры. Я буду ждать.

И он положил на комод возле фотографий два билета.

Они собрались на фестиваль половиной команды. Арджун смог приехать, но Питер был занят на съемках. Бран и Дакота приехали, Сара и Томми вырваться не сумели. Винсент ответил на приглашение и прилетел. Сказал — что бы там ни было, пропустить такое событие он не имеет права.

— Кажется, я даже слегка волнуюсь, — признался Винсент, когда они курили у входа перед кинотеатром. — А ты — нет?

— Нет, — сказал Майкл. — Ну, может, совсем немного.

Он оглядывал головы в смутной надежде увидеть среди них Джеймса. Но Джеймса не было.

Когда Майкл писал ему о премьере, он чуть голову не сломал, как это так подать, чтобы Джеймс понял, что Майкл хотел бы его увидеть — и что это была бы встреча без намека на что-то большее. Или с намеком, но аккуратным. Ненавязчивым. Он пытался написать ему то так, то эдак — так и не смог, просто написал, что премьера. И поблагодарил за стихи. Джеймс наверняка знал, какое отношение они имели к фильму — не мог не знать. Если они продолжали общаться с Винсентом, тот наверняка рассказал.

Майкл оглядел головы еще раз. Джеймса не было. Но до них добрался другой гость — Уизли. Он едва не проехал на коляске мимо — Майклу пришлось окликнуть его, и он развернулся.

— Спасибо, что приехал, — благодарно сказал Майкл. — Я очень рад, что ты здесь.

Уизли снял темные очки, повертел их за дужку.

— Мне тут стало любопытно, — сказал он. — А благодарность в титрах у меня есть?

— Ты там первый, — твердо сказал Майкл. — Конечно.

Уизли опустил глаза, будто его это удивило и он старался скрыть замешательство.

— Ты представишь нас? — вполголоса спросил Винсент, наклонившись ближе к уху Майкла.

— Это Патрик, мы вместе были в рехабе. Патрик, это Винсент.

— Красивый акцент, — сказал Уизли, когда Винсент пожал ему руку. — Давно такого не слышал. Вы тоже из тех, чье имя указано в титрах?

— Кажется, да, — отозвался Винсент. — Хотя не могу быть уверенным, я не принимал участия в съемках.

— Ты принимал участие, не говори ерунды, — уверенно сказал Майкл. — Просто дистанционно.

Винсент поднял руки, отказываясь от спора.

— Так ты знаменитость, — сказал Уизли. — Посоветуешь что-нибудь не скучное с твоим участием?

— Даже не знаю, — растерялся Майкл.