— Ты! — Майкл ткнул пальцем в их сторону, входя в роль немного безумного режиссера. — Я хочу видеть в кадре твои сиськи!

Бран застыл с куском яблока во рту. Дакота, усмехнувшись, подняла средний палец.

— Да я не к тебе обращаюсь! — отмахнулся Майкл. — Бран! Рубашку долой и садись за руль! Ты следующий!

— Почему я буду вести машину без рубашки? — возмутился Бран, выплюнув яблоко.

— Потому что нам будут смотреть женщины! И мне нужна женская аудитория!

— В сценарии этого не было!

— Сейчас впишу — будет!

— Да ладно, — Дакота со смешком толкнула его бедром. — Снимай. И надень его майку, — она кивнула на Майкла. — Она тебя так обтянет — ничего не скроешь и все покажешь.

Бран с сомнением передал ей надкусанное яблоко и потянул через голову рубашку-поло.

— Садись к нему, — Майкл подтолкнул Питера к Мустангу. — Снимем пару дублей, как вы болтаете. Он будет болтать, а ты будешь смотреть на дорогу. Бран!.. Готов?..

— Сейчас-сейчас, момент, — тот лихорадочно листал сценарий, пока Хлоя бегала за нужной майкой. — Я не помню, какие слова…

— Все ты помнишь, — Майкл выхватил сценарий у него из рук. — Не помнишь — импровизируй, ты же умеешь.

— А о чем мне с ним говорить?.. — тревожно спросил Бран.

— О чем хочешь! Хоть вообще не разговаривай. Только будь естественным. Просто вникни — у тебя в машине странный пацан, ты его пожалел, подобрал на дороге. И делай, что хочешь.

Бран нервно обмахнулся сценарием и сел за руль.

Они ползли со скоростью 35 миль. Кеннет держался ровно с Мустангом, камера смотрела в салон сквозь опущенное окно. Бран молчал, поглядывал на своего пассажира, стараясь не коситься в камеру. Вел ровно.

— Так, а мы точно едем в ту сторону?.. — наконец спросил он. — У тебя было не написано, к какому тебе океану. А их же много. Тихий позади. Впереди только Атлантика. Еще Индийский есть. Тебе не к нему?..

Питер помотал головой.

— А, ну тогда хорошо, — сказал Бран и расслабился, будто исключительно этот вопрос и тревожил его все время. — Тогда ладно. Я почему про океаны знаю, — начал он. — У меня девушка любит море. Она выросла, знаешь… в маленьком городе. Там не было моря, речки… Там вообще ничего не было. Только лужа на главной площади — вот тебе и все море.

Питер улыбнулся, глядя в окно.

— А кто у тебя там? — спросил Бран. — Семья? Работа какая-то?

Питер помолчал, опустив глаза. Потом тихо сказал:

— Друг.

— А что нужно говорить? — спросила Таня, одним глазом косясь в зеркало, пока Хлоя подкрашивала ей лицо.

— Вот твои реплики, — сказал Майкл, протянув лист с распечаткой. — Здесь все написано. Ты как будто ты просто разговариваешь с клиентом.

Таня осторожно взяла лист двумя руками.

Она стала актрисой лишь полчаса назад, для нее пока все было ново, волнующе. До этого карьерного взлета она пять лет работала в придорожном дайнере, принадлежащем какому-то Рику, если верить названию. Таня посматривала в зеркало, проверяя, что делает Хлоя, растирала губами только что нанесенную помаду.

Со стороны шоссе слышался гул машин. Под потолком скрипели два вентилятора, разгоняя вялых от жары мух. Майкл прошелся вдоль стойки по длинному залу, нервно постукивая пальцами по спинкам красных диванчиков. Дошел до окна, вернулся обратно. Бобби громко зевнул на него из-под стола, пристроил голову на лапы. Майкл присел на корточки рядом с ним, достал телефон, чтобы сделать фото для Инстаграма.

«Третий день съемок, — написал он. — Едем на восток по сороковому шоссе».

Джеймс все так же молчал. Майкл уже не надеялся на ответ, но все равно продолжал писать ему, словно посылал привычный сигнал в пустоту: я помню о тебе, я скучаю.

Они двигались на восток, постоянно останавливаясь, чтобы что-то отснять. Ночевали в мотелях, завтракали в придорожных кафе, где подавали бургеры, вафли, блинчики с кленовым сиропом, черный кофе и молочные коктейли в огромных стаканах, взбитые до ванильной пены. Майкл прислушивался к своей интуиции, и если натура казалась ему подходящей, он отправлял Иберо связываться с владельцами, брать разрешение на съемку и обходить посетителей, предлагая за двадцатку сыграть роль массовки.

Бран у стойки погремел в картонном ведерке куриными косточками, выудил хрустящее крылышко, протянул Дакоте. Бобби поднял голову, голодными глазами проводил крылышко, пронесенное мимо его пасти, и печально вздохнул. Дакота погрозила ему пальцем.

— А многоточия — это что такое? — спросила Таня.

— Это паузы, — сказал Майкл, подойдя к ней. — Он ведь будет молчать. Ты что-то говоришь, ждешь ответа — а он молчит. И ты его спрашиваешь, вот, как написано: «Принести тебе что-нибудь еще? У нас в меню есть пирог с ревенем, попробуй, пока горячий».

Таня шепотом повторила фразу, кивая, что запомнила.

— А я все равно считаю, что никто в жизни так не говорит, — сказал Бран, бросив обглоданную косточку в ведерко.

— Это кино, тут не должно быть, как в жизни! — отрезал Майкл таким тоном, что Таня чуть не вздрогнула. — Ты просто ничего не понимаешь, мне же нужно показать, что она относится к нему по-доброму! А как это показать?

Бран пожал плечами с видом «я не знаю, как правильно, но у тебя точно не так».

— Она должна это проявить! — объяснил Майкл. — Поэтому она спрашивает его про пирог, понятно? Это символизирует, что люди проникаются к нему сочувствием, помогают ему, что даже простую официантку в кафе трогает его история!

Бран демонстративно закатил глаза:

— Какая история? Она видит его в первый раз, она понятия не имеет о его истории, он же ни слова не говорит.

— Она прочитала про него в Интернете! — нашелся Майкл после короткой заминки. — И сразу его узнала, понятно? Я знаю, что делаю, хватит со мной спорить!

Бран поднял руки, сдаваясь.

— Ладно-ладно. Ты режиссер, тебе виднее.

— Готова? — Майкл повернулся к Тане. Та кивнула. — Иди за стойку, ты подойдешь к нему, когда он сядет за стол. Питер, на первую позицию, Кеннет — к дверям и следишь за ним. Ты заходишь, оглядываешься, идешь к дальнему столику. Бран, держи микрофон. Готовы? Поехали!

Питер оторвался от переписки с Шарлоттой, спрятал телефон. Вышел наружу. Майкл махнул ему рукой, чтобы отошел еще дальше, чтобы через застекленную дверь можно было снять, как он приближается. Бран встал поодаль, держа в руках пушистый микрофон на длинной удочке.

— День третий, сцена пять, дубль один! — объявил Иберо и грохнул хлопушкой перед камерой, тут же исчезая из кадра. Дакота развернула к двери белый отражатель.

Звякнула застекленная дверь, впуская Питера. Он бросил быстрый взгляд по сторонам.

— Добро пожаловать! — Таня подорвалась к нему из-за стойки, чуть не споткнулась о Дакоту. — Налить кофе? А еще у нас в меню пирог с ревнем! — выпалила она.

Питер втянул голову в плечи. Таня замялась, вспомнив, что слова были совсем не те. Да и действия, кажется, тоже.

— И блинчики с клюквой, — жалобно добавила она. — Клубничный коктейль, чизбургер с беконом или курицей…

— Стоп! Стоп! — вмешался Майкл.

— Простите, — Таня виновато посмотрела на него. — Я все перепутала, да?..

— Сначала дай ему сесть, не набрасывайтся на него, — напомнил Майкл. — Только потом подходи.

— А мне понравилось, живенько получилось, — сказал Бран. — И он так съежился. Очень естественно вышло.

Майкл гневно зыркнул на него.

— Ты у меня сейчас сам съежишься. Питер, на первую позицию, Таня, перечитай слова, там все просто. Еще раз, начали!

Питер вышел. Помедлив перед дверью, зашел еще раз. Кеннет вел его камерой до столика, потом развернулся к Тане. Та стояла, теребя в руках распечатку со словами. Майкл махнул ей рукой из-за спины Кеннета, мол, начинай, пора!

— Добро пожаловать в Аризону! — бодро сказала та и решительно двинулась к столику Питера. Тот скукожился, испуганно отвернулся к окну. — Принести тебе еще кофе? Или пирог с ревенем? У нас сегодня в меню пирог и кофе! — отчеканила она.