— Должна сказать, мой мальчик, что я совсем забыла про полнолуние. Но рада видеть, что вы в добром здравии, — без обиняков заметила леди Лизергейн.

Мексен кивнул. Он любил откровенность, которой другие учителя их не баловали в школе. На словах все они были благожелательны и заботились исключительно о благе школьников. На деле их частенько жестко наказывали, заставляли голодать и несправедливо оценивали достижения.

— Я никогда ещё не впадал в горячку, миледи, — сказал он так же прямо. — И постараюсь не побеспокоить вас этим.

— Уверена, так и будет, — сказала она. — Можешь называть меня леди Мелиция.

— Я никогда не посмею, леди Лизергейн, — с легким удивлением сказал Мексен.

— Как тебе удобно, Мексен. Ты ведь не против, чтобы я называла тебя по имени? — спросила она и сделала первый глоток чаю — с таким удовольствием, что ему невольно захотелось присоединиться.

Едва отпив из своей чашки, Мексен понял, что попал в рай. Этот напиток имел столько же общего со школьным пойлом, сколько и чашка из гномьего фарфора в его руках с грубыми гоблинскими кружками, которые ставили перед ними в столовой.

— Я очень рада, что ты принял мое приглашение, — сказала леди Лизергейн после недолгой паузы. — Я впечатлена твоими школьными результатами. Думаю, у тебя даже больший потенциал, чем я полагала, когда мы виделись в последний раз. А я и тогда знала, что ты необычный мальчик.

— Я очень благодарен вам за все, чему вы научили меня, — медленно проговорил Мексен. — Я прочитал столько книг, и интересу к каждой из них обязан только вам.

— Думаю, что ты преувеличиваешь, — улыбнулась леди Лизергейн, но по тому, как она слегка зарделась, Мексен понял — его простой комплимент пришелся по вкусу.

Он не мог понять одного: почему до сих пор еще сидит здесь? И нервничал. Он надеялся на простую понятную работу, но в глубине души знал, что так не бывает. На простую работу не берут сложных созданий — в хозяйстве и без оборотней хлопот хватает. Оборотней иногда брали в семьи богатых вампиров, которым нужен был корм на полнолуние. Или в дома темных магов, которым требовался испытательный полигон для каких-нибудь заклинаний. Иногда настолько мерзких, что нанятые на такую работу оборотни долго не жили.

Мексен понимал, что через пару минут ему придется принимать неприятное решение — или уходить из этой усадьбы куда глаза глядят.

— Еще чаю? — снова улыбаясь, предложила леди Мелиция. — И затем ты можешь рассказать немного о том, к какой науке больше лежит душа.

Полностью растерянный, Мексен смотрел, как ароматный напиток струится из серебряного чайничка в чашку. Наука? При чем здесь наука? Или это такой способ отвлечь внимание у аристократов, чтобы не думать слишком много о неприятном?

Если так, то этот способ ему не подходил — напротив, он нервничал все больше с каждым мгновением.

— Мне нравится зелья, леди Лизергейн. Но я мало что пробовал готовить на практике, — ответил Мексен, изо всех сил усмиряя нервы. — Так, пару успокоительных настоев из трав, которые искал два месяца в лесу… Больше читал.

— Так если бы у тебя ингредиенты, ты проводил бы время над котлом?

— Думаю, да, — спокойно ответил он, прекрасно зная, что этому не бывать. Такая фантазия была столь эфемерной, что почти не вызывала эмоций. — За исключением тех часов, что я бы посвятил магии, миледи.

— Тебе нужна практика, во многих науках, — негромко заметила леди Лизергейн, поставив на поднос свою чашку. — Приступим сегодня же. Но сначала стоит принять ванну и прогуляться по усадьбе или немного отдохнуть в своей комнате.

Она выпрямилась, словно уже готова была начать действовать, и Мексен тоже вытянулся в струну, хоть и не понимал, что нужно делать. Он был взволнован ее словами донельзя. В его комнате?

— Простите, миледи, но вы сказали «приступим»? К чему же? — переспросил он, уже не стараясь тщательно подбирать слова.

— К твоему обучению, разумеется. А ты думал, для чего ты здесь?

— Я думал, — его голос слегка сорвался, и Мексен закашлялся. — Я полагал… простите… надеялся, что вы дадите мне работу.

— О, нет, — засмеялась она. — Я не эксплуатирую талантливых детей. Моя цель — учить. Я приглашаю тебя провести лето здесь, со мной, и, смею заверить, что к осени ты будешь полностью готов к поступлению в Академию темных искусств.

— В Ака… демию? — изумился Мексен.

В ушах у него зазвенело. Разумеется, он не был лишен воображения и фантазии. Однажды услышав, что в Темной вотчине есть место, где учат всех, включая оборотней и вампиров, он мечтал попасть туда, представлял себя студентом.

Но он давно бросил эти глупые детские мечты.

Наклонив голову набок, его благодетельница снова улыбнулась:

— Ты написал мне письмо, которое, полагаю, далось непросто. Разве ты не потому обратился ко мне, что я иногда покровительствую талантливым ученикам и оплачиваю их обучение?

— Я не знал этого, леди Лизергейн. Если это так, то вы самый щедрый человек, о каком я когда-либо слышал, — все ещё не веря в свою удачу, выговорил он заплетающимся языком.

— Приняла бы это как комплимент, Мексен, да только вы мало что вообще слышали в своей жизни, — усмехнулась она. — Разумеется, я помогу при условии, что будете хорошо учиться у меня и не разочаруете. У меня ведь свои мотивы: люблю хвастаться учениками и очень не люблю стыдиться их.

— Я сделаю все, чтобы угодить вам, леди Лизергейн, — горячо начал он, но скоро был прерван.

— Не нужно угождать мне, Мексен, — сказала она. — Только внимательно слушать и прилежно учиться. Я попрошу нашего мажордома указать вам вашу комнату, и…

Не договорив, леди Лизергейн замолчала. Мексен тоже услышал приближающиеся шаги — и в комнату стремительно ворвалось вчерашнее упрямое создание.

Девушка, которая успела подвергнуть его смертельной опасности и спасти от верной гибели после того, как он оказал ту же услугу ей.

Наткнувшись на него взглядом, она замерла, застыла и опустила глаза в пол:

— Прошу прощения, что прервала вас.

— Милая, мы почти закончили. Мексен, это моя двоюродная внучка Алиана. Алиана, это мой студент и подопечный, Мексен.

Услышав, как леди Лизергейн представила его, Мексен впервые осознал, что все это — не шутка и не сон. Она действительно собирается учить его. У него действительно будет шанс стать кем-то большим, чем просто оборотнем.

Ошеломленный этим открытием, он почти не слышал, о чем говорили женщины, очнувшись лишь в тот момент, когда в комнату зашел дворецкий и с важным видом предложил следовать за ним.

Единственное, что Мексен успел еще заметить — это искреннее изумление на лице леди Алианы. Было видно, что она тоже не ожидала, что грязный оборотень с дороги превратится в студента леди Лизергейн и станет распивать с ней чай в гостиной.

Все хорошо и плохо.

К вечеру Мексен понял, что его волнение нарастает. Все было слишком хорошо, и от того плохо. Его новая комната казалась королевскими покоями. Он сам — героем какой-то наивной сказки для детей из младших классов. Нищий, внезапно ставший принцем. Но он был не просто нищим, а оборотнем.

Историй про оборотней, который стали темными магами, не сочиняли даже самые наивные сказители из народа. Ведь оборотень останется оборотнем. Многие маги за последние столетия пытались изобрести разные зелья, превращающие падших созданий в порядочных граждан, но никто еще в таком не преуспел. Потому-то порядочные граждане их и не привечали.

Леди Лизергейн — сумасшедшая? Непохоже. В темных магов с добрым сердцем Мексен не верил. Честные — может быть. Альтруисты? Никогда. Бескорыстных и среди белых-то магов не найдешь. Она была права, леди Лизергейн — он мало что видел в жизни. Но он много читал и изучил нравы разных вотчин по книгам: белых, темных, созерцателей, жителей центра.

Понемногу он понял: внутри все одинаковые. Все ищут выгод для себя, никто не будет просто так стараться для кого-то чужого. И он невольно ждал, что вот-вот выяснится: произошла ошибка. И его выставят из этого прекрасного дома с гостиной, столовой и библиотекой, из чистой комнаты с огромной мягкой кроватью, ковром, ванной и камином.