Есения шла по лесу, ориентируясь только на лунный свет, который, как она была уверена, вел ее к Деяну. Круглый диск Луны сверкал над кронами спящих деревьев, и Есения то и дело поднимала взгляд, чтобы убедиться — лунная богиня Дивия все еще помогает ей. Она шла все дальше и дальше, но Деяна нигде не было, а вскоре Есения поняла, что забралась слишком далеко и заблудилась…

— Деян! Прошу тебя, отзовись! — остановилась она и крикнула так громко, как только могла.

Где же он? Как его теперь найти?

— Деян! — снова позвала она, но в ответ раздалось лишь зловещее уханье совы.

Есения поежилась от холода, тонкая рубаха совсем не грела. Вдруг где-то поблизости раздался хруст ветки, и Есения вздрогнула. Она осталась одна в диком лесу, где водятся не только зайцы и птички, но и злые хищники, одним из которых был ее любимый Деян. Обернувшись, Есения поняла, что попала в ловушку. Перед ней стоял серый волк и злобно скалил зубы.

Сжав рот ладонью, чтобы не закричать, Есения в упор смотрела на хищное животное и мысленно молила богов о помощи. А в это время волк медленно, шаг за шагом, приближался к ней…И вдруг она заметила, какого цвета у него глаза — те самые, желто-янтарные. Есения сердцем почувствовала, что перед ней он.

— Деян… Это ты? — спросила она, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.

Волк неожиданно спрятал зубы, но потом снова обнажил их и к тому же грозно зарычал.

— Я знаю… Я чувствую, что это ты! Милый мой, милый Деян… Это же я, твоя Есенюшка! Прошу, вспомни меня! — молила она, не отрывая взгляд от его глаз.

Есения присела на корточки и протянула вперед руку.

— Хороший мой, так вот, в чем дело. Вот, что ты так усердно скрывал от меня! Ты боялся, что я убегу от тебя, да? Но я никогда тебя не брошу. Слышишь, никогда?

Есения всем сердцем молила, чтобы Деян услышал ее даже в обличии волка. Но пока он лишь внимательно смотрел на нее и сделал шаг навстречу.

— Теперь я понимаю, почему ты говорил о своих странствиях. Ты ведь не мог нигде задерживаться, верно? Ты боялся, потому что был один, никто не мог поддержать тебя… А я могу. Я хочу быть всегда рядом с тобой. Всегда, слышишь? Потому что я тебя люблю…

Она сказала это искренне, от души, которая требовала поведать о своих чувствах, и даже представить не могла, что произойдет дальше…

Неожиданно волк громко завыл, а затем его фигура озарилась ярким светом. Он был настолько ярок, что Есения закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела, как перед ней лежит Деян, сжавшись в комок.

— Деян! — воскликнула она и со слезами на глазах крепко обняла его, а потом взяла его лицо в руки и принялась неистово целовать.

— Есения… — прошептал он, приходя в себя. — Ты в порядке? Я не ранил тебя?

— Нет, милый, все хорошо. Со мной все хорошо!

Деян обнял ее за плечи и прижал к себе. Он все ещё помнил, как первый раз будучи в шкуре волка сумел почувствовать что-то человеческое, понять, кто стоит перед ним, и сколько для него значит эта девушка. И тогда волчье сознание стало постепенно уходить, он смог вернуть над собой контроль, а потом случилось чудо.

— Ночь, когда солнце пойдет на зиму, а лето — на жару, признается тебе в любви девушка, чистая сердцем и душой… — произнес Деян слова зловещего проклятия, и от волнения у него задрожали руки.

— Что ты говоришь? — не расслышала Есения.

Но Деян лишь улыбнулся и коснулся ее губ долгим и сладким поцелуем:

— Спасибо. Спасибо за то, что спасла меня. Я тебя люблю… Теперь мы всегда будем вместе.

Через некоторое время Деян вернулся в отчий дом, где его уже не надеялись увидеть живым. Мать долго не выпускала его из объятий, братья и сестра всё кружили возле него и наперебой галдели, а отец лишь спросил, где он был так долго. Деян ответил, что ему нужно было время, чтобы найти себя и стать лучше, и попросил родительского благословения на женитьбу с прекрасной Есенией, которая приехала вместе с ним. Однако, получив благословение, они вернулись обратно в Вислянку, где их с нетерпением ждала Лукерья Агафоновна. В тот же год Деян и Есения поженились, и через положенное время у них родился малыш, которого назвали Златозар.

Когда проклятие было снято, Деяну больше не нужно было убегать и скрываться, теперь он жил в деревне наравне со всеми и перестал бояться полнолуний. В волка он больше не обращался, а глаза его потеряли свой желто-янтарный блеск. Они с Есенией решили, что это будет их общая тайна, и никому не рассказывали о случившемся в Купальскую ночь, позабыв об этом, как о страшном сне. Лишь иногда, когда он выходил ночью на крыльцо, Деян смотрел на сияющий лунный диск и благодарил ту нищенку, которая прокляла его. Ведь если бы не она, он бы никогда не повстречал свою милую ненаглядную Есению.

— Ну, здравствуй, темный лес! — весело приветствовал Ройвел, наблюдатель от учебного совета, обязанный проследить, что Нейт добрался до места распределения и не сбежал по пути. Веселость его была притворной. Еще бы, пришлось тащиться с провинившимся выпускником за тридевять земель, на другую сторону Митили, почти до самой западной границы Рольвена. Проще было выгнать проблемного студента с позором, вместо диплома показав вслед кукиш. Шутка ли: подопечный едва не отправился прямиком на рудники по обвинению в покушении на сына советника Берлита, которому, как говорят, едва горло не перегрыз. Одно слово — оборотень.

Ехали они, конечно, не в лес, а в маленький городок под названием Тальмер. Но Ройвелу уж очень хотелось позлорадствовать.

— Самое для тебя подходящее местечко, — хмыкнул он. — Видал, какая глушь вокруг?

— Видал, — лениво откликнулся Нейт, который большую часть пути попросту проспал, несмотря на все неудобства. Но даже при этом Ройвел успел ему надоесть своими бесконечными шуточками. Может, Нейт и правда сбежал бы, только не от распределения, а скорее — от докучливого провожатого.

— Говорят, тут разбойников — тьма. И нечисть водится. Не заскучаешь! — ехидно заметил Ройвел.

— Удивительно, что никто не попытался напасть на карету, — пробормотал Нейт. Негромко, но провожатый все же услышал и примолк. Видно, задумался, что Нейт-то в Тальмере останется, а ему еще обратно в столицу ехать придется…

Но молчать долго Ройвел не был способен. И собственную обиду облек в очередной намек:

— С тобой ещё хорошо обошлись. Мог бы сейчас в застенках сидеть, в королевской тюрьме, как особо отличившийся маг.

— Милостью его величества и мудростью ученого совета минула меня чаша сия, — отозвался Нейт. На самом деле, горькая чаша миновала его только чудом. У чуда были волосы цвета спелой пшеницы, длинные светлые ресницы и глаза, зеленые, как весенняя трава. Эти глаза были полны печали…

Нейт помнил и другие взгляды. Неприязненные, презрительные, раздраженные. Помнил шепотки. Пустили отребье в Магическую Академию — вот вам и результат. Отребьем Нейт не был. Его отец всю жизнь трудился, будучи торговцем. Но кого это интересовало? Давайте перестанем пускать неблагородных в Академию! Ужесточим экзамены, будем проводить ежегодные проверки на благонадежность!

Однако среди магов добрая треть — без роду-племени. Дар не по знатности дается. Так что никаких ограничений на поступление в Академию не последовало.

Нейт снова подумал о девушке с зелеными глазами.

У нее было звучное имя — Клотильда. Тилли Бран. Она была племянницей графа Кайлена Брана, телохранителя его величества короля Альвета.

А он… просто оказался рядом.

— Ну, что скис? — поинтересовался Ройвел. — Небось, о местечке при дворе рассчитывал? Сдался ты там кому…

Нейт сам не знал, на что рассчитывал. Отец всегда учил, что если талант дан — нельзя лениться, нужно развиваться по мере возможностей и сил. Возможности поступить в Академию были — вот он и двигался вперед, пока мог. Кто бы мог подумать, что в итоге он получит должность городского мага в каком-то Тальмере?